Чтение онлайн

на главную

Жанры

Трагедия адмирала Колчака. Книга 1
Шрифт:

Это письмо представляется нам чрезвычайно важным, поскольку в нём намечены основные проблемы, решать которые вскоре придётся уже не Военному Министру Колчаку, а Верховному Правителю Колчаку, а также содержится указание, что пути, избираемые Александром Васильевичем, не были следствием каких-либо «влияний», в плену которых якобы находился «слабовольный адмирал», — и потому как прозрения, так и ошибки следует в первую очередь приписывать лично ему. Кратко останавливаясь же на важнейших мыслях письма, отметим прежде всего противоречие взглядов его автора на «военно-административное» (Министерство) и «военно-полевое» (Действующая Армия) строительство: если в первом случае постулируется подчинённость форм и темпов — решаемым задачам, фактическая зависимость работы Министерства от обстановки (несколько утрируя — «импровизация в организации»), — то во втором адмирал, по сути, склоняется к идее жёсткого регламентирования «сверху» (хрестоматийная заповедь «организация не терпит импровизации») и ограничения инициативы войсковых начальников, подозреваемых в «революционности», «самоуправстве» и «атаманстве» (а иногда и резкого сужения их прав и возможностей — как в предложении восстановить военные округа, которые в описываемый период были заменены подчиняющимися фронту «корпусными районами»; когда Колчак станет Верховным, его намерения будут проведены в жизнь [89] ): «создание

Военного Министерства на основании существовавших законов и принципов, отвечающих прежнему великодержавному положению России», отнюдь не входит в число задач Колчака, но вот отказ от системы военных округов он относит к «крупным реформам в тех отраслях, которые работали ранее (в период «прежнего великодержавного положения»? — А.К.) удовлетворительно». И насколько точка зрения нового Министра на непосредственно подчинённый ему аппарат выглядит разумной и единственно плодотворной для «смутной» эпохи — настолько же его мнение о тыловом обеспечении пополнений и снабжения сражающихся войск таит в себе угрозу непредвиденных последствий, с которыми и предстоит столкнуться будущему Верховному Правителю.

89

См., например: Сибирь в период гражданской войны. Кемерово, 1995. С. 79–80.

Разумеется, человек такого масштаба и такого ума, как Колчак, не мог ограничиться исключительно узковоенными проблемами, — и, наряду с бытовыми трудностями, впрочем возрастающими до уровня символических (провинциальный Омск — немногим более 60 тысяч жителей незадолго до Великой войны — просто не мог вместить «правительственных органов», стремящихся измерять свои штаты «всероссийским» уровнем грядущей деятельности, и сам Александр Васильевич, даже став Верховным, некоторое время должен был ютиться «в маленькой проходной комнате, в частной квартире» [90] ), адмирал упоминает и главный дефект «Всероссийской Власти» уфимского образца — партийное влияние, угрожавшее всему делу борьбы с большевизмом.

90

Серебренников И.И. Указ. соч. Т. I. С. 228.

Никогда в течение Гражданской войны правительства, социалистические по своему составу или подпадавшие под воздействие социалистов, не были способны к решительному сопротивлению узурпаторам власти, сколь бы искренними ни были возглавлявшие эти правительства люди. От Белого моря до Терека, от Волги до Великого Океана, несмотря на всю «демократичность» и «прогрессивность», стремления к «свободе» и «народовластию», несмотря на «народнические» идеалы, в угоду которым подчас поднимались гонения на такие «символы старого режима», как офицерские погоны (а иногда — и национальный бело-сине-красный флаг), — социалисты оказывались бессильными и лишь разрушали дело, которым брались руководить. И причина здесь не только в отсутствии у них государственных и военных знаний и опыта: внося в борьбу партийный дух, они неизбежно обрекали её (и самих себя) на поражение, ибо сопротивление большевизму могло оказаться успешным лишь при духовном преодолении русским народом революционной разобщённости, восстановлении соборного единства, подорванного кровавыми потерями Великой войны и окончательно разрушенного вакханалией 1917 года, — то есть на путях, противоположных традициям партийной политики, всегда догматичной и своекорыстно предпочитающей интересы «своих» — всем прочим.

В сущности, к той же мысли как будто подходил, ещё неосознанно, на ощупь, адмирал Колчак, когда отвергал предложения той или иной незначительной группы лиц. Если прибегать к историческим аналогиям, он хотел быть не Прокопием Ляпуновым, собравшим ополчение, но погибшим от рук своих же союзников, не сумевших преодолеть разобщённости и раздоров, а князем Пожарским, призванным к командованию «едиными усты» и возглавившим всенародный порыв — поход на освобождение полоненной Москвы. Сейчас казалось, что единодушие и единовластие было достигнуто, но усиливавшееся влияние руководства партии социалистов-революционеров и Съезда членов Учредительного Собрания (тоже вполне социалистического) угрожало этому единству, пытаясь превратить Директорию в партийную организацию.

