Тот, кто умер вчера
Шрифт:
Словом, просто так, от нечего делать я здесь оказаться не мог. Даже если допустить, что в воду меня бросили в другом месте, все равно это было где-то рядом — долго плыть с раной на голове я бы не смог. Единственная версия, до которой я смог додуматься, заключалась в том, что пришел я сюда, чтобы с кем-то поговорить. Такая себе стрелка — подальше от людских глаз и посторонних ушей. С этим можно было увязать и характер полученной раны. Меня ударили по затылку, то есть напали внезапно, как будто из-за угла. Углов тут не было. Тут вообще не было ничего такого, что могло бы послужить сколько-нибудь серьезным укрытием. Пьяным
Приближающаяся, словно плывущая по воде музыка отвлекла меня. Вниз по реке шел прогулочный теплоходик. Лето — пора отдыха. Может, меня не искали на работе, потому что я был в отпуске? Так ли это, станет ясно не раньше чем через пару недель.
До отделения внутренних дел, где работал Бражко, я добрался на маршрутном такси. К тому времени я уже сообразил, что совершил ошибку, отправившись сначала к реке, а не к капитану. «Даже если Бражко с утра на службе и был, то давно уже сплыл», — подумал я, войдя в вестибюль и увидев окошко с надписью «Чергова частина» [2] . Здесь царила скука смертная, мухи и «Взрослое радио».
2
Дежурная часть (укр.).
Пожалуй, только в странах бывшего СССР, где по официальной статистике каждый десятый либо уже сидел в тюрьме, либо еще досиживает, можно встретить работника охраны правопорядка, слушающего блатной шансон.
— Я хотел бы поговорить с вашим сотрудником, капитаном…
— Сегодня суббота, — перебил меня тощий, как швабра, прапорщик.
— Спасибо, мне это известно. Но разве это не про вас в песне поется: «Часто слышу я упреки от родных, что работаю почти без выходных»? Вот я и подумал, что если график у вас ненормированный, то…
— Говорите, кто вам нужен.
— Бражко Семен Терентьевич.
Прапорщик удивленно уставился на меня, словно я только что потребовал аудиенции у самого министра внутренних дел.
— Зачем вам Бражко?
— Он ведет проверку по моему делу.
— Вы подозреваемый?
— Типун вам на язык. Я потерпевший. Мне нужно видеть Семена Терентьевича. Для меня это очень важно.
— Капитан Бражко умер шесть дней назад. Погиб.
Нормально, да? Теперь-то до меня дошло, почему никто не дал объявления в прессе. Капитан приказал долго жить, а тот, кому были переданы его дела, если вообще были переданы, наверняка имел немало своих, чтобы еще взваливать на себя дополнительный груз.
— Как он погиб?
Дежурный помедлил, но, видимо решив, что информация не относится к разряду конфиденциальной, все же ответил:
— Несчастный случай. Был сбит машиной, когда переходил проезжую часть.
— Я получил травму и потерял память. Бражко должен был помочь установить мою личность. Теперь я даже не знаю, что делать.
— Я тоже не знаю, — выразил солидарность тощий. — Я состою при дежурной части.
— Я заметил. Сутки через трое? Хорошо вам, наверное?
— Иногда через двое. Как получится. А вы приходите в понедельник. Будет начальник отдела. Он скажет, кому были переданы дела Семена Терентьевича. Это майор Остапенко Виталий Сергеевич… Постойте-ка! А вот, кажется, и он.
Повернувшись, я увидел входящего в вестибюль человека, который скорее походил на средней руки банкира, чем на работника органов. На нем были дорогие пиджак и брюки — темный низ, светлый верх. При галстуке. Волосы рыжие, конопатый, кожа лица бледная.
— Шефа нет? — на ходу спросил он дежурного.
— Нет. Приезжал минут на пятнадцать. Но еще рано утром.
— А Федорченко?
— Уехал полчаса назад.
— Блин. Просил же его подождать.
Рыжий остановился перед вертушкой, раздумывая, стоит ли ему теперь идти дальше. Дежурный, воспользовавшись заминкой, сообщил:
— Сергеевич, тут к вам человек. Бражко вел его дело.
— Человек? — Майор развернулся и бросил на меня взгляд профессора, который только что узнал от ассистента, что на стерильной поверхности обнаружен новый микроорганизм, и стал смотреть в микроскоп. — Это вы?
Я коротко, но точно изложил свою проблему.
— Да, я в курсе, — кивнул он. — Мы делаем все, что от нас зависит.
— Хотелось бы знать, что именно?
— Послали запрос в центральную базу данных по розыску пропавших без вести. Вот ждем результата.
— А на местном уровне? Мне знаком этот город. Я уверен, что я не приезжий. Я здесь жил.
— На местном тоже работаем. Дайте срок. Здесь у нас тоже не село. Четыреста тысяч душ.
— Вы даже не опубликовали мою фотографию в СМИ.
— Разве? Вы уверены?
— Уверен.
— Странно. Я думал, что Семен Терентьевич это сделал. Ну, мы разберемся.
— Объявите ему выговор посмертно?
Остапенко обиженно заморгал. Мне показалось, что он сейчас взорвется, но этого не случилось.
— Ну зачем вы так? Видит Бог, мы делаем все, что в наших силах. Напечатаем вашу фотографию, не волнуйтесь. Идите к себе в больницу, лечитесь, а мы будем делать свое дело.
Ненавязчиво и вежливо меня, по сути, послали ко всем чертям. С тяжелым чувством я вышел на крыльцо. Вспомнилось, как Вахтанг сказал пару дней назад: «Если хочешь завалить какое-нибудь дело, поручи его ментам». Наверное, поэтому я ничего не сказал майору о найденной визитке.
На стоянке перед зданием около знака «Только для работников УМВД» я увидел три автомобиля, среди которых выделялся красавец «Ниссан-Мурано» цвета бутылочного стекла. Когда я пришел, этой машины здесь не было. Не иначе как на ней прикатил рыжий трудоголик Остапенко.
Пора было возвращаться. Мой визит окончился ничем. Я сплюнул и ступил на залитый белым солнечным светом асфальт. О том, что самое интересное еще впереди, я и не подозревал.
III
Незнакомец был примерно одного со мной возраста, только ниже на полголовы, слегка сутулый, с чуть коротковатыми для его тела ногами. Таких обычно называют нескладными. Его голова была украшена острыми оттопыренными ушами и большим носом, что делало их обладателя чрезвычайно похожим на персонажей романов Толкиена. Я уже шел по территории больницы, когда этот субъект перегородил мне дорогу и, широко улыбнувшись, чем усилил толкиенистические ассоциации, произнес: