Товарищи в борьбе
Шрифт:
Ярошевич был хорошим оратором, но в ту минуту, возбужденный ликующей толпой, он превзошел самого себя. Когда он закончил, кто-то крикнул:
– "Роту!"
Есть у поляков широко известное и любимое стихотворение писательницы Марии Конопницкой "Рота". Переложенное на музыку, оно стало как бы вторым национальным гимном польского народа, его клятвой, его призывом. И вот уже поплыла в морозном воздухе торжественная мелодия. Люди пели вдохновенно, и, когда дошли до слов:
Не будет крестоносец плевать нам в лицо,
Детей наших онемечивать!
– у многих на глазах засверкали слезы.
Стихла
Многие жители Пясечно встречали среди солдат наших частей своих родных и знакомых, а потом долго шли по обочинам дороги рядом с шагавшими к Варшаве батальонами.
* * *
В 8 часов утра 17 января 4-й пехотный полк 2-й дивизии Яна Роткевича первым ворвался на улицы Варшавы. Уже через два часа он продвинулся до самой большой и популярной варшавской улицы Маршалковской. Тяжелее пришлось 6-му пехотному полку, наступавшему на левом фланге дивизии: на площади Инвалидов он встретил яростное сопротивление гитлеровцев, засевших в старой цитадели, служившей при царизме тюрьмой. Противник, видать, рассчитывал долго продержаться за ее толстыми стенами: состоявший из отборных эсэсовцев, его гарнизон был обеспечен боеприпасами, продовольствием и водой на несколько месяцев. И кто знает, может, гитлеровцам и удалось бы задержать здесь дальнейшее наступление полка, если бы не героизм солдат и офицеров.
К поручнику Анатолю Шавары, командиру 2-й роты 4-го пехотного полка, солдаты привели какого-то мужчину, желавшего сообщить нечто очень важное. Худое, давно не бритое лицо и грязные лохмотья, в которые он был одет, лучше всяких слов говорили о тяжелых испытаниях, выпавших на долю незнакомца. К сожалению, фамилия этого поляка так и осталась неизвестной.
– Кто вы? - спросил его поручник.
– Солдат Армии Людовой. Партизанил, принимал участие в Варшавском восстании.
– Что вы хотите сообщить?
– Я вам покажу проход в крепостной стене. Дайте мне несколько жолнежей, и я проведу их туда.
– Хорошо, я сам пойду с вами! - ответил поручник. Где ползком, где перебежками они подобрались ближе к цитадели и обогнули запорошенную снегом крепостную стену.
– Вон видите, чуть левее, - указал проводник пальцем на черневший в стене провал. - Они сделали проход, чтобы ходить к Висле за водой.
– И конечно, прикрыли его пулеметом?
– Да, он в том доте, справа. Если его захватить, можно ворваться в крепость.
Считанные минуты ушли на составление смелого плана, затем рота приступила к его выполнению.
Ликвидацию огневой точки возложили на взвод хорунжего Забинки, усиленный 45-миллиметровым орудием. Стремительный рывок взвода был так внезапен, что дот удалось захватить прежде, чем его обитатели успели поднять тревогу.
Тем временем горстка храбрецов во главе с проводником-партизаном, нагруженная ящиками с динамитом, пробралась к главным воротам крепости. Через несколько минут раздался сильный взрыв, и тяжелые чугунные створки ворот взлетели на воздух. Без промедления на штурм цитадели бросились два батальона 6-го пехотного полка. После жаркой перестрелки и молниеносной рукопашной схватки гитлеровцы прекратили сопротивление. Здесь было захвачено в плен более двухсот вражеских солдат. Над цитаделью взвилось национальное знамя
Овладев этим важным опорным пунктом, 6-й полк начал продвигаться к площади Тжех Кжижи{22}. Впереди наступал батальон под командованием советского офицера Александра Афанасьева. Близ улицы Ксенженцей он попал под сильный артиллерийский и пулеметный огонь, и среди солдат возникло замешательство. Но Афанасьев быстро восстановил порядок и повел своих бойцов в атаку. В ходе ожесточенной схватки польские солдаты уничтожили целое подразделение противника, засевшее в развалинах углового здания, захватив при этом исправные орудие и пулеметы. Среди бойцов объявились артиллеристы, нашлись и пулеметчики. Трофейных боеприпасов было более чем достаточно, и захваченное оружие врага было немедленно обращено против самих же гитлеровцев.
В не менее трудных условиях наступали и батальоны 6-й пехотной дивизии. Переправившись через Вислу, один из них оказался перед крутой двадцатиметровой высотой, господствовавшей над местностью. Противник вел с высоты сильный прицельный огонь. О лобовой атаке этой позиции нечего было и думать. Тогда сержант Чеслав Духовский обратился к командиру роты Стефану Грюнвальду.
– У меня с фашистами свои счеты, - сказал он. - Разрешите моему взводу обойти немцев и ударить по ним с тыла. Если погибнем, то и врагу не поздоровится.
Подпоручник знал, что гитлеровцы зверски погубили семью сержанта.
– Иди, Чеслав, - разрешил он, - А мы вас поддержим огнем с фронта.
По одной из лощин взвод Духовского пробрался на высоту, углубляясь в тыл фашистов, но был обнаружен. Закипел бой. Боясь окружения, противник вскоре попятился и оставил высоту. Наступление батальона продолжалось. С севера и запада подошли тем временем другие подразделения, тесня гитлеровцев в Белянский лес, где их потом окружили и уничтожили.
Взаимодействуя, полки 6-й и 2-й дивизий разгромили противника в Саксонском парке, а один из батальонов 16-го пехотного полка неудержимой лобовой атакой выбил фашистов с Дворцовой площади.
Оставалось захватить теперь важный опорный пункт - Главный вокзал. Бой за него был тяжелым. Враг цеплялся за каждое крыло здания, за каждый зал, комнату, но польские солдаты штурмовали укрытия храбро и решительно. Мы с Ярошевичем прибыли туда, когда схватка уже заканчивалась. На вышке вокзала трепетал бело-красный польский флаг, а из разрушенного здания выходили с поднятыми вверх руками вражеские солдаты.
Стрельба в этой части города постепенно затихала: противник отступал. Но группы гитлеровских автоматчиков, снайперов и гранатометчиков еще вели огонь из полуразрушенных зданий, из развалин, из-за баррикад.
Южную окраину города очищали от фашистских вояк бойцы 3-й пехотной дивизии и 1-й танковой бригады. Танки с пехотинцами на броне тоже прорвались в направлении Главного вокзала. Ориентиром им служил остов сгоревшего семнадцатиэтажного здания - варшавского небоскреба. Скелет его с уцелевшим на верхушке флагом со свастикой высился над разбитой Варшавой. Сбросив вражеский флаг, польские солдаты водрузили на его место двухцветное знамя народной Польши. Свежий морозный ветер развернул полотнище, и оно затрепетало высоко над городом, возвещая жителям о наступлении долгожданной свободы.