Трагедия адмирала Колчака. Книга 1
Шрифт:
При рассмотрении данного вопроса немаловажны также субъективные намерения и побуждения тех, кто принимал решение об облечении адмирала властью Верховного Правителя; заподозрить же в монархизме (ибо следование букве Основных Законов явно обозначало бы реставраторские тенденции) омский кабинет и остатки распавшейся Директории — в подавляющем большинстве левых конституционных демократов, правых или «мартовских» (то есть определивших свою политическую позицию после Февральского переворота) социалистов и неустойчивых либералов — никак невозможно. С этой точки зрения проблема правопреемства власти представляет дополнительный интерес, поскольку наследие Директории, как и её собственные правовые основания, выглядят более чем сомнительными.
Развитие «российской революции» в 1917 году до большевицкого переворота 25 октября проходило через следующие этапы: отречение Императора Николая II; отсрочка Великим Князем Михаилом Александровичем решения о принятии или непринятии власти до всенародного волеизъявления; государственный переворот, осуществлённый 1 сентября 1917 года Керенским, — провозглашение России республикой, — причём последний акт отрицал оба предыдущих, будучи узурпацией не только существовавшей верховной власти, но и прав предстоявшего Учредительного Собрания, которое после этого (в условиях уже состоявшегося «предрешения» государственного строя) вряд ли может почитаться чем-то серьёзным. «Конституция» Уфимской Директории,
99
Конституция Уфимской директории // Архив Русской Революции. [Т.] XII. 1923. С. 190.
«Положение о временном устройстве государственной власти в России» от 18 ноября 1918 года звучит довольно неопределённо: «Осуществление верховной государственной власти временно принадлежит Верховному Правителю»; «власть по управлению во всём её объёме принадлежит Верховному Правителю»; «все проекты законов и указов рассматриваются в Совете министров и, по одобрении их, поступают на утверждение Верховного Правителя». Вопрос об отношении к Учредительному Собранию, прежнего ли состава или вновь избранному, не поднимается вообще, а смену власти или её преемственность предполагается осуществлять через Совет Министров, который восприемлет «осуществление верховной государственной власти» «в случае тяжёлой болезни или смерти Верховного Правителя, а также в случае отказа его от звания Верховного Правителя или долговременного его отсутствия» [100] . До некоторой степени юридическим низложением Директории (и в этом смысле — действительно переворотом) можно было бы считать первое обращение Верховного Правителя к населению —
100
Положение о временном устройстве государственной власти в России от 18 ноября 1918 года // Россия антибольшевистская. Из белогвардейских и эмигрантских архивов. М., 1995. С. 117–118.
«18 ноября 1918 года Всероссийское Временное Правительство распалось.
Совет Министров принял всю полноту власти и передал её мне — Адмиралу Русского Флота Александру Колчаку» [101] , —
поскольку, согласно предыдущей «конституции», члены Директории были «до Учредительного Собрания не ответственны и не сменяемы» [102] и, значит, «смена» в каком-то смысле упраздняла и всю «конституцию»; но, с другой стороны, официальное же извещение гласило: «Вследствие чрезвычайных событий, прервавших деятельность Временного Всероссийского Правительства, Совет министров с согласия наличных членов Временного Всероссийского Правительства (курсив наш. Как мы помним, это утверждение вполне соответствовало действительности. — А.К.) постановил принять на себя полноту верховной государственной власти» [103] , — так что определённого ответа, как же всё-таки новая власть относится к проблемам правопреемства, по существу дано не было. Не вполне проясняет ситуацию и заявление Верховного (в ноте союзным державам) о недопустимости восстановления Учредительного Собрания прежнего состава, «избрание в которое происходило под большевицким режимом насильно и большая часть членов коего находится ныне в рядах большевиков» [104] , поскольку допустимо толкование его как возврат к ситуации не 3 марта (Акт Великого Князя Михаила), а 1 сентября (переворот Керенского) 1917 года.
101
«К населению России». Обращение Верховного Правителя от 18 ноября 1918 года // Там же. С. 117.
102
Конституция Уфимской директории. С. 191.
103
Цит. по: Гинс Г.К. Указ. соч. Т. I. С. 315.
104
Ответ Верховного Правителя на ноту «союзных и соучаствующих держав» от 26 мая 1919 года // Россия и союзники. Обмен нотами между Союзными державами и Верховным Правителем России адмиралом Колчаком. Киев: Союз Возрождения России; Главный комитет на Украине, 1919. (Издания «С. В. Р.»; № 2). С. 7.
Таким образом, юридические основы и преемственность «режима 18 ноября» представляются нам не вполне определёнными, однако не в ущерб преемственности духовной: адмирал Колчак очевидно восстанавливал идею национальной, патриотической власти, «русской Руси» (А.К. Толстой), идею борьбы с разрушителями Державы, отрицания как «гибельного пути партийности», так и механического возврата к прошлому, — в сущности, идею живой, органической, творческой преемственности в развитии Государства Российского. По сути дела, только этот путь и мог привести, через военную диктатуру, к восстановлению традиционной формы правления, и если никак нельзя считать Александра Васильевича «политиканствующим» монархистом (о его симпатиях и степени монархизма вообще судить сложно, хотя известно, что он придавал большое значение установлению судьбы Царской Семьи: «…всякий раз, посещая Уральский регион, Колчак неизменно посылал за [следователем] Соколовым и подробно обсуждал все новые сведения, особенно его интересовала судьба Великого Князя Михаила» [105] , а один из уральских чекистов прямо утверждал, что расследование убийства Великого Князя контролировалось лично адмиралом во время его пребывания в Перми [106] ), то нет оснований и подозревать Верховного Правителя в намерениях препятствовать реставрации, если бы она произошла после падения большевизма.
