Традиционное искусство Японии эпохи Мэйдзи. Оригинальное подробное исследование и коллекция уникальных иллюстраций
Шрифт:
В Сидеваре мы узнали, что здесь и в соседних деревнях насчитывается пять гончарных мастерских, но все они считаются мелкими предприятиями. В этом и состояло наше открытие. В данном районе штат гончарной мастерской, как выясняется, состоял из ее владельца с сыном или с одним-двумя помощниками. В самом городке Сидевара находятся две гончарные мастерские, причем одна из них совсем маленькая. Но так как ни на одном из них не изготавливают товары, представляющие для нас повышенный интерес, мы покидаем этот город по тропе или проселку, выходящему к небольшому, поросшему вереском нагорью, расположенному на краю высокого холма. Мы преодолели 2,5 км идущей на подъем дороги, когда приблизились к трем маленьким гончарным мастерским, стоявшим рядом и принадлежавшим трем различным ветвям одной семьи. Здесь мы делаем короткий привал и осматриваем изделия
Наши рикши отправляются в обратный путь пружинистой походкой, подбадриваемые свежим воздухом и дорогой на спуск, которая в скором времени приводит нас в Сидевару, где мы в одном из чайных павильонов находим мистера Исиду (отставшего от нас по пути) и (к нашему удивлению) того государственного чиновника, что сопровождал нас на Авадзи. Откуда этот государственный чиновник мог появиться, мы не можем даже вообразить, так как сегодня он нам попадается на глаза в первый раз. Исида сообщает, что приготовил для нас комнаты, где мы можем остаться на ночлег. Но мы с Сумаресом настаиваем на возвращении в Кобе, так как не подготовились к двухдневной поездке и даже не прихватили с собой зубные щетки. К его мольбам о большой опасности ночного путешествия из-за плохих дорог и опасных мостов мы прислушиваться не стали. Но тут он нам поведал о том, что совсем рядом расположен главный центр плетения корзин в Японии, а деревня, в которой налажено производство такого товара, считается очень красивой. Так что, оставшись здесь на ночь, мы получим возможность познакомиться с еще одной разновидностью народного промысла и красивым городом. Нам не оставалось ничего иного, как согласиться на ночлег прямо тут, настолько великим показался нам соблазн.
Перед каждым японским постоялым двором на протяжении практически всей длины его фасада находится своего рода скамейка, на которой, притом что она представляет собой всего лишь продолжение пола за пределами раздвижных перегородок, крепятся окна. Она служит местом отдыха путников, и здесь нам подали ужин. Но к нашему горю, большая часть бутербродов, взятых нами с собой, исчезла, и из провизии нам осталась по большому счету только банка варенья. Сумаресу пришла в голову счастливая мысль спрятать варенье в корзину, так как рис за деньги можно добыть в Японии где угодно, и притом что отваренный в воде рис как таковой большого аппетита не вызывает, зато варенье придает ему какой-никакой вкус. Очень часто во время путешествия по Стране восходящего солнца мне приходилось утолять голод одним только рисом с вареньем, и очень скоро меня посетило обоснованное умозаключение о том, что Сумарес заслужил памятник. Памятник основоположнику традиции брать с собой английский джем во все поездки по внутренним районам Японии.
Интересное место в Японии – придорожный постоялый двор или сельская корчма. Ее тщательно прибранные комнаты разделяются только сдвижными бумажными перегородками; внутри оборудован помост, предназначенный для микадо, если тому когда-либо придет на ум выбрать этот апартамент для своего отдыха в пути, створка в боковой сдвижной перегородке, закрывающей этот домашний трон, через которую подадут угощение в таком маловероятном случае; балкон перед комнатой для постояльцев с видом на сад и ванна для освежения тела путника. Все эти атрибуты не могут не порадовать уставшего путешественника.
Ванна находится в отдельной комнате, которую обычно можно увидеть из парадного внутреннего двора или сада, процесс раздевания гостя совсем не обязательно должен происходить на влажном полу рядом с купелью. И здесь, где все комнаты постоялого двора смотрят на одну ограду и где все перегородки парадного окна всех комнат убраны, я наблюдаю, как два недавно прибывших постояльца расположенных напротив комнат раздеваются, а потом нагишом, но с улыбкой следуют по балконам перед комнатами общественного пользования с самым беззаботным видом безо всякого стыда. При этом никто не обращает на них внимания, не делает замечаний, кроме одного только неотесанного иностранца. Парочка прошествовала к ванной комнате, один из голых японцев в нее вошел, а второй остался ждать своей очереди снаружи. Европейцев конечно же удивляет очаровательная простота японцев, которые, в каких бы условиях они ни оказались, даже не догадываются о своей неуместной наготе. Во многих японских гостиницах мне пришлось наблюдать картины, казавшиеся однозначно странными. Однако я ни разу не заметил похотливого взгляда, непристойного поступка или какого-то еще заслуживающего осуждения проявления чувств, невероятного по разумению европейца.
