Том 6. Драматические произведения 1840-1859
Шрифт:
Игнатьич. Помилуйте… Все силы употреблю… я и сплю и вижу, чтоб обличить этого злодея Жиломотова… возвратить отнятое Петру Степановичу.
Правитель губернии (к гостям).Идемте… (Игнатъичу.)Поди за мной… я тебе выдам деньги.
Уходят все, кроме Столбикова.
Столбиков (один).В Москву! мне ехать в Москву, когда сердце мое не может выехать ни на шаг из здешней губернии, в которой живет она, моя Дунечка… когда
Столбиков, Дунечка, потом Игнатьич. Столбиков, увидя входящую Дунечку, тотчас падает на оба колена.
Столбиков. Дунечка! Разлука нам грозит. Но вы всё-таки будьте уверены…
Скорей согласен умереть, Чем вас слезящу вечно зреть!(Целует с жаром обе ее руки.)Ах! как хорошо… забористо!
Дунечка. Ах, Петр Степанович… Я верю вашим клятвам. Но всё думаю, что вы меня забудете! Столбиков. Ох, Дунечка!..
Скорей я пить и есть забуду, Умру… но верен вам пребуду!Игнатьич (показываясь в дверях столовой).Петр Степанович! Его высокопревосходительство приказал вам сказать, что сейчас подадут ваш любимый соус.
Столбиков. Ах, соус! ах, Дунечка! разлука! боже всемогущий! (Целует ее.)Тут в горести ждет она! Там ждет славный соус…
Ах, как кипит ужасно кровь! Да хоть кого в озноб тут кинет. Здесь разгорается любовь, А там любимый соус стынет.Прощайте, прощайте, сердце души моей… весь мой пламень здесь… Ах, боюсь… съедят…
Дуняша!.. соус… Вот борьба! Не измените ж только слову-с… А мне идти велит судьба.(Идет.)
Прости, Дуняша,(подходит к столовой)
Здравствуй, соус!Картина третья
Ловушка опекуна
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Макар Тимофеевич Жиломотов, городничий.
Фекла Петровна, жена его.
Малаша, их дочь.
Петр Степанович Столбиков.
Ивановна, нянька Малаши.
Петигорошкин, поверенный Жиломотова.
Фекла Петровна и Малаша (входят вместе).
Фекла Петровна.
Малаша. Да как же это, маменька, я пронжу его сердце насквозь? Ведь я этого не умею.
Фекла Петровна. Стыдись, Малашенька! В твои лета спрашивать об этом… на то у тебя глаза…
Малаша. Да ведь прежде сами вы бранили меня, когда я старалась нравиться другим женихам.
Фекла Петровна. Другие нам не годились; а Петр Степаныч может погубить нас, если ты ему не приглянешься, пожалуйста же, как увидишь его, то вздохни понежнее, да и прихлопни глазами.
Малаша улыбается и делает гримасы глазами.
Малаша. Вот так?
Фекла Петровна. Нет, ты не так… Неужто прихлопнуть-то не умеешь?
Малаша. Ну да как же, маменька?
Фекла Петровна. А вот как, когда на солнце поглядишь… вдруг прищуришься… (Показывает на веки.)То есть мигни да и открой, и опять погляди нежно… А потом губки вот так сожми покрасивее и позаманчивей…
Малаша. Да как это? право, я не знаю…
Фекла Петровна. Ну да вот как, когда покушаешь приятного варенья… понимаешь?
Малаша. А! вот так, маменька? (Делает гримасы.)
Фекла Петровна. Ну так… хорошо… да говори-то с ним понежней и всё смотри прямо в глаза ему. Пусть себе влюбляется, как дурень какой… Он ведь хоть глуп, а богат страшно!
Малаша. А! вот что!
Фекла Петровна. А когда он ручку возьмет поцеловать, а ты и ущипни себя в которую-нибудь щечку, так чтоб он не видал, да и покрасней вся… вздохни и скажи: «Ах, Петр Степаныч!» — и глаза опусти, понимаешь?
Малаша. Понимаю, маменька. Да что же из того будет?
Фекла Петровна. Как что! Ведь я ж тебе говорю: отец твой поссорился с Петром Степанычем за опекунство, а теперь всем нам плохо приходит… Если же Столбиков влюбится в тебя да на тебе женится, то сделает тебя богатейшею госпожою, а с отцом навсегда помирится… постарайся же, душенька… тут наша общая польза… обморочь его, глупенького, хорошенького.
Малаша. Хорошо, маменька, я постараюсь угодить тятеньке…
Фекла Петровна. Ах! как я тобой довольна… ты, точно, дочь наша! (Целует ее.)А как уж мы навсегда завладеем его имением, тогда-то заживем припеваючи!
Те же и Жиломотов (входит напуганный с бумагою).
Жиломотов (громко восклицает).О, правосудие! Феклуша! спаси! укрой грешную голову от правосудия!
Фекла Петровна. Что такое? что еще за несчастье?