Том V. Преподобный Феодор Студит. Книга 1. Нравственно-аскетические творения
Шрифт:
Три главных обета составляют содержание монашества как особого церковного института, а именно: послушание, девство и нестяжательность. Послушание (, ), по воззрению св. Феодора, выше всех подвигов и имеет мученический венец. Оно состоит в том, что инок не живет по своей воле, но поступает по предписанию того, кому вверено его руководительство в духовной жизни [246] . Благодаря послушанию иноки становятся дорогими сынами – дороже золота, в силу золотого их повиновения [247] . Что может быть сладостнее, говорит св. Феодор, приятнее и прекраснее того, чтобы инок жил по заповеди и ничего не сделал по своей воле? В этом и состоит истинное послушание, это и есть блаженная жизнь, многопечальный и вместе беспечальный подвиг – многопечальный для того, кто еще управляется своими желаниями, беспечальный же для того, кто успел отсечь свою волю, так как, не живя по своей воле, он, чрез посредство игумена, живет для Бога [248] . Верность послушанию способна творить необыкновенные дела: послушание укрощает зверей, чудотворит среди мертвых [249] . В послушании состоит иноческое мученичество, так как в постоянном отсечении своей воли заключается элемент страдания, но вместе с тем послушание ведет и к прославлению подвижника, по примеру святых мужей [250] . Послушание требуется от монахов безусловное: они должны повиноваться игумену, как железо кузнецу, – во всем, чего бы он от них ни потребовал согласно с Божественною заповедию [251] . «Истинные послушники повинуются даже сухой палке, поставленной настоятелем, а тем более – человеку и брату» [252] . «Ты можешь спастись, – поучал св. Феодор монахов, – хотя бы и не отличал альфы от виты, но если ты будешь искать своей воли, то, хотя бы усвоил и все знание, даже и египетскую грамоту, все же узришь огонь, сожигающий тебя в сем веке и в будущем» [253] . Послушание, с точки зрения святого отца, имеет глубокий религиозный смысл. «Мы были изгнаны из рая за непослушание и неповиновение, поэтому всеблагий Бог благоволил, чтобы мы снова получили рай чрез послушание и повиновение», которые возвращают человека к прежнему блаженному состоянию [254] . Моральными же плодами послушания являются: мир, тишина, искренняя вера, неразрывное единение, спасительная печаль, радостный ответ, умиление пред Божественным, скромность, братская и отеческая любовь, покаяние, мудрость, высочайшее ведение и вообще доброхвальная и чистая пред Богом жизнь [255] .
246
См.: Idem. .P. 192;
247
См.: Ibid. P. 177; рус. пер.: Там же. Т. 2.
248
См.: Ibid. P. 356–357; рус. пер.: Там же. Т. 2.
249
См.: Theod. Stud. .P. 435–436; рус. пер.: Там же. Т. 2
250
См.: Idem. .I. 11, 53; II С. 251, 349; 461, 470, 504.
251
См.: Ibid. I. 40, 79; рус. пер.: Там же. Т.
252
Ibid. 57; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 360.
253
Ibid. 60; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 372.
254
См.: Idem. .P. 382–383; рус. пер.: Там же. Т. 2. Ср.: Idem. .I. 80; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 414.
255
Idem. . I. 84; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 421.
Девство ( ), по учению преп. Феодора, есть величайшая добродетель и достигает своей высотой самой вершины неба. Человеческая жизнь разделяется на два рода состояния – брачное и безбрачное, причем брак составляет низший мир, а безбрачие – высший; первый подлежит тлению, а второе сподобляется блистать нетлением. Подвижники, хранящие девство, представляют удивительное зрелище: они – во плоти и выше плоти, в мире и выше мира, они ведут жизнь премирную. Но дар безбрачия для многих невместим и уделен только тем, кто распинает себя своею жизнию [256] . Нет столь высокой добродетели, как девство, говорит в одном из оглашений св. Феодор, ибо девство есть та добродетель, которая первее всего воссияла в раю, девство сподобилось быть материю Христа, девство делает людей Ангелами, ибо возводит мир к нетлению [257] . Девство соприкасается с ангельским образом жизни, вводит человека в первоначальное райское состояние [258] . Но девство приобретается бесчисленными трудами и усилиями. Чем выше и чудеснее эта добродетель, тем сильнее и упорнее губитель нашей жизни старается победить нас противоположной страстью [259] . Поэтому преп. Феодор в своих оглашениях о девстве внушал монахам всеми мерами избегать встреч с женщинами, не посещать без необходимости и женских монастырей, быть вообще вдали от мирского общества.