После нашей трапезы, состоявшей в основном из риса и варенья, мы просим немного бренди или вина, с помощью которого рассчитываем стимулировать пищеварение; но населению этого счастливого и целомудренного города ничего о такого рода напитках не известно. Собравшись спать, мы хлопаем в ладоши, поскольку таким манером в Японии господа зовут слуг. Совсем скоро постели для нас подготовили: три одеяла приносят Сумаресу и три мне, к тому же для каждого из нас выделили по мешку с рисовой шелухой под голову вместо подушки.
Мы едва устроились в своих постелях, как в нашу ком нату входит девушка, чтобы вытащить из шкафа подушку. В этих странных домах, где три стены практически всех комнат представляют собой раздвижные перегородки, любую из которых всегда можно сдвинуть в сторону, постояльцу не приходится удивляться внезапному появлению в своей комнате слуги с самой неожиданной стороны, так как в японской комнате отсутствует понятие двери или специального входа. Место для входа в комнату народ здесь выбирает по собственному усмотрению.
В семь часов утра мы просыпаемся и, отодвинув створки окна, обнаруживаем на балконе напротив нашей комнаты небольшую лохань, а рядом с ней – большую емкость с водой, покрытой льдом. На вешалке находим полотенце, о котором распорядился Саката, узнавший, что мы не подготовились к ночлегу за пределами нашего временного дома. Горячей воды, однако, принесли нам в крошечном «ковшике», и ее едва хватило только на то, чтобы растопить лед. Нас пробирает дрожь, но мы умываемся и по мере сил вытираемся японским полотенцем. Следует упомянуть о том, что японское полотенце представляет собой кусок тонкой сине-белой хлопчатобумажной ткани длиной 90 см и шириной 25 см. Часто его снабжают забавными украшениями, но европеец увидит в нем далекое от совершенства подобие предмета, предназначенного для промокания влаги с человеческой кожи. Наши постели убрали и на двух небольших подносах размером 30 на 30 см, снабженных ножками высотой около 8 см, перенесли наш завтрак, состоящий из чая, вареных яиц и риса. Рис в большой миске с крышкой поставили в середине комнаты. Чай принесли в заварном чайнике, поставили его на маленькую железную рамку над хибати (жаровней), размещенной на полу. Яйца подали на блюдцах, поставленных в один из углов наших подносов. Остальные три угла заняли пустая миска, крошечная чашка и пара новых палочек для еды. Так выглядит антураж нашего стола для завтрака.
Девушка-прислуга приносит маленький поднос, становится на колени перед большой миской с рисом и протягивает нам поднос по очереди, чтобы мы поставили на него миски для риса. Положив в поданную миску порцию риса при помощи плоской деревянной ложки, она возвращает ее владельцу. Ее обязанность состоит только в том, чтобы раздать рис и принести все, что попросит постоялец гостиницы. Справиться с завтраком нам не совсем просто, так как у нас отсутствуют одновременно подставки и ложки для яиц. Нам приходится приспосабливаться: счищаем скорлупу, чтобы поглотить высвободившийся от скорлупы белок с желтком, и так повторяем несколько раз. С точки зрения европейца, такое поглощение завтрака выглядит не очень-то изящно. Но главная беда состоит в том, что нам не подали соль.
В восемь часов утра мы находимся на пути в Ариму, где плетут корзины. Дорога пролегает по живописным местам. Через два часа мы прибываем к месту назначения. Это утро, прекрасное, с ясным небом, радует морозцем, поэтому наши рикши бегут бодро. Арима предстала очаровательной, напоминающей о Швейцарии деревенькой, красиво расположенной на склоне долины, где горный поток пляшет между поросшими мхом камнями и петляет в тени густой свисающей листвы. Главную улицу этого городка почти полностью составляют мастерские по плетению корзин, купальни и очаровательные чайные заведения, и здесь почти все строения в два этажа.