Колчак вряд ли любил социалистов, но важнее любых ярлыков и программ для него были живые люди. В этом смысле очень показателен эпизод его знакомства весною 1917 года с Г.В. Плехановым, которого адмирал ошибочно считал социалистом-революционером и огорошил утверждением, что социал-демократы «не любят отечества и, кроме того, среди них очень много жидов»: «[Я] сказал, что принадлежу именно к нелюбимым им социал-демократам и, несмотря на это, — не жид, а русский дворянин, и очень люблю своё отечество, — не без юмора вспоминал Плеханов. — Колчак нисколько не смутился. Посмотрел на меня с любопытством, пробормотал что-то вроде: ну, это не важно, и начал рассказывать живо, интересно и умно о Черноморском флоте…» [91] Любви к Отечеству было достаточно, — так же, как и для генерала Алексеева, о котором говорили, что он спрашивал приходивших к нему добровольцев не «какой ты партии?», а «любишь ли ты Россию?»: «На поле сражения, перед лицом смерти все равны, и революционер, и монархист, и все мне дороги и нужны» [92] . Но поблизости от Директории группировались люди, которым дороже России была партия, и Колчак не мог не чувствовать от этого обеспокоенности.

91

Цит. по: Верховный Правитель России… С. 42 (комментарий).

92

Лембич М.С. Великий печальник. [Омск, 1919]. С. 6.

Заметим, что вряд ли у него вызывала особую неприязнь и сама идея «пятиглавой» Директории, хотя, как военный человек, он естественно должен был считать наиболее приемлемым — единоначалие, а применительно к государственному устройству — диктатуру. О «настроении» Колчака «в пользу постепенного сокращения Директории до одного лица» записывал 27 октября в дневнике генерал Болдырев [93] , — но и диктатура как таковая могла толковаться Александром Васильевичем достаточно широко и «либерально». «…Командующему военными силами должна принадлежать вся полнота власти на территории борьбы, но по мере продвижения в областях, очищаемых от большевизма, власть должна переходить в руки земских организаций», — считал он ещё летом [94] , и, хотя позднее разочаровался в земствах (заметим, вполне оправданно), общее направление его мыслей приведённая фраза характеризует, думается, достаточно хорошо.

93

Болдырев В.Г. Директория. Колчак. Интервенты: Воспоминания (из цикла «Шесть лет», 1917–1922 гг.). Новониколаевск: Сибкрайиздат, 1925. С. 86.

94

Протокол № 7 опроса адмирала А.В. Колчака… С. 69.

Поэтому не стоит представлять адмирала сторонником военного переворота и диктатуры во что бы то ни стало: к данному вопросу он подходил скорее прагматически — облегчает или осложняет существующая власть главную задачу борьбы с большевиками. И если, с одной стороны, фронтовые генералы, герои летних боёв Р. Гайда или А.Н. Пепеляев во время поездки нового Военного Министра в действующую армию недвусмысленно высказывались в пользу единовластия и тем самым, наверное, оказывали влияние на Колчака, — то с другой, заваривавшаяся в Омске каша каких-то интриг и причастность к ним командования Сибирской Армии вызывали у Александра Васильевича, похоже, не меньшие подозрения, чем деятельность социалистов-революционеров: не зря он в телеграммах с фронта настойчиво ходатайствовал об отстранении от должностей номинального Командующего Армией генерала П.П. Иванова-Ринова и его начальника штаба генерала П.А. Белова (последнего — даже путём ареста), «чтобы разом порвать со всеми интригами, гибельно отражающимися на фронте» [95] . При этом заподозрить в интриганстве самого Колчака представляется немыслимым, и вполне правдоподобно, что по возвращении с фронта, 16–17 ноября, он действительно был неожиданно для себя поставлен перед фактом существования достаточно широких офицерских кругов, выдвигавших его на роль носителя единоличной власти. А в ночь на 18-е произошли и события, резко изменившие всю структуру государственного управления на Востоке России.

95

См. телеграммы Военного и Морского Министра Верховному Главнокомандующему от 12 ноября 1918 года за № 3 и от 14 ноября без номера. РГВА. Ф. 40307, on. 1, д. 35, лл. 30, 32 об.

