Тот же самый страх
Шрифт:
– По кроне, милорд?!
– Что, мало? Ну, тогда дайте им…
– Милорд! – Потрясенный Хопвит едва не упал на колени. – Им на двоих и четырех пенни слишком много! Ее светлость прекрасно знает цену деньгам и полагает, что…
– То, что полагает ее светлость, в моем доме больше значения не имеет. Вам ясно?
– Да, милорд.
– Отлично! Делайте, как я приказал, а себе возьмите сколько сочтете нужным. Спокойной ночи, приятных снов. Вот и все.
Филип снова остался один.
И табак, и глиняные трубки не внушали
Обойдя кресло, он выбрал длинную и тяжелую кочергу. Все так же безрадостно улыбаясь, он подкинул ее в руке. Затем направился к двери, соединяющей спальню с гардеробной.
В гардеробной было темно, если не считать одинокой свечи в стеклянном подсвечнике. Хлорис, наверное, в своем будуаре, за запертой на засов дверью, а может быть, в спальне за будуаром.
Филип подергал ручку, повернул ее. Закрыто. Но Хлорис, без сомнения, там. Когда ручка повернулась и заскрипела, он услышал шорох и скрип, доносившийся со скамьи подле туалетного столика.
– Кто там? – послышался шепот.
– Ваш муж, мадам. Откройте дверь!
– Нет! – ответил ее голос, как будто испуганно.
– У меня, – продолжал он, – крепкая, прочная кочерга. Либо вы, мадам, откроете дверь, либо я разобью ее вдребезги. Выбор за вами.
– Нет! Нет!!! Уходите! Вы что, с ума сошли? Сосновая дверь казалась не слишком прочной.
Филип примерился справа. Кочерга с грохотом ударила по верхней филенке – в крошечной комнатке как будто разорвалась граната. Щепки полетели во все стороны, дверь зашаталась, заходила ходуном.
Филип поводил кочергой в проломе.
– Еще один-два удара, и все. А потом…
– Нет! Перестаньте! Я открываю!
Шорох шелковых юбок; он услышал, как отодвигается засов, потом каблучки застучали прочь. Когда Филип ворвался в будуар жены, там никого не было Он успел вовремя и заметил, как взметнулась шелковая ночная сорочка и исчезла за дверью, ведущей в спальню Хлорис.
– Вам нечего бояться! – сухо сказал он. – Я просто демонстрировал, мадам, что мои намерения серьезны. Если… – Он шагнул через порог спальни – дверь была открыта – и замер в изумлении.
Комната была большая и просторная, как и его собственная спальня, хотя и перенасыщенная позолотой, зеркалами на стенах, оклеенных малиновыми обоями, и муслиновыми оборками на шторах. Тяжелый приторный запах напоминал о лавке парфюмера. Все флаконы с духами были открыты. Почти все пространство спальни занимала огромная кровать; полог был отдернут, и по обе стороны в канделябрах горели восковые свечи. Слева от кровати висел тонкий красный шнурок колокольчика.
Однако Хлорис здесь не было.
Вместо
– Не бейте меня! – вскрикнула она, пятясь и едва не падая на кровать. – Я не виновата! О боже, не бейте меня!
Перед ним была Молли, горничная Хлорис.
Глава 8. «Ему придется уклониться»
Филип застыл в изумлении. Вдруг ему вспомнились события недавнего вечера.
Он видел вместе Хлорис и Молли в будуаре Хлорис в доме леди Олдхем в Лондоне. Тогда еще он смутно отметил про себя, что жена и служанка чем-то похожи между собой. Они одного роста, у них похожие голоса, интонации, даже манера говорить. Теперь он видел, что и фигуры у них похожи.
Если бы Молли приказали изображать Хлорис, – отвечать вместо нее из-за двери или мельком показываться в окне, – она бы обманула кого угодно.
А Хлорис получала свободу… для чего?
Филип не слышал, насколько резким и убийственным стал его голос.
– Где моя жена?
Полные слез глаза Молли, огромные от страха, скосились вбок.
– Она… ее здесь нет.
– Я это заметил. Где она?
– Милорд, она уехала за границу.
– Уехала за… О! Ты хочешь сказать, что она уехала из дома?
Даже самое забитое существо, загнанное в угол, способно нанести ответный удар. Молли заговорила простонародным языком с легким ирландским акцентом, забыв о благородном произношении.
– Конечно, а чего вы хотели? Дьявол вас разбери! Бить будете? Мне не впервой терпеть обиду за хозяйку! – Она опустилась на край кровати, потом упала на бок и залилась слезами.
Филип смерил ее взглядом и оглянулся через плечо. В будуаре горело несколько свечей. На ярко освещенном туалетном столике времен королевы Анны, под зеркалом, стояли флакон со свинцовыми белилами, пудреница, «заячья лапка» для румян и прочие безделушки. Оставшись одна, Молли стала мазаться косметикой Хлорис и воображать себя Хлорис!
Филип зашарил в темноте. Здесь, в спальне, было еще более душно, поскольку в камин бросили надушенные пастилки. Ему удалось найти чашу и кувшин с водой. Вода была затхлая, но он решил, что сойдет и такая.
Прихватив полотенце, он подошел к кровати:
– Сядь, Молли!
Молли, все еще рыдая, вздрогнула, но рискнула открыть один глаз.
– Коли вы меня побьете…
– Я не собираюсь бить тебя, Молли, или вообще обижать. Сядь.
Молли села так резко, что обе бретельки ее ночной сорочки упали с предсказуемым результатом. Пылая от смущения, она поспешила поправить их. Филип деликатно отвел глаза в сторону и поставил чашу с водой на пол.