Торлон. Война разгорается. Трилогия
Шрифт:
— Как поживает твой сын? — сменил тему разговора Скелли. — Он очень быстро вырос. А после похода в Пограничье я вообще с трудом его узнал.
— Да, все меняется.
— Жену еще не присмотрел?
Тиван смерил главного писаря вопросительным взглядом, однако было видно, что при мысли о сыне старый воин потеплел. Серые глаза влажно блеснули. Видать, сильно переживал, пока того не было. Зато теперь стал больше доверять Ризи за то, что не сгубил, сохранил наследника. Тоже неплохо. Ризи кое-чем обязан Скелли.
— Надеюсь, его сейчас занимают не женщины, а лошади. Норлан еще молод, чтобы думать о женитьбе. Если хочет стать херетогой, пусть сперва заслужит уважение себе подобных.
— Достойные чаяния. Слышал, он в походе отличился.
Тиван поднял бровь.
— В самом деле? Мне он ничего такого не рассказывал.
— Скромность у него в крови. Не знаю подробностей, но, говорят, он покарал изменника.
— Ты про Фокдана? Эту историю я тоже слышал. — Тиван нахмурился. — Не могу поверить в то, что сын Шигана — и вдруг предатель. А в том, что мой сын причастен к его смерти, чести мало.
— Напрасно его снова отправили туда, где погиб его отец. Предполагаю, что у парня от горя просто помутнел рассудок. С какого перепугу он бы иначе стал нападать на твоего сына?
— Да уж, темная какая-то история. Плохо, что Норлан в нее замешан. А подозрительнее всего то, что тела Фокдана потом так и не нашли.
— Рвался к дикарям — туда ему и дорога, — заметил Скелли, чувствуя, что уже проголодался. — Мне вообще подозрительно, что все, кто выжил в том пожаре и спасся из горящей заставы, на поверку оказались изменниками и рано или поздно пустились в бега. Тут прослеживается какая-то связь. Что до тела, то твой сын правильно поступил, первым делом вернувшись к своим. Откуда ему было знать, что появятся шеважа и утащат труп с собой.
— Им-то он зачем? — почесал бороду Тиван. — Боевой трофей?
— А хоть бы и так. Может быть, им нравятся мужчины с бритыми головами. Может быть, это оказалось какое-нибудь из племен, где принято есть трупы врагов. Хорошо еще, что они не отважились напасть на новую заставу, пока та строилась.
Вошел Ризи. Один. Приблизился к столу. Рыбьи глаза блуждают по знакомой зале, отказываясь останавливаться на собеседниках. «Ждет подвоха», — подумал Скелли и едва заметно кивнул. Ризи заметил этот ободряющий знак и посмотрел на Тивана.
— Ротрама знаешь? — поинтересовался тот, не предлагая вошедшему сесть.
— Дел с ним никогда не имел, но знаю, конечно.
— Он был в таверне «У старого замка», когда там происходили вчерашние события. С ним нужно потолковать.
— Прикажете задержать и доставить?
— Если под «задержанием» ты подразумеваешь пару зуботычин и выламывание рук, — сказал Скелли, — то достаточно просто доставить. Нам бы хотелось побеседовать с ним обстоятельно. Много вопросов накопилось. В любом случае, пусть он думает, что разговор с ним будет касаться снабжения гвардии замка новым оружием. Ты ведь слышал наверняка, что наши умельцы вот-вот должны предложить новые, усовершенствованные арбалеты, которые заряжаются проще прежних, а стреляют дальше. Так что просто не сболтни ему лишнего.
— Я все понял, вита Скелли.
— Ступай, Ризи. — Тиван не мог допустить, чтобы и здесь последнее слово было не за ним. — Где сейчас Норлан?
— Я отпустил его на ристалище. Он ведь теперь ни дня не проводит без занятий с мечом и коротким кинжалом. Хочет перебороть всех наших лучших воинов. Вчера ему удалось красиво обезоружить Буллона.
— В самом деле?