256
Idem. .P. 127–128; рус. пер.: Там же. Т. 2.
257
Ibid. Р. 168–169; рус. пер.: Там же. Т. 2.
258
См.: Theod. Stud. .P. 378; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 2.
259
См.: Ibid. P. 229; рус. пер.: Там же. Т. 2.
Нестяжательность ( ) состоит, по воззрению преп. Феодора, в оставлении всякого имущества, в отказе приобретать его, в совершенном равнодушии к предметам житейского удобства и даже необходимости. Монах должен быть выше ничтожности видимых вещей, возлюбить скудость и всякие лишения, освободиться от мирской заботы о личном материальном благополучии. Для монаха признается сокровищем, если он приобретет себе больше трех монет, и притом – с мыслию о бедных, потому что строгий монах, господствующий над миром нестяжательностью, не имеет и одного сребреника. Такой есть христоносец и истинный христианин, ангел на земле и богоподобный муж, наследник Богу и сонаследник Христу [260] . А кто приобретает личную собственность, тот всецело губит свою ангельскую жизнь. В частности, иметь монаху в монастыре раба так же странно, как и иметь жену [261] . Равным образом несогласно с принципом отречения от мира и всякое иное личное приобретение монаха, которое и навлекает на него строгое осуждение.
260
См.: Idem. Epistulae. L. II. Ep. 180 // PG. T. 99. Col. 1557С; рус. пер.: Там же. Т. 3. Письмо 513.
261
См.: Ibid. L. II. Ep. 164. Col. 1521С; рус. пер.: Там же. Т. 3. Письмо 486.
Посредством обетов послушания, девства и нестяжательности монах отрешается от мира и земных привязанностей, устраняет мирские препятствия в деле спасения и приобретает широкую свободу для всецелого посвящения себя служению Богу в молитве, размышлениях о Боге, в любви, безмолвии, смирении, терпении, трудах, благоговейной настроенности, посте и воздержании [262] . Создается прямой и царский путь ( )который и приводит подвижника к идеалу возможного нравственного совершенства. Он не допускает крайностей (в сторону недостатка или излишества) и определяется тем безусловным послушанием игумену, которое составляет основу иноческого отсечения своей воли. Для успешного прохождения царского пути нужно, по учению преп. Феодора, только одно – не нарушать ни одного правила, не преступать ни одной заповеди ангельского жития [263] .
262
См.: Idem. .I. 11; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 250.
263
См.: Ibid. I. 36; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 307. Ср.: Ibid. 40, 64; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 316, 381.
В частности, царский путь образуют такие добродетели: безусловное послушание, богоподражательное смирение, небесная отрешенность от всего, непорочность, равноангельское бесстрастие, кротость, прямодушие, любовь, мир, рвение, терпение, трудолюбие и всякое другое богоугодное дело. Шествуя этим путем, не озираясь по сторонам, не смотря ни направо, ни налево, монахи становятся сынами Божиими, сынами совершенства и славы, являются подражателями святых отцов, жительство которых – на небесах [264] .
264
См.: Theod. Stud. . II. . 410–411; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 549. Ср.: Ibid. I. 27; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 288; Idem. .P. 351; рус. пер.: Там же. Т. 2.
Самой совершенной формой подвижничества преп. Феодор признавал жизнь монастырскую, а наиболее целесообразным видом последней считал киновию, или общежитие. Монастырская жизнь предпочиталась святым отцом на том основании, что предоставляла наиболее удобные и совершенные условия для осуществления главных иноческих обетов, тогда как жизнь одиночная, в форме анахоретства, или отшельничества, представляла много поводов к соблазну, особенно для иноков молодых, не окрепших в духовной жизни, неустойчивых в исполнении заповедей монашества. Обособление от братства, говорит св. Феодор, служит причиной падения. «Братия твои – внутри двора, а те – вне; братия твои – в безмолвии, а те – в пустословии; братия твои ложатся в постель, а те бродят туда и сюда, по местам недозволенным. Отсюда – соблазны и падения. Чем становится овца, отторгшаяся от стада? Не добычей ли зверя? Так и тот, кто отторгается от братства» [265] . Какое оправдание пред Страшным Судом Христовым готовят себе те, спрашивает св. Феодор, которые удаляются от послушания, живут отдельно, блуждают туда и сюда, не имеют почвы под ногами, имеют купленных рабов? Что скажешь, друг? Тянешь ярмо раба ты, безбрачный, беглец от мира, отрешившийся от всякого плотского образа жизни? Чтобы не было свидетеля и изобличителя того, что совершается тайно, мы не хотим иметь брата, но избираем одиночество или же рабство любостяжания, как продавшие себя греху, рабы плоти и крови. Отсюда – внутреннее разрушение, соблазны и падения [266] . Таким образом, одиночное и обособленное подвижничество не одобрялись преп. Феодором ввиду их явной опасности для иноков, от которой часто не избавляют ни прежняя духовная опытность, ни вера в свои силы и свою неуязвимость со стороны духа злобы, так как иноки, живущие изолированно, лишены спасительного послушания, мудрого руководительства и целесообразной, благовременной помощи [267] .
