Трагедия адмирала Колчака. Книга 1
Шрифт:
Что общего имели между собой оглашенные декларации и чем они разнились? Никто не выдвигал на Совещании идеи диктатуры; никто не отрицал созыва У.С., которое должно быть подлинным «хозяином земли русской». Большинство стремилось к твёрдой, независимой от партийных решений власти. Уже в силу этого отвергалось возобновление старого У.С. «Сибиряки, — резюмирует Серебренников позицию своей делегации, — хотят ответственности перед новым У.С., а не перед социалистами-революционерами». Невозможность такой ответственности вначале признавал и сам Авксентьев. Подводя итоги прений в согласительной комиссии, он говорил: «Настоящее Учред. Собр. и Съезд членов Учред. Собр. являются, по существу, представителями партии социалистов-революционеров. Они все проникнуты
«Учредительное Собрание этого созыва готово идти на самоограничение», — утверждал в согласительной комиссии с.-р. Кругляков [с. 132]. Однако, как видно из заявления Зензинова в той же комиссии от имени Комитета У.С., ЦК партии с.-p., ЦК партии с.-д. и 4 представителей мусульманских правительств, «самоограничение» было весьма относительно: «Эти группы считают незыблемым признание прав У.С. данного созыва. Власть должна сложить полномочия перед У.С., созданным в срок, установленный наличным составом членов У.С., участвующих в Гос. Сов.» [с. 133].
Эсеры выступали уже объединённо. Противоположную точку зрения от другого объединения в комиссии развил проф. Сапожников:
«В объединённом фракционном заседании представители партии нар. своб., «Союза Возрождения России», Сибирского правит., казачьих войск и организации «Единство» пришли к следующему: власть должна быть ответственной. Органом, избирающим власть, является не учред. Собр., а настоящее Государственное Совещание. Следовательно, и ответственность должна быть перед Госуд. Совещанием. Это Госуд. Совещание может быть пополнено членами Учред. Собрания настоящего созыва, причём Директория действует в течение 6 месяцев безответственно, потом отчитывается перед Гос. Совещанием» [с. 133].
Одна нар.-соц. фракция неожиданно оказалась ни в том, ни в другом лагере. Это так не соответствовало определённой позиции партии! Однако устами И.Е. Маркова, видного самарского общественного деятеля, позже расстрелянного большевиками, нар. социалисты поддержали фактически позицию второго объединения:
«Указав, что искалеченное Учред. Собр. хотят оживить, оратор говорил: «Мы не протестуем против оживления Учред. Собрания, но не нужно мешать работе Правительства. Разговоры носят академический характер, но мы верим в государственный разум Совещания и уверены, что будет сказано: работать Правительству с Учред. Собранием нельзя. Повторять опыты с Учред. Собранием — значит унижать идею Учред. Собрания»» [с. 176].
Совещание, или, точнее, его «согласительная» комиссия, блуждало среди трёх сосен — примирить непримиримое нельзя было. И тщетны были призывы И.Е. Маркова к «разуму», попытка его убедить эсеров отказаться от контроля власти [с. 128]. Характерны были аргументы, которые иногда в ответ выдвигали эсеровские лидеры. Напр., Гендельман прибёг к такому демагогическому софизму: соц.-рев. не будут принимать участия в организации власти, которая может посягнуть на У.С.: «мы (т.е. Совещание) установили, что никакие большевицкие законодательные акты не имеют последствий. Я желаю слышать подтверждение, что все большевицкие декреты и посягательства на У.С. тоже не имеют никаких последствий. Хотя на У.С. насильственно посягнули большевики, но оно не умерло» [с. 160].
На этот софизм прекрасно ответил член «Единства» Фомин:
«Я, как соц.-демократ, разумеется, не меньше других ценю идею Учред. Собр. И когда созовётся настоящее Учред. Собр., которое явится выразителем воли всего русского народа, то перед ним, конечно, будущее правительство должно сложить свои полномочия, это ясно. Учред. Собр. есть хозяин земли русской, и ему всё будет подчинено… Но не о таком Учред. Собрании идёт здесь речь у граждан Гендельмана, Зензинова и их единомышленников из объединённой соц.-демократической партии… речь идёт не об Учред. Собр., а о квази-Учред. Собрания, о пародии на Учред. Собр. Это факт, и этот факт я констатирую. Представители партии соц.-рев. все боятся, как бы здесь не умалили значение Учред. Собр. Они сами, как видите, умаляют его значение, заменяя Учред. Собр. группой членов его» [с. 160–161].
