Трагедия армянского народа. История посла Моргентау
Шрифт:
Вряд ли мне удастся преувеличить влияние, которое оказал на Турцию уход флота союзников из Дарданелл. Турки не сомневались, что выиграли величайшую и решающую битву в войне. Они говорили, что в течение многих веков британский флот победоносно входил в любую часть Мирового океана и только сейчас со стороны турок встретил первый серьезный отпор. В первое время чрезвычайно возгордившимся лидерам младотурок представлялось, что началось полное возрождение империи. То, что два века шло к упадку, неожиданно вернулось к новой славной жизни. Охваченные гордостью и всепобеждающим высокомерием, турки начали взирать с презрением на людей, научивших их современной войне, и ничто не раздражало их больше, чем намек на то, что частью успеха они обязаны своим немецким союзникам.
– Почему мы должны чувствовать какие-либо обязательства по отношению к немцам? – говорил мне Энвер. – Разве то, что они делали для нас, сравнимо с тем, что мы сделали для них? Они ссудили нам немного денег и прислали нескольких офицеров, это правда, но представьте только, что сделали мы! Мы нанесли поражение британскому флоту – ничего подобного ни разу не удалось ни Германии, ни какому-либо другому государству. Мы направили армии на Кавказский фронт и тем самым сдержали огромные массы русских войск, которые иначе оказались бы на Западном фронте. Также мы вынудили Англию держать крупные воинские контингенты в Египте и Месопотамии, ослабив армии союзников во Франции. Нет, немцы никогда бы не достигли своего военного успеха без нас, так что, если кому и стоит говорить об обязательствах, это им, а не нам.
Это убеждение, владевшее лидерами партии «Единение и прогресс», теперь начало оказывать определяющее влияние на национальную жизнь и политику Турции. По сути своей турок – это задира и трус; он храбр, аки лев, когда ему благоприятствуют обстоятельства, но раболепен, малодушен и слаб, если ситуация не в его пользу. Теперь
Практически все иностранцы, находясь в присутствии турка, чувствуют это отношение. Турок может быть изысканно вежлив, но у его собеседника всегда присутствует некое подсознательное ощущение, что мысленно он избегает христианина как чего-то нечистого. И эта фундаментальная вера веками руководила оттоманской политикой по отношению к зависимым от них народам. Дикая орда вырвалась с равнин Центральной Азии, вихрем пронеслась по Месопотамии и Малой Азии, подчинив себе жившие там народы, она завоевала Египет, Аравию и почти всю Северную Африку, затем покатилась по Европе, сокрушила Балканские государства, заняла большую часть Венгрии и даже создала форпосты Оттоманской империи на юге России. Насколько я могу судить, оттоманские турки обладали только одним сильным качеством – военным гением. У них было несколько сильных военных лидеров, с успехом осуществлявших командование, а первые турки-завоеватели были храбрыми, фанатичными и целеустремленными солдатами, так же как и их сегодняшние потомки. Полагаю, действия этих старых турок являют собой наиболее блестящие образцы в истории политики военного грабежа. У них отсутствовало то, что можно назвать основами цивилизованного сообщества. Они не имели алфавита и письменности, книг, поэтов, искусства и архитектуры, они не строили городов и не создавали прочных государств. Они не знали других законов, кроме права силы, и практически не имели сельского хозяйства и промышленности. Они были просто дикими всадниками-мародерами, чьей единственной концепцией племенного успеха было успешное нападение на более цивилизованные народы и грабеж. В XIV и XV веках такие племена захватили колыбель современной цивилизации, давшую Европе ее религию и в значительной степени культуру. В те давние времена эти территории были заселены мирными и процветающими народами. В долине Месопотамии жило многочисленное население, умело и успешно занимавшееся сельским хозяйством, Багдад был одним из крупнейших и самых процветающих из существующих городов, Константинополь имел большее население, чем Рим, а на Балканах и в Малой Азии существовало несколько сильных государств. По этой части мира прокатилась турецкая орда, неся гибель