Том 8. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть V. О спорном и нелепом
Шрифт:
* * *
– Когда-то ты спрашивал меня об образах. Просил открыть суть их. Но сделать это на раз невозможно. Долгая та дорога – к сути! Немало мы с тобой прошли по ней. Только далеко ещё до исхода её. Ну что же, идём дальше? Идём! И без оглядки! И хоть пока что не примешь ты слов моих до конца без оглядки, но и без взятка не пойдёшь дальше пути свои торить.
Сказки сказывают, что некогда Ничто рассыпалось на кусочки. И кусочки те стали его осколками – образами, по-другому. Не теми мельчайшими частицами, которые древние греки называли атомами, но началами тех вещей и явлений, которые мы с тобой видим. Те же греки
Вот смотри: у каждого явления, будь то снег, дождь, гром ли, молния, у каждой вещи – того же камня, дерева – есть начало. Оно и есть прообраз того самого явления или вещи. По нему, как по лекалу, творятся они – это самое явление и эта вещь. Но не так всё просто, как кажется нам. К нашему сожалению, мир сложен. Из множества слоёв состоит он. Из множества слоёв и образ составлен. И мы запутываемся да теряемся в слоях тех. Потому и оказываемся зачастую недееспособными. Оттого и сожаление наше!
Чтобы быть действенным, нужно быть точным, или текучим. Живым надо быть! Мы же в большинстве своём далеки от точности. Замерли в своём восприятии мира, а потому действуем напролом, утверждая нечто: мол, это вот так, а это этак! И при этом оказываемся слоном в посудной лавке, ломая всё и вся. Да не проламывается мир. Не хочет по-нашему в наши домыслы досужие рядиться. Упирается. Вот мы и разбиваемся о мир, дело пытая, а оно, дело-то, так и остаётся на одном месте. Хотя и кажется нам, что далеко мы продвинулись. Но то, ради чего дело делается, ради полноты с ладом, так и остаётся горизонтом манящим! Всякое дело конец свой в разочаровании имеет, всякое дело в разочаровании в прах рассыпается. Суета сует! Всё суета! И лишь боль по-настоящему.
Вот тут ты не можешь не возмутиться. Перед очами-то твоими другое! Вон, тысячи дел успешных да миллионы судеб состоявшихся! Но увы тебе! Всякая успешность в делах – обманка! Погляди вдаль, отойди от своей «стены плача», оторвись от «своей веры»! А ведь твоя убеждённость в том, что дела спорятся, которую ты отстоять возмущением пытаешься, – всего лишь вера твоя! Дела же, отношения наши, словно бур, вначале легко идут. Потом труднее и труднее, а потом просто ломаются. И оказывается человек, словно та старуха, у разбитого корыта! Так вот и взращивают душу нашу, в боль её погружая, чтобы однажды…
Вижу, ужом ты в себе изворачиваешься, стоя на своём. Мол, а твои слова о разбитом корыте – не твоя ли вера? Мол, у каждого своя правда!
Избитые, до дыр затёртые слова – «своя правда». Но какая в них сила! Сказал так – и обрёл покой! Отрезал ими всякого, кто твой мирок разрушить пытается, кто «угрозу» твоему счастью несёт! Победитель ты! Честь тебе и слава!
Только нет у человека правды! Увы! У каждого своя неправда! Правда – она едина! А то, что едино, не может быть поделено на каждого. На тебя, на меня, на неё. Единое – неделимо! Делимое – не едино! Вот и выходит, что все мы лишь «СВОЮ НЕПРАВДУ» в мир исповедуем, правду свою отстаивая. Потому-то и гоняемся за «птицей счастья», да поймать её никак не можем. Маякнёт она нам поначалу и растает, как утренний туман. Тут, гляжу я, ты ликовать-то и начал! Вот-вот, твои слова тебе же в жало! Значит, и ты неправду возвещаешь! На вору, мол, шапка горит!
