Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест

Сологуб Федор Кузьмич

Просёлок

Вьётся предо мною Узенький просёлок. Я бреду с клюкою. Тяжек путь и долог. Весь в пыли дорожной, Я бреду сторонкой, Слушая тревожно Колокольчик звонкий. Неглушимый далью, Гул его несётся, Жгучею печалью В сердце отдаётся. Воздух полон гула, И дрожит дорога. Ах, хоть бы уснула Ты, моя тревога!

Другу неведомому

О, друг мой тайный, Приди

ко мне В мечте случайной И в тишине. В мою пустыню Сойди на миг, Чтоб я святыню Твою постиг. В бездушном прахе Моих путей, В тоске да в страхе Безумных дней, В одежде пыльной Сухой тропой Иду бессильный, Едва живой. Но весь жестокий Забуду путь, Лишь ты, далёкий, Со мной побудь, Явись мне снова В недолгом сне, И только слово Промолви мне.

Судьбе послушен

К утехам равнодушен, В толпе смирен и тих, Судьбе я всё послушен В скитаниях моих, И если ворон чёрный Пророчит мне беду, Предвестию покорный, Я злым путём иду, И если злобным взором Весь день мой омрачён Иль вражьим наговором Мой след заворожён, Не смею, не умею Беду разворожить, Весёлым быть не смею, Не смею не тужить.

Дар лазоревых высот

Мне боги праведные дали, Сойдя с лазоревых высот, И утомительные дали, И мёд укрепный дольных сот. Когда в полях томленье спело, На нивах жизни всхожий злак, Мне песню медленную спело Молчанье, сеющее мак. Когда в цветы впивалось жало Одной из медотворных пчёл, Серпом горящим солнце жало Созревшие колосья зол. Когда же солнце засыпало На ложе облачных углей, Меня молчанье засыпало Цветами росными полей, И вкруг меня ограды стали, Прозрачней чистого стекла, Но твёрже закалённой стали, И только ночь сквозь них текла, Пьяна медлительными снами, Колыша ароматный чад. И ночь, и я, и вместе с нами Мечтали рои вешних чад.

Шёпот ночи

Как незаметно подступила Успокоительница-ночь! Но где же все твои светила? «Я тучею заворожила Мои светила», – шепчет ночь. Одна ты радоваться хочешь Тому, что есть, вещунья-ночь. О чём же тьмой ты мне пророчишь? «Ещё ты много стрел отточишь, Ликуй, но бойся», – шепчет ночь. Зачем и чем меня тревожишь Ты, предвещательница-ночь? Судеб ты изменить не можешь. «Ты сам томления умножишь, Но не печалься», – шепчет ночь. Ночным вещаньям чутко внемлю И вопрошаю снова ночь: «Какую радость я приемлю?» – «Свой жезл вонзи в родную землю, Вновь расцветёт он», – шепчет ночь. Мне внятен твой утешный шёпот, Тебе я верю, верю, ночь, Но что же значит дальний топот? «Иди спокойно. Что твой ропот? Всё в Божьей воле», – шепчет ночь.

Ночная жалоба

Долго играла заря и смеялася, Вся золотая, багровая, алая, Ярым пожаром в реке отражалася, – И побледнела, и никнет, усталая. Чутко иду я тропинкой знакомою Между кустами в долину глубокую, И над рекою с тоскливой истомою Жду я прекрасную, ночь звездоокую. Там, где журчала под утлою лодкою Речка, целуясь с прибрежными лозами, Там я слюбился с красавицей кроткою, Там я сдружился с весенними грёзами. С неба спускается ночка желанная. Всех усыпила, ревниво-стыдливая. Всю её кроет одежда туманная. Еле видна мне улыбка счастливая. Тихо прильнула, осыпана ласками, Круг очертила мечтами согласными, Нежно играет прозрачными масками, Кротко сверкает зарницами ясными. Что же не молкнут тревоги сердечные? Нет им забвения, нет утоления. Жалобы вечные и бесконечные, – Слушай же, ночь, заунывное пение. Знаю, заплачешь полночными росами, Знаю, уйду от тебя опечаленный, Теми же злыми, больными вопросами Весь отуманенный и опечаленный.

Игра лунная

Только мы вдвоём не спали, Я и бледная луна. Я был тёмен от печали, А луна была ясна. И луна, таясь, играя Сказкой в зыблемой пыли, Долго медлила у края Тьмою дышащей земли. Но, восторгом опьянённый, Я взметнул мою луну От земли, в неё влюблённой, Высоко на крутизну. Что порочно, что безгрешно, Вместе всё луна сплела, – Стала ночь моя утешна, И печаль моя – светла.

Девочка Луна

Ты хочешь, девочка луна, Скользящая в просторах неба Отведать горнего вина И нашего земного хлеба. Одежды золотая сеть Пожаром розовым одела Так непривыкшее гореть Твоё медлительное тело. Вкусив таинственную смесь Того, что в непонятном споре Разделено навеки здесь, Поёшь ты в благодатном хоре. Твой голос внятен только мне, И, опустив глаза, я внемлю, Как ты ласкаешь в тишине Мечтательною песней землю.

Челнок

В прозрачной тьме прохладный воздух дышит, Вода кругом, но берег недалёк, Вода челнок едва-едва колышет, И тихо зыблет лёгкий поплавок. Я – тот, кто рыбу ночью тихо удит На озере, обласканном луной. Мне дрозд поёт. С чего распелся? Будит Его луна? Иль кто-нибудь Иной? Смотрю вокруг. Как весело! Как ясно! И берег, и вода, – луне и мне Всё улыбается и всё прекрасно. Да уж и мне не спеть ли в тишине?

Звёздам

В небе звёзды ярко блещут, Дали светом осиянны. Мысль моя летит с тоскою В те неведомые страны, Где сияют эти звёзды, Где толпы миров кружатся, И напрасные вопросы На душе моей родятся: Есть ли там такие ж люди? Правят так же ль ими страсти? Так же ль дики там и злобны Бед бессмысленных напасти?