и разрушения. За несколько лет Месопотамия стала пустыней, цветущие города Ближнего Востока находились на грани нищеты, а жители захваченных турками территорий стали рабами. Все блага цивилизации, которые турки узнали за пять столетий, были взяты у покоренных ими народов, презираемых своими хозяевами. Религию турки переняли у арабов, язык стал благозвучным, впитав арабские и персидские элементы, появлением письменности турки тоже обязаны арабам. Прекраснейший архитектурный памятник Константинополя – мечеть Святой Софии – первоначально был христианской церковью, и вся так называемая турецкая архитектура является, по существу, византийской. Аппарат управления бизнесом и промышленностью всегда находился в руках зависимых народов – греков, евреев, армян, арабов. Турки совершенно не интересовались европейской наукой и искусством, создали очень мало собственных учебных заведений, и неграмотность у них была обычным явлением. В результате бедность в Оттоманской империи достигла степени полной нищеты, ничего подобного в мире больше нет. Турецкие крестьяне живут в грязных лачугах, спят на земляном полу, они не имеют столов, стульев, посуды и даже обходятся без одежды, если не считать таковой несколько ветхих тряпок, которыми они прикрывают спину и чресла и носят по многу лет.
Со временем турки, конечно, кое-чему научились у своих европейских и арабских соседей, но было кое-что, так никогда и не постигнутое ими. Они не смогли понять, что покоренные народы могут быть кем-то, кроме рабов. Когда они захватывали землю, оказывалось, что на ней живет некоторое количество верблюдов, буйволов, лошадей, собак, свиней и человеческих существ. Из всех перечисленных турки считали наименее важными существа, внешне больше всего напоминавшие их самих. Они часто повторяли, что лошадь или верблюд обладают большей ценностью, чем человек: животные все же стоят денег. Зато «неверных христиан» можно силой заставить работать. Это правда, что первые султаны давали подчиненным народам и европейцам в империи определенные права, но даже эти права отражали глубокую неприязнь, с которой турки относились ко всем немусульманам. Я уже упоминал о порядке, при котором у иностранцев в Турции были собственные суды, тюрьмы, почты и т. д. Однако первые султаны давали определенные привилегии вовсе не потому, что были более терпимыми, а по той причине, что они смотрели на христианские нации как на нечистые и потому не желали их контакта с оттоманской административной и правовой системой. Султаны давали особые права некоторым народам, например грекам и армянам, не потому, что хотели обеспечить их независимость и благосостояние, а потому, что считали их сбродом, недостойным Оттоманской империи. Отношение правительства к своим подданным-христианам иллюстрируется некоторыми правилами, ограничивающими свободу их действий. Здания, в которых жили христиане, не должны бросаться в глаза, а церкви – иметь колокольни. Христианин не имел права проехать на лошади по городу – это право было исключительной прерогативой благородного мусульманина. Турок имел право проверить остроту своего меча на шее любого встречного христианина. Представьте себе правительство, которое год за годом сохраняет такое отношение к миллионам своих подданных. А ведь на протяжении веков турки попросту паразитировали на этих трудолюбивых людях. Они облагали их непомерными налогами, крали красивых девушек и помещали их в свои гаремы, отбирали сотни тысяч христианских мальчиков и воспитывали их настоящими мусульманскими солдатами. Я не имею намерения описывать тяжелейшие условия рабства и гнет, не прекращавшиеся на протяжении пяти веков. Моя цель лишь подчеркнуть прирожденное отношение турок к людям другой расы и религии: они не человеческие существа, имеющие права, а всего лишь движимое имущество, которому позволительно жить, пока оно обеспечивает интересы хозяина, но которое следует безжалостно уничтожать, если оно утрачивает свою полезность. Это отношение еще больше усилено тотальным пренебрежением к человеческой жизни, а также удовольствием, получаемым от причинения физических страданий другим, – эта черта нередко свойственна примитивным народам.
