Тонкий профиль
Шрифт:
— Как не догадаться, — не поднимаясь, а лишь изобразив желание подняться, сказал Калинин, и почему-то слегка покраснел. — Тоннаж нашей продукции, Яков Павлович, и проблема простоев…
— Вот именно, простоев, а простои надо свести к минимуму. Но об этом потом. Самое главное сейчас…
Тут Осадчий сам неожиданно вздохнул. Вздохнул, закашлялся и сделал продолжительную паузу. Не так-то легко было ему произнести то, что он собирался сказать, определить ту главную отправную точку, а точнее, генеральную линию, от которой и побегут в разные стороны все остальные, пока еще пунктирные линии для
Наверное, все или почти все представители "мозгового центра" знали или предполагали, в чем же состоит самое главное, но тем не менее напряжение, зазвучавшее в голосе директора, передалось и им.
— Наша традиция, — наконец, твердо закончил свою мысль Осадчий, — при любых перестройках завода не просить у правительства снижения государственного плана. Вы помните, так было и в шестьдесят седьмом, так было раньше. А если бы и попросили, дорогие друзья, вряд ли нам разрешили это. Но мы не будем просить…
— Безусловно, — сказал кто-то со своего места. Многие согласно закивали, кто-то не то поперхнулся, не то многозначительно покашлял, Калинин и Телешов, оба представители самого большого цеха, одновременно потянулись к графину за стаканом воды. Телешов же при этом скорее почувствовал, чем заметил, как дрогнули губы Осадчего в мимолетной улыбке.
— Итак, — в твердости голоса Осадчего чувствовалась решимость пресечь и малодушие, и слабость сомнений, если они проявятся, — итак, — повторил он, — пункт первый — идем в русле государственного плана, имея в виду всю годовую программу, а если нам по обыкновению и набавят план, то выполним его все равно.
Никто не возразил, хотя и одобрительных реплик никто не подал. Предложение можно было считать принятым. Конечно, вместе с молчаливым принятием первого пункта все присутствующие на совещании брали на себя серьезнейшую ответственность. Но потому, что так случалось не впервые, и оттого, что само понятие "генеральная реконструкция" и работа с удвоенным напряжением, с полной отдачей всех сил были, по сути своей, синонимы, попытка объяснять это кому-либо, а тем более самому себе, несомненно, показалась бы на подобном совещании странной, напыщенной и неуместной.
— Хорошо, с этим покончили. Теперь пункт второй — относительно этапов реконструкции. Главный инженер, прошу вас, — пригласил Осадчий.
Терехов поднялся. Вскоре после ухода Ольховича на пенсию Виктор Петрович стал главным инженером завода. Выдвижение его было воспринято как естественный процесс роста тех, кто в цехах и в заводоуправлении прошел по всем ступеням производственной науки и практики.
Немного опережая события, можно сказать, что в семьдесят четвертом Терехов отпраздновал свое двадцатипятилетие работы на трубопрокатном. Четверть века! Это что-то да значит! Виктор Петрович в полном смысле слова мог считаться воспитанником завода. В свои сорок восемь лет он ощущал в себе полноту сил и энергии, которые необходимы всякому, а, может быть, особенно главному инженеру такого завода-гиганта.
Итак, поднявшись за столом, Терехов кратко изложил план, предусматривающий три этапа работ. План этот, естественно, был согласован раньше с директором, начальниками производственного, технического, планового отделов. Кто и когда первым четко разбил программу действий на три части, сейчас уже трудно было установить. Однако направляющая идея и здесь вытекала из первого генерального решения, из формулы Осадчего: "Ни одного месяца без выполнения государственного плана".
Первый этап предусматривал проведение всех работ, которые возможны без остановки линий в цехах. Не надо быть специалистом, чтобы представить себе всю трудность и сложность этой задачи.
Второй этап — работы во время остановки всей линии. И третий — то, что можно сделать уже после пуска реконструированного оборудования: доделки, доводка на ходу и во время работы уже на новых режимах и с новыми скоростями.
Распорядок работ, предложенный Тереховым, не вызвал возражений. Присутствующие на совещании или одобрительно кивали, или же молча записывали что-то в блокноты, что тоже было признаком согласия. Видимо, в плане все выглядело разумным и опиралось на опыт былых перестроек.
Ключевым был, безусловно, вопрос о сроках второго этапа. Каждый день, каждый час простоя били по плану и в конечном счете по заработкам работающих. С другой стороны, понятно, что цеховые работники из боязни не справиться с жестким графиком заинтересованы в том, чтобы растянуть временные рамки второго этапа, руководители же завода хотят стянуть их до предела. Такая уж ситуация: задача у всех общая, а ответственность у каждого — разная. С кого что спросят? И есть еще разница между теми, кто ставит трудные задачи, и теми, кто их выполняет. Не только в мере личной озабоченности, а еще и в психологическом комплексе. Тому, перед кем ставят задачу, всегда кажется, что сказать легче, чем сделать. И одно дело на дороге стоять и дорогу указывать, а другое — самому по ней ходить.
Осадчий это понимал. Он хорошо разбирался в психологии людей, чувствовал их настроение и знал, как на них влиять. И вот затем, чтобы подготовить всех к принятию важного решения, он решил прежде всего показать, что он, директор, в данном случае лично возлагает на свои плечи.
— Объем предварительных работ огромен, товарищи, — сказал Осадчий, — новое оборудование придется заказывать десяткам заводов. А потом требовать, чтобы были выдержаны сроки поставок. Это я беру на себя. И определяю время, вот от сегодняшнего дня, от задумки нашей, до начала работ — полтора года.
Срок этот ошеломил всех своей краткостью. Кто-то тихонько присвистнул. Кто-то от растерянности хлопнул в ладоши. И трудно было понять — с восхищением ли, с удивлением ли? Ведь обычно полтора года уходит только на оформление рабочих чертежей. А сроки строительства крупных объектов растягиваются на несколько лет. Не авантюрны ли сроки, названные Осадчим?
— Яков Павлович! — секретарь парткома Соболев поднял руку, и Осадчий насторожился. Сначала все подумали, что Иван Георгиевич просит слова. Но он заговорил, не дожидаясь разрешающего кивка директора, заговорил о роли коммунистов, о том, что обком партии поддерживает идею реконструкции и обещает помочь, что именно там посоветовали завязать тесные и взаимотребовательные связи рабочих трубопрокатного с коллективами заводов-поставщиков.