Торлон. Война разгорается. Трилогия
Шрифт:
Снова вошел Сартан.
— Пригласи-ка сюда Оррика и Буртона, если они уже освободились. Я дам им срочное задание.
Эти двое — неразлейвода. Трудятся быстро и споро. По отдельности у них получается хуже. Пишут, правда, не так хорошо, как говорят, иногда лепят непростительные ошибки, но у них очень влиятельный покровитель, так что грех их не использовать. К тому же писать им не придется.
Сартан ушел, даже не переспросив. Видать, парень знает всех писарей по именам. А может, и не только писарей. Откуда только он такой взялся? Наверное, и в грамоте разумеет.
— Тиван, кто этот юноша?
— Ты о ком, о посыльном? Понятия не имею. Вижу его сегодня впервые. Наверное, чей-то сын.
— В этом я как раз не сомневаюсь. Я даже знаю, как его зовут.
— Не помню, чтобы он представлялся.
— Это потому, что он утром уже заходил ко мне с завтраком.
— Ну, тогда ты знаешь больше моего. Я не обращаю внимания на подобные вещи. Если только это не хорошенькая девушка.
«А вот тут ты ошибся, Тиван, — подумал Скелли. — Не стоило упоминать при мне о своих слабостях. Ну уж раз сказал, ничего не поделать. Буду непременно иметь в виду».
— В этом ты не одинок, — ответил он вслух. — Но толковый посыльный не вещь. А уж если вещь, то весьма нужная в хозяйстве. Странно, я думал, ты проверяешь всех, кто имеет доступ к замку.
— А я думал, это ты выдаешь им верительные грамоты.
— Совершенно верно. Но человек с грамотой даже за моей подписью не имеет права быть посыльным или прислуживать в замке. Поэтому я и спрашиваю тебя. Этот Сартан мне нравится, но мне не нравится, что никто с ним не знаком.
Тиван пожал плечами.
— Ты всегда отличался подозрительностью, Скелли.
— Она помогает мне выживать в этом сумасшедшем мире.
— Прогони мальчишку и посмотри, кто будет недоволен.
— Чтобы снять с пальца тугое кольцо, необязательно отрезать палец. Достаточно распилить кольцо.
— Послушай, прежде чем разговаривать с Ротрамом, мне еще нужно сделать кое-какие дела. Я, пожалуй, пойду. Ты тут останешься?
— Разве ты не все свои дела сделал? — Скелли кивнул в сторону драпировки.
Тиван оценил шутку, но поднялся из-за стола и направился к двери. Там он столкнулся с входящими писарями. Те расступились, и Тиван вышел, бросив через плечо:
— Не прощаюсь.
Оррик был маленького роста и худенький. Со спины его легко было принять за мальчика. Буртон возвышался над ним на две головы. Казалось, под рубахой у него спрятан бочонок крока, обложенный для верности со всех сторон подушками. Более непохожих и более дружных приятелей Скелли еще не приходилось встречать. В довершение контраста Оррик говорил приятным низким голосом, а Буртон уморительно писклявил. В распоряжение Скелли оба поступили, разумеется, одновременно, и было это вот уже три зимы назад.
— Вызывали? — пискнул Буртон.
— Если тебе не с чего начать разговор, мой дорогой, поинтересуйся, как я себя чувствую, или скажи свое мнение о сегодняшней погоде. Конечно, я вас не вызывал. Вы пришли по собственному почину, чтобы размяться и подышать свежим воздухом.
Писари переглянулись. Оррик пронзил друга гневным взглядом и взял слово:
— Мы пришли по вашему указанию, вита Скелли. Какие будут распоряжения?
— Вот, уже лучше. Не стойте там. Идите сюда. Только дверь за собой потрудитесь закрыть.
Как ни странно, они не стали дружно наваливаться на дверь. Пока Буртон осторожно старался не хлопнуть створкой, Оррик прошел между стульями и деловито сел в кресло, только что освобожденное Тиваном. Скелли выждал, когда Буртон примостится рядом. К счастью, кресла были без подлокотников, иначе он едва ли смог бы втиснуться.
— Кто вас сюда привел? — начал Скелли вовсе не с того, с чего собирался.
— Сартан, — ответили писари хором, доказывая, что на самом деле с ними все в порядке.
— Прелестно! И кто он такой?
— В каком смысле? — насторожился Оррик.
— Помощник, — предположил Буртон.
— Сейчас не время строить из себя болванов, — прямо заявил Скелли. — Нас тут никто не слышит, так что можете расслабиться и не играть в тупого и еще тупее. Разрешаю думать.
Писари улыбнулись. Буртон поставил на стол локоть, подпер щеку кулаком и покосился на приятеля, всем своим видом показывая, что вверяет все нити разговора ему. Оррик откашлялся, но промолчал.
— Еще раз повторяю: разминка закончена. Мне нужно знать, кто такой этот Сартан. Чей он сын? Кто его сюда устроил? Почему, если я сейчас дерну вон тот колокольчик, придет именно он, а не прежний посыльный? Понятен ход моих мыслей?
— Сартан — племянник главного повара, Кус-Куса.
Скелли поморщился:
— Терпеть не могу, когда беднягу Прола так называют.
— Извините, привычка, — с готовностью смутился Оррик.
— А почему беднягу? — поинтересовался Буртон.
— Человека, который умеет так вкусно готовить, но при этом после простуды напрочь лишился обоняния, я могу только пожалеть. Ну да ладно. Значит, племянник, говоришь? Тогда мне многое становится понятным. Хорошо. Переходим к основному вопросу, ради которого я вас вызывал.
Писари насторожились.
— То, о чем я вас попрошу, должно остаться строго между нами.
Два торопливых кивка.
— Зрелища и состязания.
Вопросительные взгляды и почесывание за ухом здоровенной ручищей.
— Мне нужны описания зрелищ и состязаний, которыми развлекались наши предки. Я знаю, что они существуют. В разное время они были под разными предлогами отменены. Последним запретом, если мне не изменяет память, стал запрет Ракли на так называемые «бои за дружину». Кстати, об этом я еще кое-что сам помню, так что они интересуют меня в последнюю очередь. Проверьте все хранилище. Только ничего не перерывайте, как вы иногда это умеете. Никто не должен знать, что именно вы ищете. Будьте аккуратны и кладите все на место. Поняли?