Тот самый
Шрифт:
Я не ощутил никакой гордости. Шеф дело говорит: лучше бы я был не прав.
— Так что теперь? — растерялся Котов. — Неотложку?
— Не поможет, — покачал головой шеф. — Скорее всего, мы уже опоздали. Но…
— Что «но»? — уцепился майор.
— Но мы всё равно должны попробовать.
Глава 5
— Стригой, — сказал шеф.
Я вспомнил: в мифологии — низший демон, который высасывает жизнь.
Вновь накатило
— Не уплывай, мон шер, — меня крепко подхватили под локоть.
— Я в порядке, — звон в ушах превратился в комариный писк.
— Щас за кофем сбегаю, — Котов умчался куда-то к машинам с мигалками.
— Я понимаю: досталось тебе сегодня знатно, — тихо сказал Алекс. — Если хочешь — можешь поехать домой. Пришлёшь вместо себя Антигону.
— Нет, — я потряс головой, избавляясь и от звона, и от головокружения. — Всё в порядке.
— Но? — шеф поднял бровь. Я молчал. — Да ладно, всегда есть какое-то «но».
— Давно вы этим занимаетесь? — еще не так давно я пребывал в глубоком убеждении, что работаю в обычном турагентстве, и никаких сверхъестественных явлений не бывает. — Все эти книги в вашей библиотеке…
— Учебники, — поправил шеф. — Наглядные пособия и руководства. Ты же читал.
— Да, но я думал, это всё мифы.
— Индюк тоже думал, — фыркнул Алекс. — Ты что, так ничего и не понял?
Он повёл подбородком в сторону палатки.
— Психов везде хватает.
В Алеппо был один такой. Дурачок. Или, как его называли местные, дервиш. Ходил по улицам, гремел пустыми гильзами от гранатомёта — носил их на шее, как ожерелье.
Но когда начинался обстрел… Никогда не забуду эту картину: мины ложатся одна к одной. В воздух вздымаются тучи щебня, обломки домов, ошмётки людей… А он идёт между ними, как по полю с ромашками. Закрыв глаза, раскинув руки…
Каждый раз он умудрялся оказаться в безопасной зоне. В зрачке тайфуна. В том самом месте, куда не долетали осколки и камни.
Казалось, он телепортируется — исчезает в одном месте и мгновенно появляется в другом…
— Везунчик, — говорили наши. — Дёргает смерть за усы. Когда-нибудь доиграется.
— Святой человек, — улыбались местные. — Его ведёт Бог.
— Но ты же не псих, — возразил Алекс.
— В чём я лично сомневаюсь.
— Тогда Котова спроси, — усмехнулся шеф. — Ему психом быть по должности не положено. О! Лёгок на помине…
Майор принёс термос с горячим кофе.
— Хорошо иметь заботливую маму, — обжигая пальцы, Котов до краёв наполнил пластиковый стаканчик и протянул мне.
— Это у тебя, что ли, мама? — хихикнул Алекс.
— У стажера моего, Максимки. Золото, а не женщина! Каждый день: котлетки, пирожки, бутербродики… Ей-богу, женюсь.
— Брак холостит душу, — назидательно сказал шеф. — К тому же, зачем тебе пасынок — сослуживец? Но благодари всенепременно. Во имя непрекращения потока мирских благ…
Кофе и этот необязательный трёп как-то помогли мне прийти в себя. Ощущение, что всё — не по-настоящему, что я попал на фантасмагорическое представление авангардного театра — ушло. И не скажу, что от этого сделалось легче.
Больше всего я думал о девушке. Кто она? Как угодила в такой переплёт? А ведь где-то у неё есть родители. Друзья-подруги. Может быть, парень. Для них она — пропала. Не вернулась с вечеринки, из института, с работы…
На улице сейчас около ноля. А она лежит там совершенно без ничего, да ещё и эти иглы…
— Девчонка в коме, — сказал Алекс, допивая кофе из стаканчика. — Ничего не видит, ничего не слышит, ничего не чувствует… Тело её сейчас подобно шлангу, через который течёт вода, или электрическому проводу.
— Откуда вы знаете, о чём я подумал?
— Опыт, мон шер. Сын ошибок трудных, — Алекс закурил и передал пачку «Медного всадника» Котову. — О чём ещё можно думать, находясь на месте преступления?
— Это, — майор переступил с ноги на ногу. — Полкан спрашивает: что делать-то? Нельзя же её так оставить. А?
— Хорошо бы людей убрать, — напомнил Алекс.
Я пока не понимал: почему мой шеф пользуется таким авторитетом, что без его слова полковник полиции не решается и шагу ступить.
— Всех? — тоскливо переспросил Котов.
— Нет, только полицейских. В смысле — оставьте оцепление, но подальше. Чтобы никакая посторонняя шушера не налезла. А вот дом… — шеф обозрел ряды окошек. Почти в каждом угадывалось бледное пятно лица, а то и не одного.
— Вирус, — сказал я. — Заграничный. Обнаружили неизвестный штамм, и до выяснения дом берётся на карантин.
— Гений! — похвалил Котов и умчался.
Через пару минут люди в страшных синих скафандрах потащили вокруг дома оранжевую ленту, подъезды закрыли и опечатали, а матюгальник, установленный на крыше одной из мигалок, принялся плеваться носорожьим храпом, в котором угадывались отдельные слова и фразы:
— Вирус… Новый штамм… Сохранять осторожность… Карантин…
Толпа серошинельных тоже начала развеиваться, как по волшебству. Алекс открыл заднюю дверь Хаммера и принялся рыться в громадном армейском мешке, который всегда валялся сзади, и про который я раньше думал, что там набор для пикника — шеф любил возить дам на природу, на Ладожское озеро.
О дамах нашего шефа — отдельный разговор, в более подходящее время… Скажу лишь, что более любвеобильного кавалера я отродясь не встречал. Всё время они были новые, и всё время разные. И каждая была от Алекса без ума…
Вместо пледов, корзинок с посудой и шампуров, в мешке обнаружился набор деревянных кольев, большой молоток, громадный тесак, каким пользуются мясники на рынке, несколько фляжек с водой — на одних стояла литера «М», на других «Ж». Большая пачка прессованной соли, кусок желтого воску, слиток чёрного от патины серебра и автомат Калашникова без приклада.