Зензинов безнадёжно пытается доказать, что и «юридически» У.С. «продолжает существовать», ибо члены У.С. «своих полномочий не сложили» [с. 163]. Противники старого У.С. в ответ на указания, что бесконтрольная власть легко превратится в диктатуру, при которой России грозят ужасы, вплоть до вмешательства иностранцев во внутренние дела, решительно отметали недопустимые приёмы «запугивания» и предлагали (Фомин) вообще устранить неуместные эпитеты «правых» и «левых», которыми злоупотребляли считавшие себя представителями организованной революционной демократии [с. 136].
Волынка тянулась бы бесконечно при некотором внешнем оптимизме председателя, говорившего: «отчаиваться не надо» и надо «представить себе картину расхождений и соглашений» [с. 146]… «Правая», объединённая группа Совещания в целях достижения соглашения пошла на новые уступки и присоединилась к тому компромиссу, который выдвигала болдыревская декларация. От её имени 18 сентября Кроль сделал заявление о необходимости «искать общего согласия и отбросить теорию»… Эта группа соглашалась на созыв старого У.С. при кворуме в 250 человек и при сроке его созыва 1 февраля, дабы на первых порах не мешать работе власти. Представители Сибирского правительства, входившие в это объединение, но связанные определённой инструкцией, сочли, однако, необходимым запросить свой центр.
Выжидательная позиция Сибирского правительства много раз впоследствии вызывала нарекания в неискренности. Неоспоримо, у Сибирского прав. были колебания. Вопрос всероссийской власти разрабатывался в такой ненормальной обстановке, что у Вологодского могла явиться мысль поставить согласие Сибирского правительства в зависимость от переговоров его на Д. Востоке. Если бы союзники признали Сибирское правительство, вероятно, и позиция последнего на Совещании сделалась бы иной. Всё это только предположения. Объяснять подобную психологию, если она была только честолюбием и какой-то присущей Сиб. правительству правизной, едва ли возможно. Надо, очевидно, признать, что сибирская власть при некоторых условиях могла бы для России сделать значительно больше, нежели всероссийская власть, рождённая в атмосфере недоверия и вражды. Можно было ожидать, что новая всероссийская власть получит партийный налёт с неприятным привеском в виде мертворождённого У.С. Члены сибирской делегации тогда уже знали, что Авксентьев и его политические единомышленники довольно отрицательно относились к сохранению сибирского правительственного аппарата, на чём настаивали в частных беседах Серебренников и Старынкевич [449] . Приходилось настораживаться. Но у нас нет никаких данных, подтверждающих слова Аргунова, что будто бы «за подписью то Михайлова, то Вологодского, то от них обоих в Уфу на имя сибирской делегации летели телеграммы, в которых рекомендовалось делегатам держать твёрдо «правую» позицию и не идти на уступки ввиду того, что Сибирское правительство накануне признания его союзниками; в одной из последних телеграмм… рекомендовалось прямо идти даже «на разрыв» с Уф. Сов. и указывалось при этом, что это необходимо сделать ввиду того, что левое крыло (т.е. эсеры) Уф. Сов. ослаблено взятием большевиками Казани, Симбирска и угрожающим положением Самары» [с. 31]. Серебренников не отрицает в своих воспоминаниях того факта, что он сносился с Омском по прямому проводу в течение всего хода работ Совещания:
449
См.: Кроль. С. 124.
«От Вологодского я однажды получил неопределённые указания на то, что делегации не следует особенно торопиться с организацией власти, и, кажется, один раз от И.А. Михайлова мне последовало предложение прекратить переговоры в Уфе [450] . Но всё это были только советы, это не были строгие директивы, коим я должен был бы немедленно и безусловно подчиниться. Этих директив никто и не мог мне давать, ибо в Омске не было к тому времени соответствующего компетентного органа власти.
Я и вся моя делегация были предоставлены самим себе и должны были руководиться собственным разумением и опытом» [«Сиб. Арх.». 11].
450
Телеграмма И. Михайлова 12 сентября гласила: «Административный Совет вчера заседании постановил никаких уступок Совещания Уфе, даже условия разрыва» [«Хр.». Прил. 107].