Тонкая стена
Шрифт:
— А я — мне пришлось сделать невероятное усилие, чтобы выглядеть абсолютно невозмутимым, — я думаю если маг хочет чего-то добиться, то ему нужно самое главное — правильно ставить себе задачи и целенаправленно выполнять их! То есть точно знать, что тебе нужно.
— Не ожидал, — уважительно заметил Зигфрид, — а ты не прост, парнишка.
— Молод еще, да зелен, — невозмутимо заметил леший. Я в его годы только ходить начинал. И не встревал в разговоры старших. Я учил, учил, зубрил, зубрил, работал, работал и после долгих лет труда, я как дятел долбящий дерево, продолбил
— Оно и видно, — огрызнулся я, внезапно почувствовав себя обиженным, — такую дорогу только дятел может продолбить!
— Спасибо, сынок, — внезапно поднялся Мойша и, кивнув мне снова опустился на место, — люблю тех кто правильно понимает критику.
Я растерянно посмотрел на Любаву.
— Не удивляйся, — шепнула та мне на ухо, ты не знал, но у Мойши есть прозвище «дятел». Оно как раз дано за его въедливость и докучность. И он им очень гордится. Так что вот так ты нечаянно ему и угодил.
— Первая сосиска всегда не в живот, — ответил я фатерляндской пословицей.
— Смотри, — заговорщицки подмигнула мне Любава, — я придумала неплохую шутку для нашего «дятла».
— А ты-то что над ним постоянно издеваешься?
— Не знаю, — посмотрела на меня Любава, посмотрев на меня своими чистыми и невинными голубыми глазами, — простовесело.
Верите или нет, а у меня на эти слова не нашлось ответа.
Вновь наступившее молчание было нарушено появившейся хозяйкой с подносом. На нем возвышались заказанные нами блюда. За ними на столе появился большой кувшин с пивом, огромная кружка с медом и большая бадейка с узваром, от которого на всю комнату сразу завоняло ароматами болота.
Мойша буквально расцвел, когда увидел узвар. Судя по всему, хозяйка ему угодила. А блюдо с вареным картофелем, обильно усыпанным зеленой травой, появившееся перед ним привело его в совершеннейший восторг. Зато я еле сдержал рвотный порыв. Ненавижу картошку. По-моему, самый бесполезный продукт в Лагенвельте. Я скорее умру с голода, чем стану есть эту отраву в кожуре.
Я поспешил налить себе пива в пузатую деревянную кружку и, сделав хороший глоток, сразу вернул себе хорошее расположение духа. Хозяйка удалилась, и я огляделся по сторонам. Зигфрид с Любавой отрезали себе по большому куску покрытого золотистой корочкой поросенка, возвышавшегося на серебряном подносе, а Хельга ловко разделывала рыбу, лежавшую перед ней.
— Что ж, друзья, — прожевав первый кусок мяса, произнес Зигфрид и воздел свою огромную кружку вверх. — Предлагаю выпить за нашу бригаду.
— Прекрасный тост! За нас с вами! — поддакнула Хельга, и все дружно закивали.
— И за хер с ними! — закончила Любава.
Выпили мы первый тост дружно за исключениемМойши, который заявил, что «за чей-то хер он пить не будет» и вместо этого занялся своей картошкой. Но тут вновь появилась хозяйка с небольшим подносом, закрытым крышкой. Поставив его перед Мойшей, она недобро посмотрела на него и быстро удалилась.
— Это чего? — непонимающе уставился тот на появившееся перед ним блюдо. Я разве, тово, это заказывал?.
— А ты посмотри, — заметила Любава, подмигнув мне.
Леший послушался
— Что с ним? — шепотом поинтересовался я у Любавы.
— У леших такие грибы, как у вас пиво или шнапс. Только вот первый раз вижу такую реакцию на деликатес. — ответила та.
Мойша некоторое время раздумывал, и, что-то решив для себя, отодвинул тарелку подальше.
— Не смешно это! — прогудел он. — Я не ем грибов. И пусть тот, кто это сделал знает, — его взгляд остановился на Любаве которая спокойно выдержала его, — пусть тот знает, повторил он, я «дятел», я терпеливый. Но любому терпению, приходит тово…. Конец.
— Ладно, не заводись, — махнул рукой Зигфрид, трескай свою картошку.
— Я предупредил Зиги, я предупредил, — Мойша, успокоившись, вновь перешел к процессу поглощения пищи, который был, как и все у леших, чересчур обстоятельным. Если бы я ел с такой скоростью, то заканчивал бы свой ужин утром.
Ну, хватит о Мойше. Передо мной лежали ароматные сосиски, а в кружке пенилось отменное пиво. Я отдал должное еде и прекрасному пенному напитку. Через полчаса все за исключением Мойши, который по-прежнему занимался своей картошкой, превратились в закадычных друзей. Так обычно и бывает на подобных пьянках. Я сидел, прихлебывал пиво, закусывал сосисками и бросал взгляды на Любаву с Хельгой. Они вели между собой какой-то задушевный разговор. Впрочем, для меня не были тайной подобные разговоры. Обычный их смысл сводился к тому, что все мужчины кобели и все такое прочее…
Тем временем у Зигфрида язык заплетался все больше и больше. Когда появилась хозяйка с очередной кружкой меду, она быстро оценила ситуацию и как-то очень ловко увела с собой нашего предводителя. Я вздохнул с облегчением, но в следующую минуту пожалел, что Зигфрид ушел. Обе женщины обратили на меня свое внимание. Я бросил молящий взгляд на Мойшу, но тот все продолжал заниматься едой. Обжора чертов!
Я залпом выпил кружку и почувствовал, как начинает действовать хмель. Голова у меня пошла кругом и я уже с идиотской улыбкой смотрел, какХельга уходит. Любава дождалась пока та уйдет, и подсела ко мне. И вновь я увидел ее без одежды…
Но хмель не позволил мороку долго держаться. Я взял новую кружку, и последнее что услышал, были слова Любавы — Не пей! Но было поздно.
После этого я провалился в сон, содержание которого сейчас вспомнить не могу, но он был приятным. По-моему, я с кем-то в нем занимался любовью. И женщин было явно не одна и не две….но впрочем не уверен. И, по-моему, во сне я даже удачно охмурил нашу мясистую Агнешку, о чем даже помыслить бы не желал на трезвую голову. Все-таки Бремен — славный город. Жалко будет отсюда уезжать. Если не умру на базарной площади, надо будет сюда вернуться.