Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
Из клуба я прямиком поехал домой и добрался туда около половины одиннадцатого. По дороге мои мысли занимал некий житейский парадокс. Женатые люди, как правило, жаждут одиночества, а их дома встречает шумная компания; холостяки в аналогичной ситуации не прочь перемолвиться с кем-нибудь словом, но их желание обычно неосуществимо. Зайдя в квартиру, я понял, что сегодня мой парадокс не сработал: в кресле сидела Илона Брент и ждала меня.
На ней опять был один из деловых костюмов с белой шелковой блузкой. От ее личика феи веяло прохладой, а может, холодом.
— Как вы попали сюда? — поинтересовался я.
— Я сказала привратнику, что, если не получу сегодня алиментов, мне откажут от жилья, — спокойно сказала она. — Поэтому он разрешил мне войти и подождать.
— Готов спорить, что эта история поднимет уровень моего кредита, — мрачно пошутил я.
— Он был очень мил, — сказала Илона, улыбаясь. — Сказал, что не ждал иного от паршивого копа, и добавил, что, когда ваш проигрыватель в следующий раз разбудит его среди ночи, он просто отключит до утра электричество в вашей квартире.
— Вот вам и людская благодарность! — окончательно расстроенным голосом произнес я. — Только на Рождество я дал ему двадцать пять центов — и что я имею в ответ? Ну, ладно, хватит о нем, — переменил я тему разговора. — Удивительно! Я как раз хотел вас видеть. Пойду налью чего-нибудь выпить, а потом мы можем поговорить.
— Я не хочу пить, — отрезала она. — Вы хотели меня видеть, да? Вы пробыли сегодня в гостинице семь часов, но даже не заглянули ко мне. Хотя почти все это время нас разделяла всего одна стена!
— Милая, — сказал я страдающим голосом. — Я же полицейский. Работаю круглые сутки: иду, куда пошлют, не выбирая.
— Вы хотите сказать, что Лин силой уложила вас к себе в постель?! — выкрикнула она.
— С таким острым слухом вы, должно быть, улавливаете, как термиты прогрызают стены, — с благоговением произнес я.
— Уж не воображаете ли вы, что я сидела, прижав ухо к стене? — задыхаясь от ярости, выдохнула она.
— Я просто заскочил к ней выпить, — неубедительно сказал я. — Но вот чего я не могу понять: почему мы ссоримся, как двое супругов? Если вы зашли, чтобы получить алименты, значит, по-вашему, мы в разводе; по-моему же, мы еще вообще не женаты.
Какое-то время она боролась с собой, но потом не выдержала и рассмеялась. Я прокрался на кухню и налил два бокала. Когда я вернулся, она успокоилась и только время от времени хихикала.
Она взяла стакан, кивнув в знак благодарности.
— Лин рассказала мне о своем триумфе, — сказала она, когда к ней вернулся дар речи. — Я должна была слушать и улыбаться, хотя мне хотелось вцепиться зубами ей в горло. И это все ваша вина!
— Моя?
— Вам нужно было проявить твердость и отказаться. Если бы она поняла, что вы действительно ее не хотите, то она бы не пыталась обольстить вас.
— Держу пари, отказать можно любой девушке, — угрюмо произнес я. — Но в ее хит-параде нет мелодии любви. Мне все подробно объяснили. Эта дама совершенно иная: у нее раз в два года наступает приступ сексуального голода. Поражает ее с быстротой молнии и с неизбежностью уплаты налогов. В этот момент она хватает мужчину — любого мужчину, который оказался поблизости. В этот раз им оказался лейтенант Уилер!
— Смешно, но я склонна верить, — сказала Илона, потягивая напиток. — И от этого я чувствую себя не намного, но все-таки лучше.
— Счастлив за вас, милая, — проговорил я. — Заходил ли к вам мой верный сержант?
— Этот человек не в своем уме. Он шизофреник! — воскликнула Илона. — Когда я открыла дверь, на мне был пеньюар, и, полагаю, это была моя ошибка. Он застыл как столб, а его взгляд намертво приклеился к моей груди. Он бы до сих пор там стоял, если бы я не подняла его подбородок и не заставила взглянуть мне в лицо. Когда я села, чтобы ответить на его вопросы, он вдруг соскользнул со стула, прополз по ковру и схватил меня за ногу!
— В юности он получил отставку от какой-то хористки, — объяснил я. — И до сих пор не может этого забыть.
— Но ему совсем не нужна была моя нога! — с достоинством сказала она. — Ему нужна была моя туфля. Он сдернул ее, а потом все время ходил с ней по комнате и спрашивал, где шампанское!
— В офисе мы называем его человеком с неортодоксальным мышлением, — важно произнес я. — Его поступки трудно предсказуемы.
Лицо Илоны вдруг стало серьезным.
— Что насчет Хиллари? — мягко спросила она.
— Он понял, что у него нет шансов, и выпрыгнул в окно, — ответил я. — С этим делом покончено.
— Вы ведь не верите в это! — напряженно сказала она.
— Зато верит шериф, — ответил я. — С большим скрипом он дал мне двадцать четыре часа, чтобы я доказал его неправоту.
— Хиллари не был моим идеалом мужчины…
— По крайней мере с тех пор, как вам исполнилось семнадцать?
Она удивленно посмотрела на меня, и мне пришлось рассказать ей о страсти Хиллари к девочкам.
— Вы не знали об этом?
— Даже не догадывалась, — вздохнула она. — Ведь он был приятным мужчиной во многих отношениях.
— В каких именно? — задумчиво пробормотал я. — Может быть, вы сейчас думаете по-другому.
Илона пристально взглянула на меня:
— Если вы не смените тон, я сейчас же замолчу и не буду терять время на разговоры.
— Это только разница точек зрения, — примирительно сказал я. — Например, мне не кажется, что Хиллари Саммерса можно считать приятным человеком. Он был слабовольным человеком с отвратительным пороком, но причина его смерти в другом. Думаю, убийца, который выбросил Хиллари из окна, знал о нем что-то еще.