Тот, кто рядом - 3
Шрифт:
Не соврал.
Потому что мне на самом деле нет дела до их постели и дел в ней.
Ровно в той мере, насколько это не касается Ромы.
Первая неделя проходит тяжело. Рома капризничает, требует маму, папу, Аню, Витю, меня и Апреля до кучи.
В день у Ромы - четыре занятия с репетиторами или в кружках. Два до обеда, два после. По выходным - прогулки в парке, экскурсии, музеи. Один раз ходили в цирк.
Не проходит мимо мальчика и обычная жизнь. Олеся берет Рому с собой в магазины,
Спустя месяц Рома прилично считает до ста, выполняет арифметические действия в пределах той же сотни, причем в уме. Его речь делается намного более информативной, словарный запас увеличивается раз в пять. И, похоже, мальчик неплохо рисует.
Станет художником?
Отключаю видео. Пожалуй, можно даже премировать такую хорошую работу.
Главное, чтобы не расслаблялись.
***
Долго размышляю, стоит ли воспользоваться латексом или же просто сжечь камеры у школы и в школе.
Решаю все-таки остановиться на латексе.
Камер может быть больше, чем две или три, и все их отключить я не смогу просто потому, что не буду знать о них. Вдобавок такое большое число поломок тоже может быть подозрительным.
Ненавижу латекс.
Смотрюсь в зеркало.
Благодаря портрету Апреля я могу более точно подобрать оттенок парика, совпадающий с настоящим цветом, как и контактные линзы.
Лет десять назад маскировка при походе в школу не понадобилась бы.
Андрей объяснил, как найти класс Вити.
Второй этаж, правое крыло.
Проект школы - типовой.
Я слегка опоздал.
– Здравствуйте, Виктория Алексеевна, - здороваюсь с учительницей средних лет, подозрительно меня оглядывающей.
– Меня зовут Марк Витальевич, я сегодня поприсутствую на собрании в качестве родителя Вити Калинина.
– Да, вот его место, - женщина недовольна, что ее выступление перебили. Указывает мне на вторую парту в среднем ряду.
Прохожу, сажусь.
Косые взгляды родителей, но мимолетные. Им больше интересна успеваемость их Тань, Свет и Алеш.
Слушаю, что в текущем месяце на ремонт школы надо сдать две с половиной тысячи, которые не сдали в прошлом году, поэтому не куплены пособия...
Впрочем, об успеваемости тоже говорится.
Витя - в отстающих. Не потому, что не понимает, а потому, что делает все абы как.
Некоторым родителям раздают тетради.
Разглядываю тетрадь по русскому языку Калинина Виктора.
Подписана не до конца, две помарки на обложке, ошибка в слове "русскому".
В тетради по математике битва между строчками, выполненными Витиной рукой, и типографскими клеточками.
У клеточек нет шансов.
– Считает хорошо, - комментирует учительница, - но черновиком пользоваться не умеет. И... смотрите.
Переворачивает тетрадь, демонстрируя последнюю страницу.
Нет, у Ромы талант к рисованию побольше будет.
В конце собрания меня останавливает учительница.
– Вообще я бы хотела поговорить с Андреем Викторовичем, как с опекуном мальчика, - на лице Виктории Алексеевны по-прежнему недовольство.
– Вы вообще ему кто?
Из класса выходят последние родители.
– Я друг Андрея Крапивца, - отвечаю.
Секундная пауза. Оглядывает мое лицо и грим на нем.
И делает логичный вывод.
Секундная гримаса отвращения.
Люди...
Но надо осадить, иначе будет изображать из себя Великого Поборника Нравственности.
– Я - бизнесмен. Андрей Крапивец - мой секретарь-помощник, - жестко говорю.
– Да, мы живем в одном доме. И нет, мы не любовники. Представьте себе, в наше время такое еще возможно. А грим на моем лице скрывает витилиго. Если вы не в курсе - это отсутствие пигментации на коже, причем пятнами. Врожденное, совершенно незаразное, но привлекающее к себе внимание. Еще вопросы?
Люди очень эмоциональны.
Моя отповедь вызывает волну гнева. Внимательно слежу за реакцией.
Женщина бледнеет, краснеет, в итоге покрывается пятнами.
Забавная.
– Не беспокойтесь, - миролюбиво говорю, - не вы первая, кто так думает. Но я полагаю, что лучше объяснить все сразу, нежели позволить человеку пребывать в заблуждении собственных домыслов. А вы как считаете?
Мой вопрос сбивает с толку.
– Михаил Витальевич...
– отрывисто произносит учительница.
– Марк, - перебиваю ее. И добавляю, глядя в лицо, когда женщина теряется, не понимая, то ли это жест-отказ от отчеств, то ли поправляю неправильно названное имя.
– Марк Витальевич.
– Марк Витальевич!
– возмущение в голосе берет верх.
– Я... вы... Что вы себе позволяете!
– Я?
– изображаю удивление.
– Совершенно ничего. Просто мне порядком надоели косые взгляды и сплетни за спиной, поэтому я считаю нужным сразу довести до человека информацию. Несколько жестко, зато действенно.
– Но зачем же так?..
– Как?
– прищуриваюсь.
– Мы взрослые люди, Виктория Алексеевна. У вас возникло непонимание, я его развеял.
– Никакого непонимания не было, - женщина пытается взять себя в руки.
– Вам показалось.
Улыбаюсь краем губ.
– Полагаете, что за свою жизнь я не научился понимать, когда люди принимают грим за косметику? Виктория Алексеевна, не надо. Я не люблю играть в лицемерие. Да и вам не советую - на вас дети смотрят каждый день. Особенно маленькие.