Торговец
Шрифт:
Троица каких-то подозрительного вида аборигенов, от которых ветерок доносил до моего носа сладковатый запах, проводила меня подозрительными взглядами, явно прикидывая, стоит ли попытаться отобрать у одинокого прохожего их ношу. Ой не советую, ребятки. Во-первых, я вооружен, а во-вторых, обладатели таких прокуренных мозгов и дебильных физиономий все равно не сумеют реализовать добычу и остаться в живых. Еще вопрос – удастся ли это мне, далеко не самому глупому и вроде бы опытному ирландцу.
Ночь прошла довольно неспокойно – как-то просто спать рядом с таким богатством, не вскакивая от каждого шороха, не особенно получалось. Да и стоило только закрыть глаза, как сознание начинали мучить довольно реалистичные кошмары, видимо, оттого, что появляющиеся в них морды маячили перед моим лицом не далее как несколько часов назад. Ну а утром в полный рост встала проблема сохранности груза на период моего отсутствия на складе. Стратегически неправильным было бы приглашать старого Лю в гости – дело было даже не в опасении «кидалова», как поэтично называют это мои русские друзья. Нет, спешка в нашем бизнесе является самым последним, что может себе позволить человек. Даже глупость менее страшна. Ну а с таким уважаемым человеком, каким является господин Лю, дела необходимо вести с соответствующим времени и месту протоколом. Именно поэтому утренние часы были потрачены мной на обеспечение сохранности груза во время моего отсутствия и на несколько важных телефонных звонков.
Джо Бакстон, потративший в свое время немало подзатыльников на вразумление молодого неслуха, вставшего на кровавую стезю Серого Гуся, отозвался бы в крайне интересных выражениях о сооружаемой мной конструкции из всех двенадцати имеющихся в распоряжении гранат. В основном выражения были бы негативной окраски. А уж выражаться эта покрытая шрамами ирландская морда – и, как потом оказалось, старый друг моего отца – умела на зависть самому святому Патрику. К числу его несомненных достоинств также относились умение мастерски пить и дикая всепоглощающая страсть к взрывам. При наличии достаточного количества взрывчатки он мог взорвать что угодно и где угодно, придумывая при этом конструкции и способы, которые просто не могли бы возникнуть в голове нормального человека. Думается, если для старого сержанта бывшей родезийской армии когда-нибудь сыграет последний горн, то, если в чистилище у него не отберут содержимое карманов, на месте Петра Ключника я бы стал серьезно опасаться за сохранность райской калитки.
После того как в мою дверь застучал босоногий гонец и забрал свои десять центов за доставку сообщения о том, что многоуважаемый господин Лю получил послание и ожидает моего прихода, оставалось только разогнуть парочку усиков и аккуратно прикрыть за собой дверь, предварительно выдернув тонкую леску, настораживая изготовленную мной конструкцию. Теперь полюбопытствовавший содержимым жилой пристройки к складу с большой долей вероятности взлетел бы на воздух, уже не помышляя ни о золоте, ни об оружии и уж тем более о бренной земной жизни.
Зайдя по пути в магазин готовой одежды и приведя себя в более или менее приличный вид, я прогулочным шагом двигался по направлению к магазинчику старого Лю, рассуждая про себя о непостижимости воли Божьей и о том, как мал все-таки наш земной шарик. Или это просто на нем слишком много углов? Совершенные с утра звонки оказались непраздными. Уже упомянутого старину Бакстона мне застать по телефону не удалось, но вот братья Мак-Конелл (причем все трое) в комплекте с Джимом О'Лири обнаружились буквально под боком – в Сингапуре. Причем в свободном от заказов виде, хоть и чуточку пьяном по случаю отмечания окончания очередного контракта и совмещенного с этим событием дня рождения Сэмюэля – младшего из братьев.
Давно уже разменявшие четвертый десяток сорвиголовы, пахнущие порохом и кровью. Надежные, но чуточку сумасшедшие друзья, с которыми были выпиты реки спиртного, расстреляны горы патронов и переведено немало километров бинтов. Способные в считаные недели с помощью отборного мата и зуботычин сделать из любого быдла (повстанцев, борцов за справедливость или просто задуренного пропагандой стада обывателей) более или менее приличное пушечное мясо. Или, в противоположном случае и за немного другие деньги, вырезать, не отвлекаясь на душевные терзания, тех же самых повстанцев, будучи на стороне «всенародно признанного» команданте или президента. Обычно отличающегося от вождя «истинно демократических» сил лишь степенью ожирения и тем, что смог заплатить больше.
В общем, хорошие и надежные парни. Хоть и наемники. Практически универсалы, особенно О'Лири.
Именно такие мне сейчас и нужны. Для того чтобы прикрыть спину и обеспечить весомость моего голоса на предстоящих переговорах. Конечно, это только в том случае, если мне удастся договориться со стариком Лю. Иначе разговора с представителями моих заказчиков о возврате средств и о компенсации потерь можно даже не начинать. Причем не только не начинать, а вообще ни словом, ни делом не давать им понять о моем реальном местонахождении. Во избежание…
Вот примерно такими мыслями и была заполнена моя голова по пути к магазинчику старого китайца. Путь к которому из-за столь углубленных и животрепещущих размышлений был мной практически не замечен.
– Здравствуйте, молодой господин! С моей стороны нескромным будет поинтересоваться причиной, по которой вы захотели вновь увидеть старого Лю. Надеюсь, это не оттого, что мои нерадивые племянники перепутали что-нибудь в отгруженном вам грузе. – С удобством разместившись в том же огороженном ширмами закуточке, Лю опять устраивал свое представление «старый сирый китаец», не переставая искоса и с интересом бросать в мою сторону взгляды, в которых было крупными буквами написано: «Парень, чего тебе тут надо? Все свои претензии по поводу груза можешь заткнуть себе очень далеко и глубоко. Ты пока тут никто, и звать тебя никак».
– Ну что вы, господин Лю! Как столь неразумный отрок, как я, может сомневаться в кристальной честности столь достойного, убеленного сединами человека, как вы. Причина моего визита связана с моим восхищением оказанной мне честью и той большой мерой внимания, коей я, по моему мнению, недостоин. Вы метко заметили в нашей прошлой беседе, приведя мне, неразумному, бесценные слова учителя Куна: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей». Именно поэтому, узнав вас ближе и испытав искреннее восхищение вашей кристальной честностью, я посмел попросить вас о беседе, чтобы преподнести достойный вашей мудрости дар.
С этими словами, заставившими Большеухого Лю загадочно сощуриться, я передвинул лежащий передо мной подарок по полированной поверхности чайного столика к старику. На этот сверток из небольшого отреза голубого шелка, символизирующего чистоту моих помыслов, глава семьи Лю бросал взгляды с самого начала нашей беседы. А его племянники хоть и не сделали попытки его отобрать, но смотрели в его сторону крайне подозрительно, особенно после услышанного ими звука при соприкосновении свертка и поверхности столика. Еще бы, я чуть не вспотел, пытаясь пристроить сверточек поаккуратнее, да так, чтобы не было с первого взгляда понятно, что в нем находится.