Тоннель
Шрифт:
— А может, его покатать? — спросила Саша. Ясно было, что она тут застряла. — Ну, знаете, как маленьких катают. Когда он проснется. У вас же есть коляска? Можно пойти по проходу. Туда, потом обратно. Я все равно собиралась. Попросим, чтоб не шумели.
— Да, да. Покатать, — повторила мама-Пежо рассеянно. — Скажите, почему вы с ними не пошли? — и подняла наконец глаза, как если бы все, что они говорили прежде, не имело значения и настоящий разговор начался сейчас, с этого вопроса.
— Мне кажется, это бесполезно, — ответила Саша и осеклась, потому что вот так прямо пока даже думать ни разу себе не позволила, а тут вдруг сказала вслух. Ничего себе, выбрала момент.
Женщина с ребенком
— Не помешаю? — спросили сзади, и кто-то коснулся Сашиного плеча. — Извините, не могу больше там одна.
Ладонь у грустной красавицы из Порше была прохладная. Кольца она сняла, и на пальцах белели нежные полоски, и пахла она жасмином и бергамотом, а волосы стянула в изящный узел на затылке. И Саша внезапно очень ей обрадовалась.
— Знаете что, — сказала она. — Знаете что? А давайте все-таки сходим. Ну правда, что сидеть-то на одном месте. Они, наверное, грузовик открыли уже.
— А давайте, — улыбнулась женщина из Кайен и сразу стала еще красивее. Ничего плохого не могло случиться с человеком, который так улыбается и так выглядит, просто не посмело бы случиться. Нужно было только держаться поближе, чтобы это зыбкое чувство не развеялось раньше времени.
— Он только заснул, — с упреком сказала мама-Пежо из темной машины. — Я еле его успокоила.
Сейчас она попросит остаться и ждать с ней, поняла Саша, и уйти уже точно станет нельзя. Женщина-Кайен молчала и пахла жасмином.
— Если что-то все-таки начнут раздавать, — наконец сказала мама-Пежо. — Я не очень в это верю, но вдруг. Вы тогда попросите, пожалуйста, чтобы нам отложили. Если не трудно.
— Конечно, — быстро ответила Саша. — Господи, ну конечно, не волнуйтесь. Мы сами. Мы вам всё сюда принесем. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 13:34
Рыжий водитель ИВЕКО спал на удобной лежанке в задней части кабины, задернув шторки. Холодильную установку он выключил еще ночью, но особенного беспокойства пока не испытывал: температура в будке рефрижератора держалась долго. Как и у юного таджикского Газелиста, напарника в этом рейсе у него не было, и просторное спальное место принадлежало ему целиком. Там-то он и провел всю ночь и половину дня, и причин тому было две. Во-первых, все опытные дальнобойщики умеют долго спать впрок и такой возможностью пренебрегают редко. А во-вторых, его всерьез насторожили вопросы русской женщины с блокнотом, которая утром записала номер его грузовика и как-то нехорошо заинтересовалась характером груза, запертого в фургоне под двумя таможенными пломбами. Вернувшись к себе в машину, он закрылся изнутри, спрятал подальше накладные и ключ от полуприцепа, съел полторы копченых колбаски и помидор и затем рассудил, что вступать с любопытными соседями в дальнейшие переговоры и даже рассиживать за рулем у них перед носом не только не обязательно, но и неразумно. И, чтобы не внушить им какие-нибудь новые вредные мысли, забрался в спальник и дал себе слово без острой необходимости его не покидать. Необходимость пока возникла всего дважды: в начале одиннадцатого он тихонько спустился из кабины через пассажирскую дверь и помочился на заднее колесо тягача. А в полдень ненадолго сел за руль и отогнал ИВЕКО на триста метров назад, выполняя просьбу вежливого незнакомца в очках, который объяснил ему по-английски, что маневр нужен людям в начале колонны и все ему будут очень благодарны. С этого момента он считал свой долг вежливости выполненным и потому искренне возмутился, когда через два часа снаружи опять постучали, и решил притвориться, что все еще спит и никакого стука не слышит. Он лег поудобнее, закинул руки за голову и снова закрыл глаза. ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 13:35
—
Муж не ответил — то ли не услышал, задумавшись, то ли был не согласен и подбирал аргументы. Темноволосая девочка, которую больше не обнимали, потерла глаза и принялась со скукой смотреть в окно. Ее сестра уже снова спала, приоткрыв рот.