Таковы ментальные характеристики турка в дни его военного величия. В последнее время его отношение к иностранцам и подчиненным народам внешне изменилось. Его военный упадок и легкость, с которой нации неверных победили лучшие турецкие армии, очевидно, заставили заносчивых потомков Османа, по крайней мере, уважать их мастерство. Быстрый, за одно столетие, распад империи, создание на месте Оттоманской империи новых государств – Греции, Сербии, Болгарии, Румынии – и удивительные успехи, достигнутые ими после уничтожения турецкого гнета, возможно, и усилили оттоманскую ненависть к неверным, но вместе с тем открыли им глаза. Теперь многие турки учились в европейских университетах, получали профессии врачей, юристов, инженеров и химиков. Как бы сильно более прогрессивный мусульманин ни презирал своих соседей-христиан, он никак не мог игнорировать тот факт, что самые прекрасные вещи, по крайней мере в наше время, созданы американцами и европейцами. А теперь еще один фактор современной истории, казавшийся наименее понятным туркам, начал упорно пробиваться к сознанию самых интеллигентных и прогрессивных из них. Появились лидеры, которые начали говорить о таких понятиях, как «конституционализм», «свобода», «самоуправление» и для которых Декларация независимости содержала некоторые истины, имевшие ценность даже для ислама. Эти смелые сердца стали мечтать о свержении автократии султана и замене этого безответственного правления парламентской системой. Я уже описывал подъем и упадок этого движения младотурок под руководством таких лидеров, как Талаат, Энвер, Джемаль и их соратников по партии «Единение и прогресс». Сейчас я хочу подчеркнуть, что это движение предполагало полную трансформацию турецкого менталитета, особенно в отношении к подданным. В реформированном Турецком государстве греки и сирийцы, армяне и евреи больше не должны были рассматриваться как грязные гяуры. Все эти народы должны были иметь равные права и равные обязанности. Сцены публичного братания, когда турки и армяне публично обнимались, что должно было свидетельствовать о полном и безусловном единстве некогда враждующих народов, были не редкостью. Турецкие лидеры, включая Энвера и Талаата, посещали христианские церкви и возносили благодарственные молитвы за новый порядок, шли на армянские кладбища, где роняли слезы над костями лежавших там армянских мучеников. Армянские священнослужители, в свою очередь, отдавали дань туркам в мусульманских мечетях. Энвер-паша посетил несколько армянских школ, где рассказал детям, что старые времена вражды между мусульманами и христианами прошли навсегда и отныне оба народа будут жить вместе, как братья и сестры. Находились циники, которые улыбались, глядя на эту показуху, но даже они в конце концов поверили, что наступил рай на земле. Весь период владычества только мусульманам было позволено носить оружие и служить в оттоманской армии. Считалось, что военное дело – занятие слишком мужское и почетное, чтобы его можно было доверить презренным христианам. И только теперь младотурки разрешили христианам взять в руки оружие и служить в турецкой армии наравне с мусульманами. Христиане, и офицеры, и солдаты, сражались в Итальянских и Балканских войнах, заслужив высокую оценку турецких генералов за храбрость и мастерство. Армянские лидеры участвовали в движении младотурок; эти люди верили в возможность турецкой демократии. Они сознавали собственное интеллектуальное превосходство, понимали, что более трудолюбивы и работоспособны, чем ленивые турки. А значит, они могли процветать в составе Оттоманской империи, если, конечно, их оставят в покое; в то же время под управлением европейцев у них могли возникнуть трудности в силу конкуренции с более скрупулезными колонистами, появление которых было вполне вероятно. После свержения «Красного султана» Абдул-Хамида и установления конституционной системы армяне впервые за несколько веков почувствовали себя относительно свободными.
