Торговец памятью

Морозова Мария

– Бериард Брандт, – прошептала я.
– Бериард…

Имя слетело с губ так естественно, словно я произносила его не один раз. Этот змей явно был мне знаком. Не знаю, какую роль он играл в моей жизни, но пока что он – единственная ниточка к прошлому. Кроме доктора, конечно. И если Вихаймер откажется рассказывать, придется искать Бериарда Брандта. Жаль только, что Каринтия находится слишком уж далеко.

Пытаясь понять, как лучше всего подобраться к змею, я снова закопалась в дебри сети. А через полчаса наткнулась на новость. На следующей неделе в Серте состоится

очередное собрание Совета. И Бериард Брандт должен присутствовать там, как представитель Каринтии. Вот он, мой шанс. ?бязательно нужно найти этого мужчину в столице и поговорить. Главное, что бы сегодня все получилось.

Как только полностью стемнело, я отправилась на дело, благо, что удалось заранее выяснить, где живет доктор Вихаймер. Этo был район небогатых коттеджей в двадцати минутах езды

от его кабинета. Маленькие одноэтажные дoмики, похожие, как близнецы,теснились друг к другу на узких улицах. Жилище Вихаймера ничем не отличалось от десятков таких же. Его окна светились, показывая, что хозяин дома. А в коттедже по соседству слышалась громкая музыка и гогот здоровых мужских глоток. Кажетcя, студенты, на которых однажды жаловался доктор, снова устроили гулянку. Но мне сейчас это было только на руку.

Оглядываясь по сторонам, я подобралась к дoму и осторожно заглянула в окно. Вихаймер в одиночестве сидел в гостиной и читал газету. Невысокий, полноватый, с заметной плешью на макушке и в неизменных очках, он не казался серьезным противником. Но я знала: не стоит недооценивать врагов, поэтому сначала обошла дом кругом, убеждаясь, что в остальных комнатах больше никого нет. А уже потом вернулась на крыльцо и негромко постучала. Немного ожидания,и Вихаймер открыл дверь.

– Вы?
– изумился он.

Вместо ответа я шагнула в прихожую, заставляя мужчину отшатнуться. Обхватила руками за шею и надавила, действуя на пару хитрых точек. Не знаю, откуда это стало мне известно, но способ сработал. Вихаймер тихо охнул и обмяк,теряя сознание.

Дальше я действовала так, как и задумала. Задернула шторы на окнах, что бы никто не подсмотрел даже случайно. Выключила верхний свет, оставляя один бледный ночник на тумбе. Затащила доктора в гостиную, усадила на стул и крепко связала найденными в шкафу галстуками. И только после этого похлопала его по щекам, приводя в сознание.

Вихаймер тряхнул головой, моргнул и уставился на меня ошалелым взглядом. Я притащила еще один стул и устроилась напротив, не спуская с него глаз.

– Матильда, что вы творите?
– прохрипел он.

– Я пришла, что бы задать вам несколько вопросов, - ответила негромко.
– ?оворю сразу: звать на помощь бесполезно, все равно никто не услышит.

Доктор досадливо поморщился, явно оценив басы, которые легко пробивались сквозь стены. Повертел головoй, зыркая по сторонам, подергал руками. И, глянув на меня, заметил:

– Это очень грубо. Пoчему нельзя было просто спросить?

— Не думаю, что вы станете говорить со мной об этом.

– О чем же?

– Кто я, доктор?

– Кто вы?
– Казалось, этот вопрос его не удивил. – Вы Матильда

Ли, родились и выросли…

– Ложь, - отчеканила я.

– Почему же?
– Доктор старался говорить спокойно, словно ситуация его совсем не пугала.

– Это чужое имя. Чужая фамилия. Даже чужая внешность. Слишком уж сильно вас заботит цвет моих вoлос, доктор. Не потому ли, что он мешает вспомнить себя настоящую?

– Вы и есть настоящая.

– Конечно, - я рассмеялась.
– Реальная Матильда Ли, пострадавшая во время взрыва, выглядит совсем не так. Я нашла ее на фотографиях.

— Ну это же чушь, простите за грубость.

– Разве? ? мне не кажется.

– Матильда, вы принимаете лекарства, которые я вам прописал? – осторожно поинтересовался Вихаймер.

— Нет.

– Как же так,

Матильда. Я ведь говорил вам, что это может быть оче?ь опасно. И ваша… мнительность вполне может быть последствием отказа от лекарств.

– О нет, доктор, - хмыкнула я. – Никакой мнительности. Сейчас я соображаю так хорошо, как никогда не соображала раньше. Могу подмечать детали, несоответствия, анализировать и делать выводы. Жаль я раньше не поняла, как ?е сильно ваши таблетки мешают думать.

– Матильда…

– Лемоксин, который вы прописали, это ведь не антидепрессант, а хитрый транквилизатор, я посмотрела в сети. И во время наших сеансов вы особенно следили за тем, прoявятся у меня признаки восстановления памяти или нет.

Вихаймер подарил мне взгляд, в котором смешались досада и задумчивость. ?н пожевал губами, будто подбирая слова, и вдруг ахнул:

– Матильда, только не гoворите, что влезли в мой кабинет.

– Прeкратите называть меня этим именем. Бесит.

– Но это ваше имя и…

– У меня мaло времени, - оборвала я его резко.
– Кто я такая?

— Ну хорошо, - доктор сдался. Или сделала вид, что сдался. – Я расскажу вам правду, хотя совсем не должен этого делать. Об одном прошу: не воспринимайте то, что услышите сейчас, в штыки сразу. Знайте, что все делалось исключительно ради вашего блага. Вы обязательно поймете. Может, чуть позже, но поймете.

– Я жду.

Интуиция подсказывала , что каждое слово доктора стоит делить на два, а то и на три. Понятия о благе у нас могут быть совершенно разными. К тому же, вообще не факт, что он сейчас ответит честно. Но послушать все равно стоит.

– Вас и правда зовут не Матильда. А Марта. Вы стали участницей программы профессора Формера.

– Что еще за программа? – нахмурилась я.

– Профессор ?ормер – мой наставник и друг, – сообщил Вихаймер. – Он психотерапевт с огромным стажем, специалист по поведенческой терапии, автор… Впрочем, вам это не интересно. Много лет профессор вынашивал одну идею. Идея заключалась в том, что люди, которые… скажем так… сворачивают на кривую дорожку, делают это не в силу каких-то врожденных качеств, а из-за влияния среды. И если такого человека вырвать из этой самой среды, лишив памяти о ней,и дать возможность начать новую, правильную жизнь, он обязательно станет законопослушным членом общества.