«Снова ничего не сказал отцу, — усмехнулся про себя Скелли. — Похоже, Тивану на роду написано узнавать обо всем последним. После событий в Пограничье мальчишка непременно будет его сторониться, потому что никогда не сможет выложить всю правду. Ох уж и незавидная доля у всех этих папаш-вояк! Не знаю ни одного, кто бы хорошо ладил с собственными сыновьями. Особенно если те тоже пошли стезей виггеров. Хотя мало кто из них ею не пошел. Ракли и Локлан, не говоря уж о его покойном брате Ломме, Демвер и Гийс, который определенно точил на отца зуб, пока не попал давеча в переделку, так что теперь, похоже, отец готов пуститься во все тяжкие, чтобы его отыскать. При этом примечательно еще и то совпадение, что во всех случаях между обоими родственниками не может встать и помирить их ни мать, ни жена. Ее у них просто нет. Почему-то жены либо умирают при родах, либо гибнут по недосмотру мужей, либо бегут от такой жизни и прячутся в какой-нибудь Обители Матерей…»
— Хочешь сказать, что Буллон ему ни разу не поддался?
— Сам я этого не видел, хелет Тиван, но ваш сын делает явные успехи, а сегодня физиономия Буллона была угрюмей обычного.
— Мне тут подумалось, — снова вставил свое слово Скелли, — что пришло время возродить среди виггеров одну забытую традицию, которая процветала не далее как при Гере Одноруком. Вы, хелет Тиван, должны ее помнить.
— Вы имеете в виду «бои за дружину»?
— Именно. Правда, название это я всегда считал неудачным. Понимаешь, к чему я клоню, Ризи?
— Не совсем.
— На том месте, где сейчас рыночная площадь, обычно летом проводились рукопашные бои, в которых имели право принимать участие не только виггеры, но и простой люд, вплоть до фолдитов. Которые, надо сказать, с удовольствием показывали свою удаль и не раз выходили победителями. Для виггеров призом за победу становилось повышение в чине, а для остальных — прием на службу в замок. Таким образом, ряды его защитников пополнялись неплохими ребятами.
— Хорошая традиция, — согласился Ризи. — Кажется, я о ней все-таки слышал…
— Не сомневаюсь. К сожалению, ее отменили вскоре после прихода к власти Ракли. Тогда народу сообщили, будто «бои за дружину» приносят больше вреда, чем пользы, и что, мол, приток сильных бойцов из простого люда плохо сказывается впоследствии на боеготовности виггеров, которые должны слушаться приказов, а не смотреть на небо и думать о том, что пора сажать или собирать урожай. Поговаривают, правда, что виной всему не слишком удачные выступления самого Ракли, который однажды по молодости переоделся обычным свером, благо их шлемы позволяют скрывать лицо, и потерпел сокрушительное поражение от какого-то простолюдина. Подробностей никто, разумеется, не знает, может, все это домыслы, но, когда Ракли стал Ракли, он принялся распускать вышеуказанные слухи, а мне было велено про «бои за дружину» в летописях «забыть». Судя по твоему рассказу, дух единоборцев жив и поныне, чему свидетельством успехи Норлана. — Трудно было не заметить в этот момент торжества и умиления на лице Тивана. — Вот я и подумал, что их можно было бы возродить. Под каким-нибудь иным называнием, если желаете. Но сделать снова регулярными и обязательно открытыми. Придумать новые правила, предложить новые призы, найти, в конце концов, подходящее место для проведения. Не мне вам говорить о том, что события последнего времени ребром ставят перед всеми нами вопрос о пополнении гарнизона.
— Неплохая мысль, — согласился Тиван, понимая, что Скелли чего-то пока недоговаривает. — Кажется, я знаю человека, который мог бы за это взяться и все продумать в лучшем виде. Ризи, ты еще здесь?
— Одной ногой я уже в доме Ротрама.
— Так ступай.
— Позвать Норлана?
Тиван невольно глянул на Скелли. Тот пожал плечами и занялся изучением герба на спинке соседнего кресла.
— Нет, не нужно. Я потом сам с ним переговорю. Надеюсь, его не сильно сегодня поколотят. — Дождавшись, когда дверь за херетогой закроется, Тиван постучал по столу, призывая собеседника к вниманию. — Что ты задумал?