265
Idem. .P. 248; рус. пер.: Там же. Т. 2.
266
См.: Ibid. P. 47–48; рус. пер.: Там же. Т. 2.
267
См.: Ibid. Р. 347–348, 405; рус. пер.: Там же. Т. 2. Ср.: Theod. Stud. Epistulae. L. II. Ep. 57 // PG. T. 99. Col. 1365, 1368; рус. пер.: Там же. Т. 3. Письмо 401.
Гибельные последствия имеет для инока, по воззрению преп. Феодора, своежитие, или идиоритм, где господствует собственная воля, собственная власть во всем и жизнь без руководительства и указания погрешностей [268] . Преп. Феодор говорит инокам идиоритма: «Беззаконные сыны, вы забыли Господа, изменили законы монашеской жизни, не имеете прямых путей, но, как хромые, шатаетесь, носясь туда и сюда» [269] . Главное зло идиоритма – самовольство, порождающее и моральную неустойчивость, и тщеславие, и сребролюбие, и привязанность к мирской среде [270] .
268
См.: Theod. Stud. .P. 104–105; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 2.
269
Ibid. Р. 115; рус. пер.: Там же. Т. 2.
270
См.: Idem. .I. 38; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 312.
Истинная монашеская жизнь возможна, по воззрению преп. Феодора, только в монастырях общежительного устройства. Киновия по типу каппадокийской киновии Василия Великого – вот идеал монастыря, в котором, по идее св. Феодора, можно выполнить обеты иночества и проявить все разнообразие добродетелей [271] . Именно в киновии и осуществляется послушание (или отсечение своей воли), которое составляет основу иночества [272] . Общежительный порядок, говорит святой отец, предъявляет легкие требования – избегать личных желаний, не допускать личного усмотрения и своеволия, исповедовать свои поступки; он также требует воздержания, молитв, сокрушения, смирения и других благих дел, а вернее – только единственной добродетели, именно блаженного и святого послушания, так как чрез посредство этой добродетели общежитие объемлет все и преуспевает во всем [273] . Ведь киновия есть собрание и объединение во имя Господа нашего Иисуса Христа мужей из различных местностей, чужих друг другу, с различными характерами и различного возраста, устроенное и упорядоченное в одно тело, которое, хотя и имеет много душ, много сердец, много умов, пребывает, однако, в единомыслии и единодушии для исполнения воли Божией и служения Троице, подчиняясь воле одного игумена. Его не может разрушить и убить не только какой-либо обыкновенный человек, но и мирская власть, вельможи и цари, и даже сам начальник демонов. По своему строю киновия есть такое же великое чудо, как изгнание беса каким-либо святым, или исцеление слепого, или воскресение мертвых, или усмирение стихий, или передвижение гор, или иссушение моря [274] . В киновии все равны и единомысленны: здесь и правитель отлагает свое господство, и богатый отвергает свое богатство, как сор, и бедный забывает о своей бедности, и сирота избавляется от своего сиротства, и даже царь, слагая свою порфиру, причисляется к братству, которое есть равночестное тело Христово и общая пристань спасения [275] . Конечно, велико служение Богу в горах, земных пропастях, на столпе, в затворе и т. д., но Создатель неизреченных благ, Господь Иисус Христос, сойдя на землю, избрал не пустынное, не столпническое или какое-либо иное житие, но закон и заповедь послушания (Ин. 6:28, 14:10). Можно ли после этого
271
См.: Ibid. II.. 121; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 465.
272
См.: Ibid. I. 18; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 272; Idem. .Р. 145, 151, 216; рус. пер.: Там же. Т. 2.
