Tot-Svet@mail.ru
Шрифт:
— Ну, уж коврик-то я найду и не в прихожей. А ты поподробней-то не можешь?
— Да все банально. Кузина ехала на деньги и рассчитывала, что поведу под венец. Так бы, может, по глупости моей, и было, но у меня затеялся грандиозный проект. Я закрутился, она не поняла, что, в общем-то, я рабочая лошадь, а не магнат и не герой-любовник — фыркнула, как все фурсетки: «Ах, ты не уделяешь мне внимания? Я не на то рассчитывала…» И улетела в ночной клуб. И чтоб она там пропала…
— Окстись! А если и верно с ней там что-то случится?
— Не дай бог, конечно. Всё равно завтра же оправлю к маме.
— А что за проект и что с ним? — заинтересованно спросила Матрона.
— Задумано было по-взрослому, мог большие
— Знакомо… Но пока лоб не разобьешь, хлебца икрой не намажешь. Должен, вроде, и сам знать. Тоже ведь битый…
— За битого обычно больше дают, а тут гоняли, как пацанчика.
— Но, может, ты все-таки скажешь, что за проект? — настояла Матрона, согревая в ладонях недопитый бокал коньяка.
— В двух словах так: у меня на ТОМ СВЕТЕ появился знакомый, который, представь, отвечает на вопросы электронной почтой.
— Господи! Какие у тебя знакомые-то! — вскинулась Матрона. — Я скольких знакомых уже проводила и ни один чего-то не пишет…
— Ну, и я хотел закрутить вокруг него грандиозное шоу: вопросы, ответы, ну, ты представляешь, как я умею. Но знакомый оказался занудой, отказался участвовать сам и не дал больше никого, с кем бы можно было связаться. Я плюнул на него и хотел сделать полностью постановочный вариант. Но наш Канал отказался от идеи, я сунулся к горбуну Кожарину, тот, вроде согласился, но всё свалил на меня, не дав в помощь ни одного продюсера. И я спекся. Пару недель побегал по котам, но не поймал ни одного жирного. За это время Александра успела надуть губы, а супруга — собрать чемоданы и выставить их за порог. И вот я весь перед тобой. Помятый, как использованный презерватив.
— Как говорят, «картина маслом!» …Ну-ка, поподробнее о знакомом на том свете…
— Да!.. Зануда один. Вместе когда-то работали. Тогда был занудой и теперь — «Всё должно быть по совести!.. За всё человек отвечает при жизни!» Ну, и прочую муть несёт.
— А чего? Все правильно: всё должно быть по совести. И за всё человек платит сам. А ещё чего твой знакомый пишет?
— А хрен его знает! Я плюнул и больше ни разу на него не выходил, — отмахнулся Диванов, чувствуя, как тяжелеет от коньяка его блистательно подвешенный язык. — Я устал. Где лежит твой коврик?
— Про коврик пока забудь. Сейчас ты мог бы выйти на своего знакомого? Я бы с ним поболтала…
— Выходи на него сама. Вот его простой до безобразия адрес, — Диванов протянул ей скомканный листок. — А я пошел искать коврик… или лучше диван?
— Черт с тобой. Там, в комнате Скворцова есть свободная кушетка, — отмахнулась Матрона.
— А если я упаду в его кровать? — пьяно спросил Диванов.
— Падай, хоть за кровать. Если явится сегодня, разберётесь, где кому спать.
Что-то ещё бормоча, Диванов уплёлся вглубь квартиры, а Матрона, оставив коньяк, пересела за рабочий столик в углу гостиной, где под розовой атласной накидкой у неё стоял видавший виды стационарный компьютер. Все, кому доводилось видеть его, говорили, что пора эту рухлядь выбросить, сейчас ведь столько новых стильных аппаратов. Но Матрона, при всей широте своей натуры и внешней склонности к шику, любила некоторые старые вещи и никак не поддавалась на уговоры и подначки. К ним относился и почтенный НР. В этом же доме, этажом ниже, у нее была студия звукозаписи, напичканная самой современной техникой. Есть там и мощные компьютеры для монтажа звука и клипов. Но она любила домашний НР, в памяти которого хранила много личного, по сути, весь свой архив, с тем расчётом, чтобы, если когда-то засядет писать мемуары или кто-то другой возьмётся за её жизнеописание, всё было у него под рукой.
Вообще, она уже чувствовала приближение
А вот Диванов подкинул возможность поговорить с человеком с ТОГО СВЕТА. Странно, что она ничего не знала о таких его связях. Чертовы гастроли, с ними потеряешь всё на свете!
Она осторожно набрала оставленный Дивановым адрес и дрожащими пальцами отбила по клавиатуре:
— Здравствуйте. Мне сказали, что я могла бы… — она остановилась: «Что я могла бы?» и продолжила: — посоветоваться с Вами… Правда, я не знаю, как обращаться к Вам… Дима Диванов дал мне только этот адрес… А я — Альбина Мирная… И ещё все зовут меня «Матрона».
— Здравствуйте, Альбина Ивановна, — отпечаталось на экране. — Я знаю Вас. И даже когда-то брал у Вас интервью. Если вспомните, это было после Вашей победы на фестивале «Золотой Орфей».
— Если честно… Я тогда очень многим давала интервью…
— Да, конечно. Всех невозможно запомнить. А я — Владимир Волгарь, точнее Душа Владимира Волгаря, погибшего в автокатастрофе. Чем могу быть полезен?
— Душа… Это что такое, как она, или, вернее, Вы выглядите?
— Как выглядит моя Душа, я не знаю. Её видят только другие Души. А их я вижу как пятна света. Что-то вроде солнечных зайчиков. Отличаются они интенсивностью света и пятнышками на нем. Есть совершенно светлые Души и есть запятнанные, почти темные. Как у живущих в вашем, мире. Там же говорят: «Светлой Души человек» или «У него Душа чернее ночи». Здесь всё так же, как жил человек в земной жизни, такая у него и Душа.
— Меня интересует Душа моей мамы. Она где? И какая?
— Точно могу сказать: она, должно быть, Здесь, в Пространстве. А в какой его точке, надо искать. Вы представляете, сколько здесь Душ, если от сотворения мира на Земле жили более ста миллиардов человек, и все они переселились сюда.
— Все-все? — вырвалось у Матроны.
— Нет. На Земле сейчас живут шесть с чем-то миллиардов их потомков, чьи Души постепенно тоже прибудут сюда, а их место на Земле займут их продолжения. Жизнь непрерывна, вернее даже вечна, принимая только разные формы бытия — или в виде вашей частицы на Земле, или в форме Души — в Пространстве.
— Господи, как всё сложно, — отстучала Матрона.
— Скорее, как все мудро, — поправил Волгарь. — Ничто не исчезает, бесконечно обретая иные формы… Даже то, что сгорело в огне, превратилось лишь в иную форму материи…
— В солнечный зайчик? — спросила Матрона.
— И в солнечный зайчик. Это высшее творение Создателя, — подтвердил Волгарь.
— А почему моя мама мне ничего не пишет?
— Ну, почему же? Общаются ваши Души. Мама вам снится, вы мысленно говорите с ней. Вы — часть её, а ваша живая Душа — часть её Души. И вы же понимаете друг друга? Для этого разве обязательно писать так, как я? Я пишу скорее для нечутких Душ, чтобы пробудить в них голос Совести. А вы слышите его и без меня.