Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
— Есть, сэр! — просиял Полник.
— Ладно! — прохрипел Джонс. — Я сам дам ключи.
Я подождал, пока Джонс вместе с Полником не вернулись с ключом.
— Я бы попросил вас открыть номер, — сказал я ему.
Он, ворча, повернул ключ в замке и толкнул дверь.
— После вас, — вежливо сказал я.
Внутри стояла кровать с голым матрасом и стол — та же обстановка, что и в других номерах.
Я подтолкнул Джонса к двери в ванную и прошел за ним. Ванная походила на мечту хиппи — везде валялся хлам. Ванночки для проявки, бутылки с растворами, емкости из-под кислоты с твердой коричневой коркой. У одной стены на деревянной скамье был установлен увеличитель. Рядом с ним лежала дорогая камера с отличным объективом.
— Ваше хобби, мистер Джонс? — вежливо спросил я.
— А что, есть закон, запрещающий это? — Он сплюнул в резервуар для промывки, на стенках которого темнели пятна от кислоты. — Я вам говорил, что у меня есть фотоаппарат.
— Да, говорили, — согласился я.
Вернувшись в комнату, я внимательно осмотрел стену, разделяющую седьмой и восьмой номера. Лишь подойдя вплотную, я обнаружил квадратную дощечку, которая легко сдвигалась по смазанному жиром желобу, открывая круглое отверстие, точно по диаметру объектива. Чтобы получить четкий снимок, надо знать точное расстояние между объективом и центром кровати, следовательно, фокусировка была автоматической. Дощечку можно было чуть-чуть приподнять незаметно для жильцов, и когда любовники были слишком поглощены собой, вместо глаза в отверстии появлялся объектив камеры, уже готовый навечно запечатлеть захватывающие мгновения.
— Что вам больше нравится, мистер Джонс, подглядывать или фотографировать? — спросил я. — Позвони шерифу и попроси его немедленно приехать, — приказал я Полнику. — Я хочу, чтобы он это увидел.
Владелец мотеля без сил прислонился к стене, вмиг постарев лет на десять. Я вообще удивился, что он еще жив.
Через полчаса Лейверс торопливо вошел в номер, и я показал ему приспособление с дыркой в стене.
— Как вы догадались об этом? — с подозрением спросил он.
— Было очевидно, шериф, что Марвин не мог фотографировать через окно. Маловероятно и то, что Рикки и Анжела специально позировали для снимков. Значит, была какая-то уловка, а тут не могло обойтись без Джонса. Были и другие соображения. У Марвина оказались снимки, но не было камеры. Когда я проверил его бумажник, в нем оставалась сотня долларов. Миссис Саммерс отправила ему телеграфом две тысячи утром накануне убийства. Деньги мог забрать убийца, но почему же тогда он оставил сотню? Похоже, те две тысячи он кому-то был должен. Но кому, кроме владельца?
Лейверс с отвращением наморщил нос.
— Мне все меньше нравится эта история. Вначале мы полагали, что все, кроме убийцы, — обычные люди. Когда же вплотную занялись ими, то обнаружили столько грязи! Пианист, который содержит бордель; миллионер, совращающий старшеклассниц; мать, желающая доказать, что ее дочь изнасиловали; и вот теперь — старик, который тратит свои последние дни, подглядывая за ничего не подозревающими парочками, полагающими, что за свои деньги они получили по крайней мере уединение!
— Может, это не очень морально, — дрожащим голосом произнес Джонс, — но и не уголовно наказуемо.
— Давайте вернемся в ваш офис, мистер Джонс, — предложил я. — Мы ведь еще не начали с вами разбираться. Так что вопрос об уголовщине пока открыт.
Когда мы вошли в офис, он тяжело сел и неподвижно уставился в одну точку.
— У вас ничего нет против меня! — не очень бодро сказал он. — А я вам ничего не скажу!
— Кто делал фотокарточки, которые мы нашли в чемодане Марвина? — спросил я.
— Конечно, Марвин! — Он сердито посмотрел на меня. — Любой дурак определит, что на конверте его почерк.
— Как он их сделал?
— Я не знаю.
— Единственный возможный способ — это воспользоваться вашим приспособлением, — сказал я. — Он сам не мог попасть туда, даже узнать об этом не мог. Сколько он заплатил вам, Джонс?
— Я не понимаю, о чем вы говорите!
Шериф положил руки на стол и подался вперед. Теперь он сидел лицом к лицу со стариком.
— Послушайте хорошенько, Джонс, — прорычал он. — Если вы будете сотрудничать с нами, я, возможно, облегчу вашу участь. В противном случае обещаю, что вы умрете в тюрьме!
Голова старика внезапно дернулась, и он невидящим взглядом уставился в немигающие глаза шерифа.
— Хорошо, — прошептал он. — Что вы хотите узнать?
— Сначала здесь появились Рикки Уиллис и Анжела Саммерс, — сказал я. — Часом позже в такси приехал Марвин. Начните отсюда.
— Ну, он зарегистрировался, — пробормотал Джонс, — потом задал мне несколько вопросов — он знал, что парочка уже здесь. Сказал, что он частный детектив и хотел, чтобы я ему помог. Он тут же выложил пятьдесят баксов. Я сказал, что, конечно, помогу по мере сил. Он сообщил мне, что девица при деньгах, а парень — бездельник. Ему нужны были конкретные доказательства, что они живут вместе. Для этого, считал он, нужно достать камеру и сфотографировать их ночью.
— А вы спросили, сколько бы он дал за серию фотографий? — подсказал я.
— Вы чертовски проницательный человек! — язвительно сказал он. — Он пообещал тысячу долларов. — Джонс презрительно рассмеялся. — Тоже мне детектив — сразу раскрыл карты! Тогда я показал ему установку, а когда он пришел от нее в восторг, я потребовал две тысячи и ни цента меньше. Сначала он ругался, потом остыл и согласился. Он дал мне триста долларов задатка и сказал, что утром позвонит своей клиентке в Нью-Йорк, чтобы она выслала остальные деньги телеграфом.
— Как ее звали?
— Саммерс. Миссис Джофри Саммерс.
— Продолжайте.
— Мы сделали снимки на следующее утро, около половины седьмого. — Он грязно захихикал. — Жаркое утреннее солнце делает молодых неутомимыми…
— Можете опустить подробности, — разрешил я.
— Я сразу проявил фотографии. Марвин был до смерти рад, когда увидел их, и попросил меня сделать еще один комплект снимков. Потом он пошел звонить в Нью-Йорк. Вскоре я увидел, как он спорил с парнем, после чего тот уехал и вернулся только около полуночи. Может, позже, я не уверен.
— Что еще?
— Вечером я напечатал еще фотографии. Я положил их в конверт и передал Марвину. Он был очень доволен и напоминал кота, проглотившего канарейку. Сказал, что я сделал большое дело.
— Он сказал еще что-нибудь? — рявкнул Лейверс.
— Конечно, — медленно кивнул Джонс. — Он был так доволен собой, что ему не терпелось поделиться своей радостью с кем-нибудь! А кроме меня, никого рядом не было. Он сказал, что с помощью этих фотографий сможет обеспечить свое будущее по крайней мере тремя способами.