273
См.: Idem. .I. 34; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 304.
274
См.: Ibid. 18; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 272.
275
См.: Theod. Stud. .Р. 458; рус. пер.: Там же. Т. 2.
276
См.: Idem. .I. 42; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 320.
277
См.: Ibid. 18; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 273. Ср.: Ibid. 79; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 413.
278
См. Ibid. 81; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 417.
279
См. Ibid. 8; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 243.
280
См. Ibid. 67; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 388.
281
См. Ibid. II. . 74; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 450.
282
См. Ibid. . 316, 353; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 522, 533.
283
См. Ibid. . 332–333; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 527.
284
См.: Ibid. I. 20; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 276.
Свои принципиальные воззрения на иночество и на киновию как наиболее целесообразную форму монастырского быта преп. Феодор воплотил в устройстве Студийского монастыря. Под его управлением этот монастырь представлял собой типичную византийскую киновию, с ярко выраженными идеалами, имевшими конкретные проявления иноческой жизни. Студийский монастырь времени преп. Феодора – это сплоченная братская организация, у которой все было общее, не только телесное и чувственное, но и духовное и сверхчувственное – добродетели и благие дела. Иноки находились здесь в тесном общении и взаимодействии друг с другом, наподобие членов тела, причем каждому назначена была соответствующая деятельность [285] . Во главе киновии стоял игумен – преп. Феодор, отец, пастырь и учитель всех монахов. Хотя преп. Феодор по смирению своему много раз указывал (в оглашениях) на свое недостоинство как игумена [286] и даже хотел, отказавшись от игуменства, и совсем бежать из монастыря [287] , однако все братство высоко чтило его и любило как истинного, опытного и совершенного руководителя, главу и пастыря, душу свою полагавшего за овец своих, исполнявшего свое служение с любовью и усерднейшей заботой о своих учениках [288] . Примечательно то, что преп. Феодор главным в своем игуменстве полагал не власть, но отеческое ко всем отношение, духовное пастырство и учительство, то есть управление монастырем святой отец основывал на началах морального воздействия, духовного авторитета [289] . И студиты принимали его как Ангела Божия, с любовью принимали его смирение, в послушании ему готовы были даже на пролитие своей крови, так что вырвали бы и глаза свои и отдали их игумену, если б он потребовал от них этой жертвы [290] . Однако преп. Феодор ревниво охранял «единоначалие», право на которое в Студийском монастыре принадлежало ему. Когда некоторые из монахов по своей простоте стали воздавать эконому одинаковую с игуменом честь, то это дало преп. Феодору основание обратиться к ним с обличительным словом. «Подобает ли и полезно ли такое положение всем нам, то есть эконому, мне и вам? – вопрошал он. – Наоборот, не разбиваете ли вы этим братство на партии, не разделяете ли и не разрушаете ли его? Не являете ли вы себя чадами неистинными и непокорными, не показываете ли этим, что эконом нарушил порядок, а я действую не в Божественных целях? Не вводите ли вы двух господ, двух владык, две власти? Но коль скоро две власти, то получается уже многоначалие, а если есть многоначалие, то возникают и неурядицы, а неурядицы – причина гибели… Един Господь и законоположник, едина держава, едина власть и едино благоначалие над всем. Ибо это единоначалие есть источник всякой мудрости, благости и порядка, простирается на все созданные им и подвластные ему твари, подобие же его дано человеку. По образцу этого единоначалия устроено всякое управление и всякая власть, и прежде всего – в церквах: один патриарх, один митрополит в своей митрополии, един епископ в своей епископии и один игумен в монастыре; то же самое и в миру: один царь, один начальник в полку, один капитан на корабле, один центр в круге, одно дневное светило» [291] . Преп. Феодор относился ко всем с равной отеческой любовью, с одинаковой пастырской попечительностью, с неизменным мудрым и опытным руководительством в деле спасения, но он требовал от всех безусловного себе послушания и подчинения своим распоряжениям. Его воле следовал даже престарелый авва Платон, духовный отец, руководитель и воспитатель преп. Феодора в пору его молодости. А монахам преп. Феодор говорил: «Всякий из вас, кто делает что-либо без моего разрешения, да будет чуждым мне, смиренному, дерзаю сказать также – и Самому Богу; всякий, кто вместе с кем-либо из старших или из младших задумает какое-либо дело помимо меня, да будет вне истины; но и я, в свою очередь, если полюблю, привяжусь и стану оказывать благоволение кому-либо из своих родственников или вообще близких мне лиц более, чем остальным, да буду и сам анафема» [292] .