По нашему мнению, сами эти события не соответствуют утвердившемуся за ними наименованию «переворота» в полном смысле слова. Недовольство омского офицерства, уверенного в поддержке правоцентристских политических сил и, быть может, торгово-промышленных кругов, вылилось в самочинные аресты двух из пяти членов Директории, причём в отношении оставшихся никто как будто и не стремился прибегать к таким мерам (аресту подверглись также заместитель одного из «директоров» — видный социалист-революционер — и начальник милиции, подозревавшийся в организации партийных вооружённых формирований). Произошедшим, однако, был спровоцирован кризис, давно уже назревавший в недрах «Всероссийской Верховной Власти»: практически ни один человек из её состава или состава кабинета министров не выступил в поддержку зашатавшегося режима, и после закрытой баллотировки растерянные министры вручили власть вице-адмиралу Колчаку, произведённому в «полные» адмиралы и названному Верховным Правителем.

Этот титул (кстати, возникавший уже не впервые: «Временным Правителем» России пытался 9 июля 1918 года провозгласить себя генерал Хорват [96] ) в наши дни дал почву для далеко идущих рассуждений, имеющих целью «повысить» легитимность Колчака и его правительства и апеллирующих к… Основным Государственным Законам Российской Империи 1906 года, «в соответствии» с которыми якобы и состоялось назначение адмирала. Действительно, в Основных Законах имеется терминологическое совпадение (впрочем, не полное) в виде титула «Правителя», однако смысл соответствующего государственного поста и порядок его занятия, естественно, не имеют ничего общего с тем, что произошло в Омске 18 ноября 1918 года: достаточно просто обратиться к тексту соответствующих статей (42-я — 45-я) третьей главы Законов, трактующей «О совершеннолетии Государя Императора, о правительстве и опеке» и регламентирующей порядок управления страной в том случае, если лицо, которое унаследовало Императорскую власть, ещё не достигло совершеннолетия.

96

Д.Л. Хорват. [Владивосток?], [1918?]. С. 16–17.

«Правительство и опека (над несовершеннолетним Императором. — А.К.) учреждаются или в одном лице совокупно, или же раздельно, так что одному поручается правительство, а другому опека», — гласит закон. «Назначение Правителя и Опекуна, как в одном лице совокупно, так и в двух лицах раздельно, зависит от воли и усмотрения царствующего Императора, которому, для лучшей безопасности, следует учинить выбор сей на случай Его кончины»; «когда при жизни Императора такового назначения не последовало, то, по кончине Его, правительство государства и опека над лицом Императора в малолетстве принадлежат отцу или матери; вотчим-же и мачиха исключаются»; «когда нет отца и матери, то правительство и опека принадлежат ближнему к наследию престола из совершеннолетних обоего пола родственников малолетнего Императора» [97] . Во всём этом, как видно, нет ничего общего с генезисом власти Верховного Правителя России, и не стоит пытаться оказывать адмиралу Колчаку услугу искусственным «возведением» его чуть ли не к подножию Царского трона, тем более что «конституция» установившегося в Омске режима допускала интерпретацию о разделении «полноты власти», наряду с Верховным, ещё и Советом Министров [98] , а это с точки зрения Основных Законов 1906 года представляло собою совсем уж очевидную ересь.

97

Свод Законов Российской Империи. Издание неофициальное. Кн. I. СПб.: Русское Книжное Товарищество «Деятель», 1912. С. 3.

98

См.: Гинс Г.К. Указ. соч. Т. I. С. 310.

Поделиться:
Популярные книги

Идеальный мир для Лекаря 19

Сапфир Олег
19. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 19

Вперед в прошлое 6

Ратманов Денис
6. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 6

Назад в ссср 6

Дамиров Рафаэль
6. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.00
рейтинг книги
Назад в ссср 6

Дурашка в столичной академии

Свободина Виктория
Фантастика:
фэнтези
7.80
рейтинг книги
Дурашка в столичной академии

Кодекс Крови. Книга Х

Борзых М.
10. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга Х

Идеальный мир для Социопата 6

Сапфир Олег
6. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.38
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 6

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Марей Соня
2. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.43
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Шведский стол

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Шведский стол

"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24

Михайлов Дем Алексеевич
Фантастика 2024. Компиляция
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Фантастика 2024-104. Компиляция. Книги 1-24

В зоне особого внимания

Иванов Дмитрий
12. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
В зоне особого внимания

Авиатор: назад в СССР 11

Дорин Михаил
11. Покоряя небо
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Авиатор: назад в СССР 11

Наследник старого рода

Шелег Дмитрий Витальевич
1. Живой лёд
Фантастика:
фэнтези
8.19
рейтинг книги
Наследник старого рода

Идеальный мир для Лекаря

Сапфир Олег
1. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря