Топография счастья
Шрифт:
Голенкова З. Т., Игитханян Е. Д. Социальная структура общества: в поиске адекватных ответов // Социальные исследования. 2008. № 7.
Голубицкий С. «Амвэй» — внук Ваала // Бизнес-журнал. № 22. 20 ноября 2003.
Гоффман Э. Символы классового статуса // Логос. 2003. № 4/5 (39).
Дворкин А. Л. Сектоведение. Тоталитарные секты: опыт систематического исследования. Н. Новгород, 2000.
Заславская Т. И., Громова Р. Г. Трансформация социальной структуры российского общества // Путь в XXI век (стратегические проблемы и перспективы российской экономики) / Под ред. Д. С. Львова. М.: Экономика, 1999. Гл. 8.
Латова Д. Евангелие от «Амвэй» // Pro-город. Городской журнал. № 15. Декабрь 2007.
По Р.
Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. Учебное пособие. М.: Наука, 1995, 237 с.
Редозубова Н. «Оккультная литература приводит людей в секты и отталкивает от Церкви…» (интервью с А. Ярасовым, опубл. 4 июля 2010 г.) // http://pravknigaru/intervews.html?id=1397.
Сетевой бизнес: качественные товары или развод на деньги? (Материалы интернет-конференции) // http://www.klerk.ru/boss/?125868.
Стрельников А. Обман величиной с кулак. Капитал-Weekly. № 13 (412). 9 апреля 2003.
Ушакин С. (1999) Количественный стиль: потребление в условиях символического дефицита // Социологический журнал. 1999. № 3/4. С. 235–250.
Ушакин С. (1998) Видимость мужественности // Рубеж (альманах социальных исследований). 1998. № 12. С. 106–131.
Хамфри К. Одесса: погромы в городе-космополите // Антропологический форум. 2010. № 12. С. 213–248.
Шкаратан О. И. Тип общества, тип социальных отношений. О современной России // Мир России. 2000. № 2. С. 63–108.
Amagram. 2008. № 26.
Amagram. 2010. № 3.
Bell С. Ritual Theory, Ritual Practice. NY, Oxford: Oxford University Press, 1992, 270 p.
Deleuze G., Guattari F. (1987) A Thousand Plateaus: Capitalism and Schizophrenia Minneapolis: University of Minnesota Press.
Eisenberg R. The Mess Called Multi-Level Marketing With Celebrities Setting the Bait, Hundreds of Pyramid-style Sales Companies are Raking in Millions, Often Taking in the Gullible // Money. 1987. June 1.
Fitzpatrick S. (1993) Ascribing Class: The Construction of Social Identity in Soviet Russia // The Journal of Modem History. № 65 (4). P. 745–770.
Global Statistical Report — 2011.
http://www.wfdsaorg/files/pdf/global-stats/Global_Statistical_Report_Final_6–20-2012.pdf.
Lament М., Molnar V. (2002) The Study of Boundaries in the Social Sciences // Annual Review of Sociology. № 28. P. 167–195.
Nelson L. E. Profits, Politics, Proselytizing: it’s the Amway // New York Daily News. 1998. October 28.
Pratt M. G. (2000) The Good, the Bad, and the Ambivalent: Managing Identification among Amway Distributors // Administrative Science Quarterly. № 45 (3). P. 456–493.
Ssorin-Chaikov N. The Social Life of the State in Subarctic Siberia Stanford: Stanford University Press, 2003.
Terner V. Betwixt and Between: The Liminal Period in Rites of Passage // Betwixt and Between: Patterns of Masculine and Feminine Initiation / Ed. by L. C. Mahdi, S. Foster, M. Little. Open Court, 1987.
Verdery K. (1991). Theorizing Socialism: a Prologue to the «Transition»// American Ethnologist. № 3. P. 419–439.
Wilson A. (1999) The Empire of Direct Sales and the Making of Thai Entrepreneurs // Critique of Anthropology. № 19 (4). P. 401–422.
