Торфъ
Шрифт:
Одним словом – любила старичков рыболовов великая река, а вот Фёдора Иннокентьевича река недолюбливала, словно насмехаясь, подсовывая ему всякий раз мелких сорог, да жадных окуней, что вечно глотали крючок по самое грузило, и норовили проткнуть тебе пальцы своими острыми плавниками. Друзья улыбались, и дружно советовали ему завязывать со своими поплавками, и переходить на взрослые снасти, но активная рыбалка сильно утомляла Фёдора Иннокентьевича, куда удачнеё выходило у него сидение на корме старенькой плоскодонки. Подложив под пятую точку упругий валик свёрнутой в трубку телогрейки Фёдора Иннокентьевич медитировал, глядя на бесцельно скачущий по волнам поплавок…
– Ты
– Может Валет наследил? Марфа Ильинична вчера его кликала, кликала, а от так и не явился прохвост. Стащил чего поди, вот и шкерится, боится, что хозяйка ему хвост в бараний рог накрутит!
Закинув ружьё обратно на плечо, Порфирий Александрович сухо процедил.
– Может и Валет! – Вытащив из кармана пошарпанный временем портсигар, Порфирий Александрович подцепил грязным ногтём одну из лежащих в нем самокруток. Сложив руки лодочкой, аккуратно прикурил её от спички, и выпустив в небесную синеву облако густого, душистого дыма, уже намного благосклоннее добавил. – Но, волка я бы тоже не стал убирать со счетов! По весне может и он пожаловать! Сам знаешь… Тайга вокруг....
Не став более задерживаться, разглядывая никому не нужные следы, приятели двинулись дальше. Ориентируясь лишь по одному ему понятным меткам, да ориентирам, Порфирий Александрович вскоре резко свернул влево у кривоватой ели и уверенно пройдя вперёд с полсотни шагов, остановился.
– У меня, кстати, это – День рождение сегодня!
Фёдор Иннокентьевич деланно округлил глаза, и задрав рукав телогрейки, поглядел на несуществующие часы.
– И во сколько же вы родились сударь? Уже, али полудня опосля? – Поддаваться на эти инсинуации он не собирался, но подыграть был готов. Это был уже пятый день рождения о котором объявлял Порфирий Александрович только в этом году. Такое заявление явно намекало на то, что многоуважаемому Порфирию Александровичу срочно требуются дегустаторы его свежесваренного самогона. А если судить по жару и сильному запаху сивухи в его доме, нагнал он этого самогону изрядно. И где только он берет для всего этого ингредиенты шельмец. Не из еловых шишек же он его варит.
– Не знаю я этих тонкостей! А вот то что родился в субботу – то Факт!
Опосля такого ответа, спрашивать про число и год у Порфирия Александровича было бессмысленно, как в принципе и спорить с ним. Что ж, суббота, так суббота. Хороший день, солнечный. Отчего же не спраздновать. Тем паче самогон у Порфирия Александровича всегда был превосходный. Прозрачный, как утренняя роса, с тонким привкусом чабреца, кедровых орешков и маслянистым послевкусием торфяного дыма. Голова от него по утру не болела, пился легко, да споро, а уж какие разговоры под него выходили – крайне интересные, весёлые, содержательные.
– Ну что же, смею тогда искренне поздравить вас, многоуважаемый Порфирий Александрович! Долголетия, трезвости ума, да здоровья богатырского вам и чтобы ни шишки, как говорится, ни иголки на дороге вашей жизненной не попадались…
Порфирий Александрович аж засветился от удовольствия, и дюже растрогавшись, выдавил из мутноватых глаз скупую слезу.
– Ох спасибо тебе Фёдор Иннокентьевич, умеешь ты уважить! Коротко, да ёмко! Душевно! Хэх, мне бы так… хотя про шишки ты зазря, самовар то чем заряжать будем? Без шишек то, как? Щепой одной его пузатое брюхо не прокормить…
Затушив о дуло ружья самокрутку, Порфирий Александрович убрал её остатки в портсигар, и смахнув ещё одну набежавшую слезинку, споро двинулся дальше.
После вскрывшихся обстоятельств следовало спешить, дел то теперь сколько! День рождение как-никак. Под него и стол накрыть надобно. Да такой, что бы перед гостями дорогими стыдно не было. А к столу что? Правильно! Напитки и угощения. Выпивка уже имелась, теперь следовало позаботиться и о хорошей закуске. Именно поэтому они и спешили проверить поставленные загодя силки. Ох и хитрец все-таки Порфирий Александрович, все рассчитал шельмец, все подгадал. Фёдор Иннокентьевич усмехнулся, теперь и вправду интересно, кто попался в силки и попался ли вообще. Будет великолепно если попался глухарь или куропатка, но сойдёт и заяц. Лучше конечно птица – с нем возни всяко меньше будет, чем с жилистым зайцем. Того мариновать нужно, вымачивать, а потом долго и нудно томить в котелке. Одним словом – морока, не любил Фёдор Иннокентьевич зайца, зубов ведь все меньше и меньше к старости остаётся, пока разжуёшь жестковатое мясцо, перемалывая остатками зубов жилы да волокна и кушать перехочется.
Дойдя до силков, Фёдор Иннокентьевич облегчённо вздохнул. Куропатка, и не одна! Добрая закуска выйдет! Заяц тоже присутствовал, но им уже успел кто-то слегка отобедать. Порфирий Александрович критично осмотрел косого, держа того за уши. Затем сплюнул, и опустив тушку на снег, проворчал.
– Солонгой ( Представитель семейства куньих) поработал уже засранец....
– Слегка покусал же? Отчего не взять?
– Слегка не слегка, а обоссать успел! Пометил знамо! – Порфирий Александрович стал споро вытаскивать застрявших в силках куропаток. Сложив их в кучку, обогнул молодой ельник, и вскоре вернулся оттуда, неся в руках небольшую глухарку. Знатная добыча. Убрав все в припасённый рюкзак, Порфирий Александрович заново настроил силки, и охотники двинулись осмотреть ещё одно местечко. Порфирий Александрович обычно ставил с десяток силков, половина из которых неизменно оказывалась с добычей. Удачливый он был охотник, фартовый.
А вот Фёдор Иннокентьевич охоту не жаловал. Считал её делом неинтересным, лишённым азарта. Хуже рыбалки даже. Силки эти – морока одна, где их ставить, шут его разберёт, тут животных знать нужно, повадки их, чем живут, питаются… В общем не его это всё. Охота, рыбалка. Толи дело ягода, да грибы, но, тех дождаться ещё надобно…
– Ты вот Иннокентьевич сам мозгами пошуруй, принесёшь ты этого зайца в дом, освежуешь ведь его!?
– Ну!?
– Гну! Мяско оставишь, а шкуру, поди выбросишь? Ни к чему тебе шкура ведь? Малгай (Бурятский головной убор) из неё не пошить, на стену вешать зазорно, стельки тоже дрянь из неё выходят....
– К чему это ты клонишь Порфирий Александрович?
– Да к тому, что учует лесное зверьё шкуру меченную и повадится из избы припасы таскать! Принесёшь такого вот зайца в дом, потом греха не оберёшься! Коли Лес отметил – в Лесу и оставь! А то знаешь как бывает, это я решил что солонгой пометил, а там глядишь не ровен час и сам Сабдак захотел с нами в шуточки свои поиграть!
– Скажешь тоже.... Сабдак! Они больше в горах промышляют… любят людей в ущелья приводить! Ночью ни зги не видать, вот и пользуются демоны этим! Усядутся на горбину, подведут к обрыву и ищи свищи потом!