Топографии популярной культуры

Колектив "Правова група "Домініон"

«Умышленность» пейзажа, знаки работы творца и, наконец, сама формулировка «рифейский логотип» обнаруживают высокую семиотичность видения самого автора. Такая отрефлектированность в восприятии ландшафта может иметь не только текстовое воплощение. В современной литературе, связанной с Уралом, есть пример сознательной стратегической деятельности по созиданию региональной идентичности в общественном сознании и культурной практике. Это деятельность прозаика Алексея Иванова.

Проектирование культурных ландшафтов

Автор, как сказал бы М. М. Бахтин, «областнических» повестей, романов («Сердце Пармы» (2003), «Географ глобус пропил» (1995), «Золото бунта» (2005)), Алексей Иванов заново открыл Урал современному читателю, художественно

убедительно и эффективно воплотив, кажется, все существующие ресурсы уральского мифа. Но – и создав новые.

Поскольку системный разбор романов Иванова выходит за рамки настоящей работы, отметим только, что писатель активно использует приемы массовой литературы: в «Сердце Пармы» – элементы фэнтези, в «Золоте бунта» – детектива, приключенческого романа, фэнтези, компьютерной игры. В изображении регионального ландшафта он разрабатывает многие устойчивые мотивы, с которыми мы встречались в прозе Д. Скирюка, Н. Земсковой, А. Проханова, М. Алексеева: клады (в «Золоте бунта» Иванова это клад, оставленный якобы Пугачевым на Урале), местные народы (Иванов описывает вогулов, как называли на Урале народ манси), хтонизм, квест героя. Отличие от массовой продукции – конечно же, в собственно литературном качестве: Иванов экзистенциализирует (воспользуемся термином Д. Замятина) пространство, сообщая ландшафту магическую глубину и выразительность, имагинативно убедительно воскрешает мир местных древних народов. Но самое главное – в том, что он формирует новые значения региональной идентичности: в частности, настойчиво продвигает образ Урала как горнозаводской цивилизации – и не только в романном творчестве. В цикле очерков с симптоматичным названием «Уральская матрица», телефильме «Хребет России», снятом совместно с Л. Парфеновым и с успехом показанном на Первом государственном канале, в книгах-альбомах «Хребет России» (2009) и «Горнозаводская цивилизация» (2013) Иванов, по сути, осуществил метаописание регионального ландшафта в динамике его основных категорий, созданных уральской историей, культурой, повседневностью. Матрица – это порождающая новые культурные значения исторически сложившаяся система. Иванов выявляет такие ее признаки, как семантика границы-преображения, язычества как подсознания Урала, горнозаводской цивилизации, сформировавшей особое отношение к труду и свободе, ментальность «дикого счастья», происходящая от старательской удачи. Писатель ведет и активную практическую деятельность по смыслоустроению уральского ландшафта – продвигает проект по восстановлению одного из центров горнозаводской цивилизации – Кына. По существу, Алексей Иванов стал большой фабрикой по воссозданию и производству уральского культурного ландшафта.

Производство и потребление культурного продукта

Массовая культура, в свою очередь, использует эту «фабрику» регионального культурного ландшафта в коммерческих целях. По местам, описанным в романах А. Иванова, давно проложены туристские экскурсионные маршруты. Много лет в Чердыни, на месте действия романа Иванова, проходит фестиваль, называвшийся сначала «Сердце Пармы» и включавший игровые реконструкции романа. Когда Иванов не захотел продолжать проект, организаторы фестиваля не отказались от наработанного бренда: переформатировали фестиваль, назвав «Зов Пармы». Ролевые игры просто изменили свое содержание (разыгрываются не сцены из романа, а сцены местной истории), ведь само шоу должно продолжаться. Развлекательный нарратив, оторвавшись от породившего его источника, продолжает жить в пространстве культуры собственной жизнью, привлекая новую публику.

