Торговцы грезами
Шрифт:
Он заворочался. Ему хотелось курить, но он вспомнил про Эстер и снова затих.
Приближалось утро, но они так и не заснули. Оба лежали, стараясь не двигаться, пытаясь подобным образом усыпить друг друга, но ни у него, ни у нее этого не получилось.
Наконец Питер не выдержал, медленно и осторожно сел в кровати и прислушался к дыханию Эстер. Оно было ровным. Он осторожно спустил ноги, нащупал шлепанцы и встал. Постояв немного, Питер на цыпочках отправился в кухню. Он мягко закрыл за собой дверь и включил свет.
Яркий свет ослепил его.
Когда
В дверях стояла Эстер.
— Не хочешь чашечку кофе?
Он молча кивнул головой и смотрел, как она, подойдя к плите, включила горелку под кофейником. Затем она подошла к столу и уселась напротив Питера.
Ее распущенные волосы волнами спадали на плечи. Ему захотелось протянуть руку и погладить их, — ее волосы казались такими живыми и теплыми, — но он сдержался. Он сидел и молча дымил сигарой.
— Когда у моего отца бывали неприятности, — сказала Эстер, — он всегда приходил на кухню выкурить сигару и выпить чашечку кофе. «Это прочищает мозги, — говаривал он. — И придает мысли ясность». Удивительно, что ты делаешь то же самое.
Он поглядел на свою сигару.
— Я не так мудр, как был твой отец. Я делаю слишком много ошибок.
Она взяла его за руку.
— Мой отец рассказывал мне одну историю. Был у них в деревне один умный старик, которого звали Яков-мудрец. Со всей округи приходили люди, чтобы послушать его речи. Однажды к нему пришел молодой нетерпеливый человек, который захотел перенять его мудрость за один раз. Он не желал неделями сидеть у ног старика, как это делали другие, он хотел овладеть мудростью немедленно. «О, мудрец, — сказал юноша. — Я поражаюсь глубине твоих знаний и хотел бы знать, как стать мудрым, чтобы избежать глупых ошибок молодости». Мудрец повернулся и посмотрел на нетерпеливого молодого человека. Он долго не сводил с него взгляда и наконец произнес: «О нетерпеливый искатель истины, — сказал он мягко. — Чтобы научиться избегать глупых ошибок молодости, надо дожить до глубокой старости». Подумав, молодой человек встал и поблагодарил мудреца за ответ на его вопрос, ибо понял, что мудрец сказал ему правду: «Ошибку нельзя распознать до тех пор, пока она не сделана и не обдумана. Если ты обдумываешь ошибку до того, как совершить ее, ее уже нельзя назвать ошибкой».
Питер сжал ее ладонь. Взглянув на Эстер серьезно, он заговорил на идиш.
— Тебя не зря так назвали. Ты такая же мудрая, как и царица, чье имя ты носишь.
На плите заклокотал кофе. Быстро поднявшись, Эстер погасила под ним газ. Обернувшись через плечо, она глянула на Питера.
— Что говорить о мудрости царицы Эстер, если твоя жена не может сварить тебе кофе.
Они захохотали и сразу почувствовали, как у них отлегло от сердца.
Питер встал и отложил сигару. Он мягко улыбался Эстер.
— Пойдем, — сказал он. — Пойдем в постель. Все остальное подождет до завтра.
— А кофе? — спросила она.
Он
— Никакого кофе. Кофе тоже подождет до утра.
Едва они заснули, раздался телефонный звонок.
Эстер в испуге села в кровати. Для нее любой телефонный звонок ассоциировался с неприятностями. Она сидела в темноте с колотящимся сердцем, протянув руку к Питеру.
Он поднял трубку.
— Алло? — сказал он. — Алло?
В трубке раздался захлебывающийся голос Джонни.
— Питер, ты уже встал?
Питер ответил раздраженным тоном:
— Если я еще сплю, то с кем, по-твоему, ты разговариваешь?
— Все улажено, Питер! — кричал Джонни. — Мы можем снимать картину!
— Ты пьян! — недовольно ответил Питер. — Иди домой и проспись.
— Я был пьян, но, честное слово, Питер, я сейчас трезв как стеклышко. Все улажено. Мы можем снимать!
Сон у Питера как рукой сняло.
— В самом деле? — недоверчиво спросил он. Он никак не мог поверить услышанному.
— Ты думаешь, я позвонил бы тебе в четыре утра, если бы это была неправда? — спросил Джонни. — А теперь ложись спать, потому что ровно в восемь я жду тебя в студии. Там обо всем поговорим. — Джонни повесил трубку.
Питер дунул в умолкшую трубку.
— Джонни? Джонни! — Ответа не было.
Положив трубку на рычаг, Питер повернулся к Эстер. В его глазах стояли слезы.
— Ты слышала, что он сказал? Ты слышала, что сказал этот псих?
— Да, я слышала, — ответила она.
— Не чудо ли это! — воскликнул он, обнимая и целуя жену.
— Ну, ну, Питер, — счастливо засмеялась она. — Будет тебе. Или ты хочешь, чтобы соседи подумали, что у нас медовый месяц?
Когда без четверти восемь Питер вошел в студию, Джонни, сидя за столом, что-то возбужденно говорил смуглому человеку невысокого роста. Питер никогда его прежде не видел. На столе перед Джонни лежали листки бумаги, и, когда вошел Питер, он как раз тыкал в них пальцем.
Джонни поднялся и пересек кабинет, чтобы поздороваться с Питером. Человек, одетый в костюм немыслимого цвета, тоже встал. Глядя на Питера, Джонни улыбнулся.
— Это Эл Сантос, — сказал он.
Переглянувшись, мужчины обменялись рукопожатием. Перед Питером стоял невысокий человек с выдубленным солнцем лицом. В его крепких белых зубах была зажата маленькая черная сигарка.
— Эл разрешит нам снимать картину у себя, — объяснил Джонни.
Питер улыбнулся.
— Я очень рад с вами познакомиться, мистер Сантос.
Эл вытащил сигару изо рта и помахал ею перед лицом Питера.
— Меня зовут Эл, никто не называет меня мистером.
Питер улыбнулся еще шире. Ему нравился такой тип людей, простых, без всяких претензий.
— Ладно, Эл, — сказал он, тоже вынимая из кармана сигару. — Мне даже трудно выразить вам, как я благодарен за то, что вы позволите снимать нам в вашей студии.
Джонни перебил его.
— Кто тебе сказал, что у него есть студия?