Часть 2. Романс о советскости
Траектория счастья в любви на постсоветском телеэкране
В культовом «оттепельном» фильме «Доживем до понедельника» [283] Генка Шестопал сжигает «счастье 9-го В», заточённое в школьные сочинения. Его одноклассница Надя, искренне заявившая в сочинении, что счастье свое она видит в любви, была пристыжена очень «советской» учительницей литературы за «душевный стриптиз» и осмеяна циничными одноклассниками за наивность. Тогда Гена решается уничтожить сочинения, дабы, как он сам пишет в своем стихотворном объяснении, не дать дисциплинировать счастье, подчинить его оцениванию и оценке, отстоять ненормированность счастья и его ненормативность. В этом кинонарративе можно усмотреть как критику идеи советского коллективного и публичного счастья, которое у советских людей «одно на всех», так и выражение русско-советского дискурса о любви как суперценности и необходимого условия счастья: главное в нем, как утверждает тот же Гена Шестопал, находиться в состоянии влюбленности. Противоречат эти идеи друг другу или нет, но они — элементы того эмоционального стиля позднего социализма, который с трудом поддается любой плоской интерпретации. Действительно, если пытаться нащупать его однозначную сущность, так просто запутаться между консервативностью нравов в советском публичном поле и вседозволенностью в приватном, между ханжеским официальным дискурсом и культом чувств в кино, между суперидеалом любви в литературе и отсутствием ее же телесного проявления. К тому же в наши дни эта сложная русско-советская эмоциональная культура перестраивается, пополняется новыми сценариями, образами и понятиями [284] .
282
Об авторе: специальность — культурная антропология. Место работы: МАЭ РАН (Кунсткамера); Темы исследований: антропология организаций, нетрадиционная медицина, Нью-Эйдж.
E-mail: dtereshina@gmail.com
283
Режиссер Станислав Ростоцкий, 1968 г.
284
Такую перестройку показывает Анна Тёмкина на примере постсоветских сценариев брака и сексуальности (Тёмкина 2008).
В своей статье я предлагаю встать на след новой постсоветской культуры эмоций, рассмотреть путь ее становления, провести первичное картирование дискурсивных и институциональных пространств ее построения, а также попытаться проследить ту траекторию, которую на этой карте очерчивает поиск счастья в любви. Такая топография дискурсивного ландшафта обнаружит одновременное существование разных эмоциональных моделей: одни из них — это современные отпечатки прошлых исторических моментов, другие — новоявленные знаки только оформляющегося настоящего.
Появление и оформление нового эмоционального стиля в России связано с новыми же понятиями артикуляции персональности [285] , которые возникают, переводятся и развиваются в дискурсах академическом, литературном, популярном и медийном. Этот стиль культивируется технологиями регуляции эмоциональной жизни индивидуума, межличностных отношений, сценариев успеха и счастья, которые предлагаются как естественно желаемые, а значит, и нормативные. Явным примером таких технологий служит появление в Российском пространстве терапии разного рода, коучинг и консалтинг, тренинги и форумы по повышению самооценки, обширная литература о самопомощи (Salmenniemi 2010). Новые дискурсивные модели организуют и поле интернет-знакомств, и язык радио- и телевизионных поп-психологических передач (Matza 2009). Присутствие в постсоветском ландшафте терапевтических форм особенно очевидно в поле СМИ, где глобализированные готовые шаблоны имитируются будто бы один к одному (Rulyova 2007). Все эти культурные технологии я, следуя за интеллектуальным проектом критики подобной культуры в западной Европе и США, назову здесь «терапевтической культурой» (Furedi 2004) в постсоветском культурном поле. Сюда они перевозятся и здесь переводятся из терапевтической культуры, сложившейся в контексте позднего капитализма, там и здесь они предлагают себя как средства организации и управления частной-приватной сферы, эмоциональной интимной жизни и карьерного функционирования.
285
Я позволю себе пользоваться англоязычным термином Self, поскольку его непереводимость на русский язык есть часть предмета, обсуждаемого в этой статье. Аналитически апеллируя к этому феномену, я буду использовать различные понятия, принятые в современном российском дискурсе социальных наук: субъективность и персональность, самость, Я и даже личность.