Так авторские мифы включаются в существующую культурную мифологию, которая превращается в своего рода машину, перерабатывающую уже саму реальность – согласно неумолимой логике развлекательного нарратива и коммерческой целесообразности. Эта машина смыслов даже реальное событие осмысляет в логике сложившейся матрицы регионального культурного ландшафта. Примечательна в этом смысле интерпретация реальных (хотя и загадочных) событий, связанных

с гибелью туристической группы Дятлова в 1962 году. Тогда пятеро студентов были найдены мертвыми в горах на Северном Урале – по необъяснимым причинам они спешно покинули палатку, явно испугавшись чего-то неизвестного, и замерзли. Следствие так и не смогло установить причину гибели людей. Это событие имело широкий резонанс в свое время, но в последние годы стало объектом повышенного внимания со стороны массовой культуры: воплотилось в литературных сюжетах (Матвеева 2000; Кирьянова 2005; Бейкер 2012), документальных и околодокументальных фильмах, даже в выпусках телешоу «Пусть говорят» и «Битва экстрасенсов».

Суммируя версии гибели группы Дятлова, функционирующие в многочисленных продуктах массовой культуры, можно заметить, что они сводятся к тем же устойчивым мотивам, что разрабатывает массовая литература в изображении Урала. В гибели туристов винят горные обвалы, местных манси, испытания военных, которые были скрыты КГБ, загадочного снежного человека, бежавших заключенных, НЛО. Массовое сознание перебирает версии, существующие не столько у следствия, сколько в коллективной памяти местного мифа, еще раз утверждая его продуктивность и силу.

Таким образом, место питает популярную словесность, а она производит новые референты локуса в реальности. Топос в текстах строится на пересечении разнородных (часто не литературных – фольклорных, краеведческих, бытовых) дискурсов места, а топос в пространстве – как результат транслируемых литературой и культурой смыслов. В результате региональная семантика может становиться средством доместикации интернационального опыта, отражать процессы национального самоопределения, остранять провинциальную повседневность и создавать новую культурную реальность.

Литература

Абашев В. В. Геопоэтический взгляд на историю литературы Урала // Литература Урала: история и современность. Екатеринбург: Изд-во АМБ, 2006. 23.

Абашева М. П. Граница Европы и Азии: трансформация смыслов // Ceslovo Miloso skaitymai. Gimtoji Europa: erdve, mintis, zodis (Чтения Чеслава Милоша. Родная Европа: пространство, мысль, слово). 2013. № 6. 63–70.

Алексеев С. Сокровища валькирии. Стоящий у солнца. М., 2008.

Артоболевский Т. «Красные человечки» попали в список самых известных арт-объектов // Городской портал. 2012. 21 марта.[Просмотрено 29.08.2014].

Асов А. И. Атланты, арии, славяне: История и вера. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2008.

Бейкер А. Перевал Дятлова / Пер. с англ. Ю. Шаркуновой. М.: Захаров, 2012.

Гумилев Н. С. Веселые братья // Неизданный Гумилев. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952. 159–200.

Демин В. Тайны русского народа. М.: Вече, 1997.

Замятин Д. Н. Культура и пространство: Моделирование географических образов. М.: Знак, 2006.

Замятин Д. Н. Метагеография: Пространство образов и образы пространства. М.: Аграф, 2004.

Зданович Г. Страна городов. Археологическое и культурное событие ХХ века // Родина. 2001. № 11.[Просмотрено 29.08.2014].

Земскова Н. Город на Стиксе. М.: Арсис-бук, 2013.

Кирьянова А. Охота Сорни-Най: Роман // Урал. 2005. № 6, 7, 8.

Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. 1984. Вып. 664 (Труды по знаковым системам. XVIII). 30–45.

Матвеева А. Перевал Дятлова: Повесть // Урал. 2000. № 12; 2001. № 1.

Моренис Ю. Охота на вампиров в условиях сибирской зимы. СПб., 2005.

Прашкевич Г. М. Русская Гиперборея. М.: Паулсен, 2012.

Проханов А. А. Человек звезды. Роман. М.: Вече, 2012.[Просмотрено 29.08.2014].

Семенова Н. Город на Стиксе // Звезда. 2013. 11 окт. 1.

Скирюк Д. Блюз черной собаки. СПб.: Азбука-классика, 2006.

Скирюк Д. Парк пермского периода. СПб.: Азбука-классика, 2006а.PageNr=7&id=64203 [Просмотрено 29.08.2014].

Славникова О. 2017. Роман. М.: Вагриус, 2007.

Строгальщиков В. Слой-1. М.: Пальмира, 2003. Слой-2. М.: Пальмира, 2003. Слой-3. М.: Пальмира, 2003.