— Алик! — позвала женщина и наклонилась вперед, разбудив и вторую дочь. — Посмотри на меня. Мы не пойдем. Приходит какой-то тип, рожа уголовная... Может, они просто хотят, чтобы мы оставили машину. Не знаю, заманить нас куда-нибудь, да мало ли что им нужно? А этот ходит и прощупывает. Ищет дураков, которые поведутся.
Эти два утверждения насчет зловещих намерений маленького таксиста и его пособников, сделанные одно за другим, несомненно противоречили друг другу, и даже сама говорящая, похоже, это заметила, потому что продолжила быстро, пока муж не успел перебить ее:
— И потом! Даже если это правда. Ну ладно, хорошо, у них есть вода. И как они собираются?.. Ты представляешь, что там сейчас начнется у них? А мы с девочками. Я даже думать не хочу, Алик, мне страшно даже думать. Нет, пускай они сами там разбираются. Та женщина, помнишь, с блокнотом? Она обещала, что вода будет, это ее работа, вот пусть она с ними и договаривается, а мы подождем. Вместе со всеми. Они объявят, когда начнут раздавать.
— Мы с утра ждем, Лара, — мягко начал мужчина и даже постучал было пальцем по золоченому хронометру у себя на запястье, но жена его в эту самую минуту как раз опустила голову и старательно разглаживала платье на коленях. Для нее спор очевидно был закончен, и все нужное сказано.
— Я пить хочу, мама, — тоненько заныла вторая разбуженная девочка.
— Все хотят, дура, — сказала первая.
— И ничего, — сказала женщина и снова обняла дочерей за плечи. — И не страшно. Надо потерпеть. Вон, все сидят и ждут, посмотрите. Нас позовут.
Мужчина выглянул в окно, у которого пять минут назад странный темнолицый человек излагал ему свое странное предложение, и заметил, что людей в проходах поубавилось, а некоторые автомобили и вовсе стоят пустые. И вдруг почувствовал смутную тревогу, какая бывает у тех, кому кажется, что все вокруг знают уже что-то важное и только им почему-то не говорят.
— Давай я сам схожу, — предложил он жене. — Ненадолго. Просто узнаю, как там дела.
Женщину на заднем сиденье Ниссана эта идея не только не обрадовала, но даже как будто поразила.
— А мы? — сказала она и прижала дочек покрепче. — Мы тут одни останемся, да? ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 ИЮЛЯ, 13:41
— Ну что там? — спросили снизу.
Доброволец в тесной майке-борцовке, обнажавшей могучую шерстяную спину, обернулся с высокой ступеньки ИВЕКО и сказал:
— Вроде нету никого. Может, ушел куда-нибудь?
— Что значит «нету»? — возмутился лысоватый мужчина в жилетке. — Постучите еще раз!
— Сам стучи, — огрызнулся шерстяной здоровяк и тяжело спрыгнул на асфальт. — Говорят тебе, нет его там.
— Ну и что теперь, обратно идти? Слушайте, у нас тут чрезвычайная ситуация вообще-то, — сказал парень с дредами в сандалиях на босу ногу. — Можем сами вскрыть и посмотреть.
— И как мы без водителя посмотрим, вот интересно? — крикнули ему. — Двери, что ли, будем выламывать?
— Нет, ну это совсем уже как-то, извините... Давайте дождемся человека.