Тонкая рябина
Шрифт:
— Пейте на здоровье, — протягивая фляжку Радину, предложил он.
Вода была горьковатая, с запахом серы.
— Вкусная? — спросил шофер.
— Целебная, — ответил Радин.
— Горячая… Градусов двадцать восемь, а то и все тридцать будет, — наполняя флягу, сказал шофер.
— Товарищ Пашков, веди машину к выезду из долины и там подожди нас, — сказал лейтенант.
А Радин все останавливался, восхищенно разводя руками, не мог наглядеться на чудо природы, так неожиданно обнаруженное в этих суровых местах.
— Земля Санникова, — сказал он вслух.
— Не хватает только доисторических зверей, — пошутил лейтенант.
— Ах, вы читали? — удивился Радин.
— И «Плутонию», и другие книги Обручева. Мы, пограничники, любим такие вещи, — улыбнулся лейтенант. — Возможно, здесь проходит подземное теплое течение. Один профессор из Ленинграда осматривал целую неделю эту долину. Забавный старик… Разбил здесь палатку и все копал землю, разглядывая в лупу воду, землю. «Тут гейзеры возможны» — сказал он. Я к нему тоже, вот как к вам, прикомандирован был.
— Гейзеры? — повторил Радин. — А что, очень даже возможно.
— Ну, гейзеры не гейзеры, — рассудительно сказал лейтенант, — если б это было так, то они давно б уже били из земли. Ведь сколько раз эти места уже бурили.
— Бурили? — удивился Радин.
— Да-а, но кроме выбросов горячей воды ничего другого не добились. Нет, здесь не вулканы, не Камчатка, тут подземное теплое озеро или горячие источники, вроде пятигорских. Слышите, как сероводородом пахнет, — потянув носом, сказал лейтенант.
Они двинулись дальше.
В самом конце долины оба склона обрывались так, словно кто-то рассек их гигантским мечом. Из долины вытекала речушка, плещась по камням и теряясь в изгибах местности, она убегала вправо, прячась в густом кустарнике, окаймлявшем берега. А дальше все было обыкновенно, как везде: буйно-зеленое поле, дороги, сходившиеся с трех сторон, два-три холма, тропинка, белевшая на их горбах, и снова поле и дорога.
Водитель включил мотор, и газик побежал по накатанной, чуть извилистой дороге. Спустя двадцать минут они въехали в Моунсунд. Это было небольшое село, со школой на въезде и магазином посреди.
Село было расположено на живописном пригорке, с трех сторон окаймленном лесом. За темно-зеленым лесным массивом поднимались серые граниты скал. Небольшая речка, словно изогнутый лук, обходила село и холм, по каменистому берегу бежала дорога.
Несколько человек молча разглядывали вышедшего из машины Радина.
— Вот и сельсовет. Вот его председатель, а это наш актив… — знакомя писателя с ними, сказал лейтенант. — Принимайте гостя из столицы, писателя. Будет описывать наши края.
Побродив по селу, Радин вышел по тропинке к лесу. Остановившись под большой, раскинувшей свои могучие лапы, елью, он присел на пенек и широко, всей грудью, вдохнул чудесный, пряный хвойный запах леса.
Рядом с ним на таком же пеньке сидели лейтенант и председатель сельсовета Вейконен.
— Недавно сюда приезжал наш полковник. Любит он эти места. Раза четыре побывал в ущелье, — сказал лейтенант.
— Один раз с женой был, — попыхивая трубкой, сказал Вейконен. — Он хороший, полковник.
— А жена? — улыбнулся лейтенант.
— Не знаю… — пожал плечами председатель.
— Не любят ее здесь, — покачал головой Иванов.
— Кого это… полковницу? — занятый своим мыслями, спросил Радин.
— Ее. Особенно женщины наши не любят. А напрасно.
— Какая-то она странная, держится особняком, молчит, — добавил Вейконен.
— Да характер такой, застенчивый. А человек она хороший, — горячо возразил Иванов.
Радину было скучно слушать этот спор. Старая она, наверно, чваная. И чего тут спорить? Всякие бывают люди.
— У вас тут изумительные места, лес бескрайний, река рядом, целебные источники. Почему бы здесь не построить санаторий?
— А вот вы нас, товарищ писатель, и поддержите, — обрадовался Вейконен. — Мы уже раз двадцать об этом и в Бугач, в горсовет писали. Никакого ответа, а на словах так даже посмеялись над нами. Ишь, говорят, свой Кисловодск хотят завести. А ведь дело это хорошее, стоящее. Сюда местные крестьяне еще сто лет назад лечиться ходили, да и теперь мы этой водой пользуемся…
— Что ж, писать об этом удивительном ущелье я буду, ну а что из этого выйдет — не знаю, — развел руками Радин.
— Выйдет, выйдет. Надо только, чтобы в Москве об этом узнали, а уж мы всем народом поможем. Тут и лес, и камень, и щебень, все под рукой имеется.
— И, главное, дорога есть, а если еще от города небольшой железнодорожный путь протянуть, так тут действительно вроде Кисловодска будет, — поддержал Вейконена лейтенант.
— А что граница рядом, не помешает вашему курорту? — спросил Радин.
— Где там рядом, — возразил председатель, — до нее отсюда километров пятьдесят будет.
— Сорок восемь, — коротко уточнил лейтенант.
— Пусть сорок восемь, разве это имеет значение? Мне в Бугаче, в горсовете, то же самое сказали. Нельзя, говорят, курорт возле границы строить… Разные люди приезжать станут, не уследишь за всеми. А я говорю: «Так вы местный, районного значения курорт стройте. Свои, здешние люди отдыхать и лечиться будут. Ведь здешних мы всех знаем». Ни в какую. Нельзя, Москва не разрешит.
После обеда Радин возвращался в Бугач. Поездка освежила и подбодрила его. Внутренним чутьем писателя он уже чувствовал материал и возможности для своей будущей работы.
Когда машина пробегала по Моунсундскому ущелью, Радин уже как старым знакомым помахал рукой буро-серым скалам, зеленым склонам и водопадам.
— Теперь, когда вы повидали Моунсунд и ущелье водопадов, поезжайте на границу. Ну, хотя бы на заставу номер… — выбирая по карте пункт назначения, сказал полковник. — Вот для начала застава № 7/9. Начинайте знакомство с этой заставы.