Да-а-а-а уж! Выходит, опять ты упёрся в свою «стену плача». Я лишь стрелу тебе пускаю. Оторви взгляд свой от чего бы то ни было. И устреми его вдаль! Так, чтобы он ни во что упёрся! И тогда ты увидишь, что даже вечные горы не вечны! Даже они в прах стираются! Суета сует! Всё суета! О том «моя неправда»! Но эта «неправда» ПРАВДОЙ-то
Ох, ох, ох! Сколь же стучать в дверь твою закрытую? Оторви взгляд от «стены плача»! Потеряй себя, чтобы обрести… ВСЁ И ВСЯ! Разве не о том печаль твоя? Сделай этот прыжок веры!!! Прямо сейчас! Вместе с моими словами сделай прыжок в Никуда…
Попробуй на «три». Один, два, три… И-и-и-и…
…Мир наш по меньшей мере о семи слоях. О семи Симеонах. И каждое явление с вещью состоят. То, что мы видим, что слышим, что осязаем, что обоняем, вручье есть. В руки оно нам даётся. Вот что такое рука? То, что собирает. Само слово это от «ронки» происходит. А «ронка» и означает на старом наречии, нами давно уж забытом, «собирание». Наши чувствования – хоть зрение, хоть слушание, хоть осязание – мир собят. Чувствованиями мы в руки его берём, собираем. Оттого и вручьем наружность его называли. Вручье – это рубаха красная, для мира которая. Это одновременно и его кафтан праздничный. Оглянись вокруг, прислушайся. И видишь ты, и слышишь, и осязаешь кафтан сей! В руки тебе он даётся через все вещи и явления мира!
А что с изнанки вручья? Что с его обратной стороны? Нутро! Да-да! Нутро! Или серёдка. Это тот самый образ, о котором мы с тобой беседу беседуем. Вручье – лицо нутра. В давние времена его плащаницей звали. Давай-ка мы возьмём… да хотя бы вот эту шишку. Сама она вручье, а её изнанка, её образ – плащаница. Из чего состоит вручье? Из персти. А плащаница тогда из чего? Имеет ли образ плоть? Да, имеет! И это всё та же персть. Но тогда какая между тем, что снаружи, и тем, что внутри, разница? Должна она ведь быть?
То, что снаружи – это Явь, что явлено нам, или день. А то, что внутри – Навь, ночь. Какая разница между днём и ночью? Никогда не щупал ты день с ночью? Не пробовал их на зуб? День – твёрже, ночь – мягче. Но это одно и то же, хоть и разное! Так и шишка: снаружи она день – твёрдая и светлая, а внутри она ночь – мягкая и тёмная. Облик плащаницы шишки, её образ – та же самая шишка, что и снаружи. Но ты не верь мне! Проверь! Пощупай вначале, чем день от ночи отличается. Для того выйди на перекрое дня – в полдень да в полночь – на место открытое, чтобы объять была – простор, – и щупай. Да не торопись! Собери опыт в достаточности. Тебе будет казаться, что ты ухватил нечто, но не то оно! Откинь свои «откровения» да щупай день с ночью дальше и дальше. А потом уж можно и к образу попробовать прикоснуться.
Вот ты взял шишку в руки. Тем самым прикоснулся к вручью, к красной рубахе её. А теперь попробуй обернуться и прикоснуться к плащанице шишки. Что значит обернуться? К нутренней людине своей повернуться, взором с ней совпасть. И зрит мир, и слышит его, и осязает сердце наше. Оно и есть то самое «я», которое мы, не потеряв, ищем. Азом его знающие звали. Начало и конец всего сущего! Если это «я» взором с телесными очами совпадает, слухом – с ушами телесными, внешняя людина бодрствует. Тогда ты ею себя и ощущаешь. А когда сердце к нутренней людине поворачивается, то она просыпается. Тогда это бывает, когда спим мы.