Торговец
Шрифт:
Троица каких-то подозрительного вида аборигенов, от которых ветерок доносил до моего носа сладковатый запах, проводила меня подозрительными взглядами, явно прикидывая, стоит ли попытаться отобрать у одинокого прохожего их ношу. Ой не советую, ребятки. Во-первых, я вооружен, а во-вторых, обладатели таких прокуренных мозгов и дебильных физиономий все равно не сумеют реализовать добычу и остаться в живых. Еще вопрос – удастся ли это мне, далеко не самому глупому и вроде бы опытному ирландцу.
Ночь прошла довольно неспокойно – как-то просто спать рядом с таким богатством, не вскакивая от каждого шороха, не особенно получалось.
Джо Бакстон, потративший в свое время немало подзатыльников на вразумление молодого неслуха, вставшего на кровавую стезю Серого Гуся, отозвался бы в крайне интересных выражениях о сооружаемой мной конструкции из всех двенадцати имеющихся в распоряжении гранат. В основном выражения были бы негативной окраски. А уж выражаться эта покрытая шрамами ирландская морда – и, как потом оказалось, старый друг моего отца – умела на зависть самому святому Патрику. К числу его несомненных достоинств также относились умение мастерски пить и дикая всепоглощающая страсть к взрывам. При наличии достаточного количества взрывчатки он мог взорвать что угодно и где угодно, придумывая при этом конструкции и способы, которые просто не могли бы возникнуть в голове нормального человека. Думается, если для старого сержанта бывшей родезийской армии когда-нибудь сыграет последний горн, то, если в чистилище у него не отберут содержимое карманов, на месте Петра Ключника я бы стал серьезно опасаться за сохранность райской калитки.
После того как в мою дверь застучал босоногий гонец и забрал свои десять центов за доставку сообщения о том, что многоуважаемый господин Лю получил послание и ожидает моего прихода, оставалось только разогнуть парочку усиков и аккуратно прикрыть за собой дверь, предварительно выдернув тонкую леску, настораживая изготовленную мной конструкцию. Теперь полюбопытствовавший содержимым жилой пристройки к складу с большой долей вероятности взлетел бы на воздух, уже не помышляя ни о золоте, ни об оружии и уж тем более о бренной земной жизни.
Зайдя по пути в магазин готовой одежды и приведя себя в более или менее приличный вид, я прогулочным шагом двигался по направлению к магазинчику старого Лю, рассуждая про себя о непостижимости воли Божьей и о том, как мал все-таки наш земной шарик. Или это просто на нем слишком много углов? Совершенные с утра звонки оказались непраздными. Уже упомянутого старину Бакстона мне застать по телефону не удалось, но вот братья Мак-Конелл (причем все трое) в комплекте с Джимом О'Лири обнаружились буквально под боком – в Сингапуре. Причем в свободном от заказов виде, хоть и чуточку пьяном по случаю отмечания окончания очередного контракта и совмещенного с этим событием дня рождения Сэмюэля – младшего из братьев.
Давно
В общем, хорошие и надежные парни. Хоть и наемники. Практически универсалы, особенно О'Лири.
Именно такие мне сейчас и нужны. Для того чтобы прикрыть спину и обеспечить весомость моего голоса на предстоящих переговорах. Конечно, это только в том случае, если мне удастся договориться со стариком Лю. Иначе разговора с представителями моих заказчиков о возврате средств и о компенсации потерь можно даже не начинать. Причем не только не начинать, а вообще ни словом, ни делом не давать им понять о моем реальном местонахождении. Во избежание…
Вот примерно такими мыслями и была заполнена моя голова по пути к магазинчику старого китайца. Путь к которому из-за столь углубленных и животрепещущих размышлений был мной практически не замечен.
– Здравствуйте, молодой господин! С моей стороны нескромным будет поинтересоваться причиной, по которой вы захотели вновь увидеть старого Лю. Надеюсь, это не оттого, что мои нерадивые племянники перепутали что-нибудь в отгруженном вам грузе. – С удобством разместившись в том же огороженном ширмами закуточке, Лю опять устраивал свое представление «старый сирый китаец», не переставая искоса и с интересом бросать в мою сторону взгляды, в которых было крупными буквами написано: «Парень, чего тебе тут надо? Все свои претензии по поводу груза можешь заткнуть себе очень далеко и глубоко. Ты пока тут никто, и звать тебя никак».
– Ну что вы, господин Лю! Как столь неразумный отрок, как я, может сомневаться в кристальной честности столь достойного, убеленного сединами человека, как вы. Причина моего визита связана с моим восхищением оказанной мне честью и той большой мерой внимания, коей я, по моему мнению, недостоин. Вы метко заметили в нашей прошлой беседе, приведя мне, неразумному, бесценные слова учителя Куна: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей». Именно поэтому, узнав вас ближе и испытав искреннее восхищение вашей кристальной честностью, я посмел попросить вас о беседе, чтобы преподнести достойный вашей мудрости дар.
С этими словами, заставившими Большеухого Лю загадочно сощуриться, я передвинул лежащий передо мной подарок по полированной поверхности чайного столика к старику. На этот сверток из небольшого отреза голубого шелка, символизирующего чистоту моих помыслов, глава семьи Лю бросал взгляды с самого начала нашей беседы. А его племянники хоть и не сделали попытки его отобрать, но смотрели в его сторону крайне подозрительно, особенно после услышанного ими звука при соприкосновении свертка и поверхности столика. Еще бы, я чуть не вспотел, пытаясь пристроить сверточек поаккуратнее, да так, чтобы не было с первого взгляда понятно, что в нем находится.