Том 6. Одна любовь. Небо голубое. Соборный благовест

Сологуб Федор Кузьмич

Озеро

Спокойно озеро, широко, Как чаша полная водой, Зарёй подернуто с востока, Хранит пленительный покой. Одета дымкой розоватой, Не шелохнётся осока, Туманом скрыта, словно ватой, Вдаль убежавшая река. Прилив бодрящей, свежей сырости Отрадно душу веселит: Казалось, где б тревоге вырасти, – А всё ж она томит, Томит отравой сладко-горькой Слезами кроет даль, И я, любуясь алой зорькой, Сам не пойму, о чём печаль? Хочу ль сказать я солнцу: «Брызни В туман потоками лучей, И жарким веянием жизни Тишь приумолкшую обвей»? Иль

жалко мне, что обаяние Прохлады утренней сбежит И солнца гордого сияние Опять мне очи утомит?

Ариадна («Где ты, моя Ариадна?..»)

Где ты, моя Ариадна? Где твой волшебный клубок? Я в Лабиринте блуждаю, Я без тебя изнемог. Светоч мой гаснет, слабея, Полон тревоги, стою, И призываю на помощь Мудрость и силу твою. Много дорог здесь, но света Нет и не видно пути. Страшно и трудно в пустыне Мраку навстречу идти. Жертв преждевременных тени Передо мною стоят. Страшно зияют их раны, Мрачно их очи горят. Голос чудовища слышен И заглушает их стон. Мрака, безумного мрака Требует радостно он. Где ж ты, моя Ариадна? Где путеводная нить? Только она мне поможет Дверь Лабиринта открыть.

Две вьюги

Две пламенные вьюги В безумстве бытия, То были две подруги, Любовь и смерть моя. Они кружились обе, Огонь и дым вия, В неистощимой злобе Все правды затая. Венцы на них сияли. В одном венце змея Оранжевой эмали Вилась, в другом – струя.

Череда

По тощим нивам бытия Влачатся две жены, – Смерть впереди, Жизнь позади. Из них одна лишь смерть вольна, А жизнь идёт рабой За нею вслед, – Ей воли нет. И смерть могучею рукой Ломает всё и мнёт, – Что бросит смерть, То жизнь берёт.

Тишина

Земным не прельщайся, Земные надежды губи, От жизни отвращайся, И смерть возлюби. Не обманет она, В ней утешение, – Тишина, Забвение.

Утешающий свет

В тёмный час на иконы Безнадёжно гляжу, И закрыты каноны, И молитв не твержу. Безобразны и дики Впечатления дня. Бестревожные лики, Утешайте меня! От бесстрастного взора Прямо в душу мою Я греха и позора Никогда не таю. Не от мира исходит Утешающий свет, И не к жизни приводит Нерушимый завет. Что мне мир! Он осудит Иль хвалой оскорбит. Тёмный путь мой пребудет Нелюдим и сокрыт.

Предел

Горящий брат

«Над землёю ты высок, Ярок, жарок и жесток. Солнце, брат горящий наш, Что возьмёшь и что ты дашь?» – «Унесу и принесу За подарок лучший дар. В чашу всю сберу росу, Дам тебе живой загар. Был ты робок, слаб и бел, Будешь тёмен, твёрд и смел, Кровь смешаешь с влагой рос, – Жаждет распятый Христос». – «Солнце, наш горящий брат, Низведи Христа с креста! У твоих лазурных врат Наша чаша налита».

Бренное

Упрекай меня, в чём хочешь, – Слёз моих Ты не источишь, И в последний, грозный час Я пойду Тебе навстречу И на смертный зов отвечу: «Зло от Бога, не от нас!» Он смесил с водою землю, И смиренно я приемлю, Как целительный нектар, Это Божье плюновенье, Удивительное бренье, Дар любви и дар презренья, Малой твари горний дар. Этой вязкой, тёплой тины, Этой липкой паутины Я сумел презреть полон. Прожил жизнь я, улыбаясь, Созерцаньям предаваясь, Всё в мечты мои влюблён. Мой земной состав изношен, И куда ж он будет брошен? Где надежды? Где любовь? Отвратительно и гнило Будет всё, что было мило, Что страдало, что любило, В чём живая билась кровь. Что же, смейся надо мною! Я слезы Твоей не стою, Хрупкий делатель мечты. Только знаю, Царь Небесный, Что голгофской мукой крестной Человек страдал, не Ты.

Светлый лик

Порой гордыни дух лукавый Своим крылом души коснётся, И злоба мстительной отравой В душе надменной разольётся, И затемняется сознанье Неправды тягостною мглою. Но лишь одно воспоминанье В моей душе взойдёт зарёю, – Исчезнут вмиг, как тени ночи, Гордыни мрачной наважденья, И снова зорки станут очи, И снова ясны впечатленья. И над душой моей смиренной Тогда сияет образ ясный: Взор, дивной мыслью вдохновенный, Лик величавый и прекрасный, Бедна одежда, босы ноги, Уста с улыбкою привета. Нельзя мне сбиться с Ним с дороги. То – Иисус, Владыка света.

Расточитель

Измотал я безумное тело, Расточитель дарованных благ, И стою у ночного предела, Изнурён, беззащитен и наг. И прошу я у милого Бога, Как никто никогда не просил: «Подари мне ещё хоть немного Для земли утомительной сил! Огорченья земные несносны, Непосильны земные труды, Но зато как пленительны вёсны! Как прохладны объятья воды! Как пылают багряные зори! Как мечтает жасминовый куст! Сколько ласки в лазоревом взоре И в лобзании радостных уст! И ещё вожделенней лобзанья, Ароматней жасминных кустов Благодатная сила мечтанья И певучая сладость стихов. У Тебя, милосердного Бога, Много славы, и света, и сил, Дай мне жизни земной хоть немного, Чтоб я новые песни сложил».

Воскресни

Замолкнули праздные речи, Молитвою строится храм, Сияют лампады и свечи, Восходит святой фимиам. Возносим пасхальные песни От слёзно-сверкающих рос. Воскресни, воскресни, Воскресни, Христос, Вливаются светлые вести В ответный ликующий стих; К сберёгшей венец свой невесте Нисходит небесный Жених.

Великий благовест

«Ты слышишь гром? Склонись, не смейся…»

Ты слышишь гром? Склонись, не смейся Над неожиданной грозой, И легковерно не надейся, Что буря мчится стороной. Уж демон вихрей мчится грозно, Свинцовой тучей облачён, И облака, что плыли розно, К себе зовёт зарницей он. Он налетит, гремя громами, Он башни гордые снесёт, Молниеносными очами Твою лачугу он сожжёт.