105
Булыгин
106
Миков А.А. Что делать с Мишкой Романовым? [Отрывок] // Скорбный путь Михаила Романова: от престола до Голгофы. Документы, материалы следствия, дневники, воспоминания. Пермь: издательство «Пушка», 1996. С. 170.
Поэтому упомянутую выше юридическую неопределённость вряд ли следует ставить в вину адмиралу, пытаясь «восполнить» её искусственными параллелями с доФевральской терминологией, которые выглядят не более исторически обоснованными, чем рассуждения М. Волошина, увидевшего в назначении Колчаком себе заместителя ни более ни менее чем… «усыновление» императором своего преемника по образцу позднего Рима: «Этот порядок престолонаследия применялся в Византии, он был теоретически намечен и у нас Петром Великим, так что он вполне может быть связан с традициями нашей государственной власти. И сейчас мы уже имеем ожидаемого единодержца в лице Колчака, явившегося, к нашему счастью, не по выборам, а нормально — явочным порядком, как вообще приходят исторические деятели и государственные люди, и он последним своим приказом о назначении генерала Деникина своим преемником и заместителем намечает именно тот порядок престолонаследия, о котором я говорил» [107] .
107
Волошин М.А. Пути России. Цит. по: Из творческого наследия советских писателей. С. 100 (комментарий).
К сожалению, Волошин не читал русского полевого устава и не знал, что назначение заместителя старшего начальника является непременным элементом всякого оперативного приказа — будь то на бой, походное движение или отдых [108] , а к моменту назначения Колчаком своего заместителя обстановка была вполне боевой: во многих сибирских городах, в том числе и в столичном Омске, прошли организованные большевиками кровопролитные восстания, так что жизнь Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего подвергалась реальной опасности. Немаловажно и ещё одно обстоятельство: не отрицая определённого политического значения предпринятого Колчаком шага (официальное «создание Единой Армии Русской» и укрепление «Единого Верховного Командования»), следует всё же подчеркнуть, что сам адмирал относил его к сфере не политической, а узко-военной.
108
Устав полевой службы. СПб.: Военная Типография, 1912. С. 63, 149, 221 (статьи 134-я, 378-я, 556-я).
«…По моему предложению, — писал он Донскому Атаману генералу А.П. Богаевскому 28 июня 1918 года, — Совет Министров постановил учредить должность Заместителя Верховного Главнокомандующего, и я своим указом назначил на эту должность Главнокомандующего вооружёнными силами Юга России А.И. Деникина.
Таким образом устанавливается преемственность Верховного Командования Русской Армией, и с этой стороны я могу быть спокойным.
Более сложным представляется вопрос о преемственности власти Верховного Правителя, и я не решаю пока его, ввиду огромной политической сложности этого дела» [109] .
109
Письмо Верховного Правителя и Верховного Главнокомандующего Атаману Всевеликого Войска Донского от 28 июня 1919 года за № 95 // Белый Архив. [Т.] I. 1926. С. 137.
Заметим, что и сам Александр Васильевич ещё в дни ноябрьского кризиса «был смущён предложенным званием «Верховного Правителя», ему казалось достаточным звание Верховного Главнокомандующего, с полномочиями в области охраны внутреннего порядка» [110] (впрочем, действовавшее с 1914 года «Положение о полевом управлении войск в военное время», содержание которого старшие армейские и флотские начальники должны были помнить достаточно хорошо, предоставляло Верховному Главнокомандующему довольно широкие прерогативы по управлению прифронтовыми областями — а таковыми в условиях Гражданской войны могла почитаться едва ли не вся Россия). Настроения адмирала Колчака как нельзя лучше были изложены им в письме жене: «Я прошу Тебя уяснить, как я сам понимаю своё положение и свои задачи. Они определяются старинным рыцарским девизом Богемского короля Иоанна, павшего в битве при Кресси — «Ich diene» [111] . Я служу Родине своей, Великой России, так, как я служил ей всё время, командуя кораблём, [минной] дивизией или флотом»; «я не являюсь ни с какой стороны представителем (в публикации документа — «ни представителем…». — А.К.) наследственной или выборной власти. Я смотрю на своё звание как на должность чисто служебного характера. По существу, я Верховный Главнокомандующий, принявший на себя функции и Верховной Гражданской Власти, так как для успешной борьбы нельзя отделить последние от функций первого» [112] . То же самое говорил адмирал и войскам:
110
Гинс Г.К. Указ. соч. Т. I. С. 309.
111
Я служу (нем.).
112
Письмо А.В. Колчака С.Ф. Колчак от 15–20 октября 1919 года. Цит. по: Колчак Р.А. Указ. соч. С. 18.
«…По приходе дивизии командующий армией мне доложил, что солдаты дивизии желают видеть того, за кого они сражаются. Это неправильно, за меня никто не сражается, я сам солдат и такой же слуга Родины, как каждый офицер и солдат, и ничем в этом отношении с вами не разнюсь.
Мы все сражаемся за воссоздание Родины и боремся против захватчиков власти, которые под ложным именем рабоче-крестьянского правительства поработили наше отечество. Эти захватчики даже не русские люди, они наёмники немцев, и кто они такие, вы отлично знаете» [113] .
113
Речь Верховного Правителя к солдатам [12 августа 1919 года] // Наш Край. Хабаровск, 1919. № 6, 22 августа. С. 2.