285
См.: Theod. Stud. . II. . 152; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 1. С. 475.
286
См.: Idem. .P. 141; рус. пер.: Там же. Т. 2; Idem. .I. 4, 9, 74; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 229, 244–245, 404.
287
См.: Idem. .I. 60; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 369.
288
См.: Ibid. I. 23; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 280;Idem. .Р. 279; рус. пер.: Там же. Т. 2.
289
См.: Theod. Stud. . II. . 64; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 448.
290
См.: Ibid. I. 70; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 394.
291
Theod. Stud. .I. 45; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 326.
292
Ibid; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 328.
Заботясь о спасении всех, преп. Феодор с неослабевающей ревностью проповедовал, наставлял, возбуждал и внушал монахам должное [293] . Его энергия на поприще учительства была неистощима. Он два или три раза в неделю произносил перед иноками свои огласительные поучения [294] , а когда увидел, что братство достигло высокого нравственного совершенства, стал произносить только одно оглашение в неделю [295] ; кроме того, преп. Феодор ежедневно вечером устраивал беседы, на которых предлагал советы по борьбе с искушениями [296] . Являясь посредником между Богом и своим братством [297] , преп. Феодор установил в Студийском монастыре великое и спасительное занятие – исповедание иноками своих помыслов перед игуменом. Это было наилучшим врачеванием души, спасительным предупреждением нравственной порчи, целительным воздействием отеческого совета и руководства на мятущийся и изнемогавший под бременем злых желаний и гибельных страстей дух аскетов [298] . Преп. Феодор требовал от иноков полного откровения, повелевал ничего не иметь тайного и не уничтоженного, дабы злой помысл не превратился в целую язву [299] . Когда некоторые из должностных в монастыре лиц создали искусственное средостение [300] между игуменом и братством, преп. Феодор, узнав об этом, немедленно восстановил свои права духовного руководительства, обличил виновных и повелел, чтобы студиты никому, кроме него, не открывали своей души, но, если потребуется, безбоязненно и смело приходили к нему во всякое время, так как он всегда и всем доступен для духовного врачевания, совета и руководительства [301] . Достойно также замечания, что преп. Феодор в духовном руководительстве учитывал индивидуальные особенности иноков – соединял человеколюбие с суровостью, доброту со строгостью, повелительность со снисхождением, кротость и мягкость с чистотою и стыдливостью, «смотря по обстоятельствам каждого отдельного лица, а также по тому, что кому лучше подходит: ведь для одних требуется наказание, а для других прощение, одних нужно обличать, а других – просто оставить без внимания; и вообще, как, соответственно различию характеров, у каждого человека есть свои особенные привычки и страсти, так и врачебное искусство должно применяться к этим особенностям каждого отдельного лица» [302] . Преп. Феодор применял разные средства духовного руководительства и врачевания к инокам, вышедшим из городского общества и привыкшим к тем или иным удобствам культурной жизни, и к инокам, прибывшим из сел и еще не отказавшимся всецело от привычек деревенского быта; в этом отношении святой отец руководился древним принципом: «в неравенстве – равное и в различии – тождество» [303] . Больше же всего преп. Феодор учил студитов своей высокой нравственной жизнью, являясь для них образцом строгого и точного соблюдения иноческих правил, примером в трудах, молитве, добрых делах. Взирая на великую трудность предстоятельства, с трепетом осознавая ответственность за возложенный на игумена подвиг, преп. Феодор ревностно исполнял долг и был проникнут чувством самопожертвования до пролития крови в осуществлении своего священного призвания.
293
См.: Ibid. I. 16; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 266.
294
См. Idem. .Р. 170; рус. пер.: Там же. Т. 2.
295
См. Idem. .I. 11; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 252.
296
См. Ibid. II. . 126; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 467.
297
См. Ibid. I. 25; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 284.
298
См. Idem. .P. 464–467; рус. пер.: Там же. Т. 2.
299
См. Idem. .I. 38; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 313.
300
Т. е. преграда. – Ред.
301
См.: Theod. Stud. .I. 51; рус. пер.: Преп. Феодор Студит. Творения. Т. 1. С. 345.
302
Ibid. II. . 418; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 551–552.
303
Ibid. I. 50; рус. пер.: Там же. Т. 1. С. 341.