Тот, кто называл себя О.Генри
Шрифт:
Далее. Вы написали рассказ (я говорю, конечно, вообще о рассказе). Первое условие настоящей вещи — не воспроизводить рабски те события, которые вы хотите изобразить.
Надо очень хорошо обдумать какой-нибудь основной эффект и изобразить затем такого рода события или так скомбинировать факты, чтобы этот основной эффект выделился. В рассказе не должно быть ни одного слова, прямо или косвенно не относящегося к заранее выбранному рисунку. Рассказ — это задача на составление одного уравнения с одним неизвестным. Если читатель сразу определит это неизвестное — значит, уравнение составлено неверно. Вот вам кратенькое руководство к дальнейшему. Как поживает Билли Рэйдлер? Попросите его снизойти и написать мне хотя бы две строчки.
Остаюсь преданным —
В. С. П.».
«Колумбус, Огайо, 28 сентября 1901 года.
Дорогой Билл,
на днях со мной произошла любопытная история. Я сидел и выписывал требования в канцелярии, как вдруг в комнату вошел высокий, плотный человек, грубоватый и самоуверенный.
— Я — Марк Ханна, — отрекомендовался он.
— Очень приятно, — ответил я.
Будь это сам Иисус Христос, я, наверное, ответил бы так же. Мне были безразличны громкие имена. Для меня в тюрьме они просто не существовали.
— Я сенатор Марк Ханна, — сказал он.
— Отлично, — сказал я. — Я вас узнал по портретам в газетах.
— Где начальник? — спросил он, видимо, уже не надеясь поразить меня.
— Вышел, — ответил я.
— Он прошелся по канцелярии и остановился у моего стола.
— Мне нужен человек по фамилии Дженнингс.
Теперь я оглядел его с любопытством.
— Это моя фамилия.
Он усмехнулся.
— Ну нет, вы как раз не тот Дженнингс, которого мне нужно. Тот парень грабил поезда на Индейской территории. Он настоящий бандит.
Я встал из-за стола. Кажется, даже побледнел.
— Сенатор Ханна, все люди равны перед стволом кольта сорок четвертого калибра.
И в этот момент в канцелярии появился Дэрби.
— Что это за тип? — спросил Ханна, показывая на меня.
Это специалист по ночным налетам на поезда. Эль Дженнингс. Вечник.
Ханна засмеялся.
— Я ему не поверил. Извини, приятель, — обратился он ко мне. — Я слышал о тебе от одного из моих друзей. Мне кажется, что ты прямой человек. Человек дела. При случае я поговорю о тебе с президентом Мак-Кинли.
Потом он ушел в кабинет Дэрби.
Вот, собственно, и вся история. Не кажется ли тебе, Билл, что он может выхлопотать мне помилование?
Эльджи».
«Питтсбург, Айрон Фронт Отель. 5 октября 1901 г.
Эль, это же чудесно! Ханна может это сделать. Он посадил в Белый Дом нынешнего президента, и, кроме того, он имеет закладную на все барахло Соединенных Штатов. Будьте спокойны, я узнал это из надежных источников. По-моему, можно ожидать помилования недельки через две. Постараюсь к этому времени зафрахтовать кареты.
Кстати, о рассказе. Я его проредактировал и послал Уэнемекеру. Старик ответил, что чек будет выслан сразу по напечатании. Как только чек будет получен, я пришлю вам вашу долю.
Да, прошу вас никому не открывать моего nom de plume. [8] Именно теперь, когда дела у меня налаживаются, я меньше всего хотел бы, чтобы кто-нибудь узнал его.
Сообщите, получили ли вы маленькую книжонку о том, как писать короткие рассказы? Я спрашиваю потому, что заказал ее на складе издательства и попросил прямо переслать вам. С этими проклятыми жуликами нужно всегда быть настороже, иначе они в два счета обведут вас вокруг пальца.
8
Литературный псевдоним.
Передайте привет и мои наилучшие пожелания Билли Рэйдлеру и доктору Уилларду.
Жду ответ.
Остаюсь ваш — Б. П.».
Билл выходил на новую тропу.
В Питтсбурге, несмотря на предложение Рочей остановиться у них, он поселился в Айрон Фронт Отеле.
Он не взял ни цента из денег, предложенных миссис Роч. Он осторожно тратил свои семьдесят пять долларов.
Он ждал.
Он знал: в конце концов из Вашингтона, Нью-Йорка или из Сан-Франциско придет письмо с предложением.
А пока ежедневно к десяти утра он шел на Четвертую авеню и останавливался против большого коричневого дома, окна которого были прикрыты зелеными жалюзи.
Он вынимал из кармана часы и смотрел, как минутная стрелка подкрадывается к цифре три. Когда вороненое лезвие стрелки перерезало тройку пополам, из дома выбегала девочка в синем шерстяном платье.
— О, ты уже пришел, папа! — говорила она и просовывала тонкую ладонь под его руку.
Так, рука об руку, они медленно шагали по улице.
— Что ты мне сегодня расскажешь, папа?
Он улыбался.
— Если хочешь, про то, как меня принимали во дворце индийского магараджи. Или как турки в Стамбуле боятся свиней. Или о сальвадорских индейцах.
Девочка заглядывала ему в лицо. У нее был грустный разрез глаз.
— Какой ты счастливый, папа! Мне хотелось бы увидеть места, где ты побывал.
Он улыбался.
— Это не так интересно, как ты думаешь, Марги.
— Нет, папа, я знаю, что интересно. Я знаю! Только ты почему-то не хочешь рассказывать.
— Он прибавлял шаг.
— Хочешь я расскажу тебе про родео?
— А что такое родео?
— Это состязание ковбоев.
— Ты в прошлый раз уже рассказывал про ковбоев. Мне хочется про острова в Южном океане. Ты, ведь был на островах, папа?
— Нет, Марги, на островах я не был.
— Ну, тогда про индейцев. Про тех, у которых на голове перья. У нас в городе такие были. Они представляли в цирке. Они очень смешные.
— Индейцы — смелые люди, Марги.
— Они все время воюют, правда? Так говорит бабушка.