Но только, как я уже говорил, все эти благородные устремления растаяли, как сон. Задолго до начала европейской войны турецкая демократия приказала долго жить. Власть нового султана потерпела крах, так же как и надежды пустить Турцию по современному пути развития. У руля государства осталась группа лиц, возглавляемая Энвером и Талаатом. Растеряв свои демократические взгляды, эти люди заменили их новой национальной идеей, вместо демократического конституционного государства они возродили пантюркизм, вместо равного отношения ко всем жителям Оттоманской империи они решили создать государство для турок. Я назвал эту идею новой, хотя она была новой только для лиц, державших в тот момент в руках судьбу империи, а по сути она была попыткой возродить самые варварские идеи предков. Она представляла собой атавистический возврат к первобытным туркам. Мы увидели, что турецкие лидеры, говоря о свободе, равенстве, братстве и конституционализме, были не более чем детьми, повторявшими заученные фразы, что они использовали слово «демократия» только как лестницу, по которой можно взойти наверх – к власти. После пятисотлетнего контакта с европейской цивилизацией турок остался той же особью, которая в Средние века пришла из азиатских степей. Он так же, как его далекие предки, цеплялся за идею государства, в котором хозяева имеют право грабить, порабощать и жестоко обращаться со всеми народами, которые они только смогут себе подчинить. Хотя Энвер, Талаат и Джемаль были выходцами из низов, они до мозга костей прониклись теми же фундаментальными идеями хозяина и раба, которые являлись основой государственной концепции первых султанов. Мы поняли, что конституция на бумаге, так же как показные визиты в христианские церкви и на кладбища, не может искоренить врожденную предвзятую уверенность кочевнического племени в том, что на земле существует только два типа людей – завоеватели и завоеванные.
Когда турецкое правительство отменило режим капитуляции, освободив себя от доминирования иностранных держав, оно сделало только один шаг к осознанию пантюркистского идеала. Я уже ссылался на трудности, с которыми сталкивался в вопросе о христианских школах. Его намерение искоренить последние или, по крайней мере, преобразовать их в турецкие учебные заведения было просто еще одним моментом той же националистической направленности. Точно так же оно оказывало давление на руководство иностранных торгово-промышленных домов, принуждая использовать труд турок в ущерб служащим греческой, армянской и еврейской национальности. Все подобные учреждения они принуждали вести свою документацию только на турецком языке, тем самым обеспечивая большую занятость для турок и помогая им овладевать современными деловыми навыками. Оттоманское правительство даже отказалось иметь дело с представителем крупнейшего австрийского производителя военного снаряжения, если ими не будет взят турецкий партнер. У этих людей развилась настоящая мания в стремлении подавить все языки, кроме турецкого. В течение многих десятилетий французский язык был официальным языком для всех иностранцев в Константинополе, большинство же уличных указателей были двуязычными – на турецком и французском языках. Однажды утром удивленные иностранные граждане обнаружили, что названия улиц и дорожные указатели на французском языке исчезли, остались только выполненные странными турецкими символами, мало кому понятные. Это привело к хаосу, но власти отказались восстановить дорожные указатели на ненавистном им иностранном языке.
Новые лидеры не только вернулись к варварским идеям своих далеких предков, но и дошли до крайностей, которые не приходили в голову первым султанам. Властители XV и XVI веков относились к своим иностранным подданным как к грязи под ногами, но все же верили в их полезность и не считали ниже своего достоинства превращать их в рабов. Возглавляемый Талаатом и Энвером комитет «Единение и прогресс» решил отделаться от них вообще. Прежние турки-завоеватели превращали христиан в своих рабов, их выскочки-потомки усовершенствовали это правило, вознамерившись уничтожить христиан вообще и «тюркизировать» империю, полностью ликвидировав христианские элементы. Вообще-то такая концепция не была изобретением Талаата или Энвера, придумавший ее человек был одной из самых чудовищных фигур в истории – «Красным султаном» Абдул– Хамидом. Он взошел на трон в 1876 году, в критический период турецкой истории. В первые два года своего правления он лишился Болгарии и важных провинций на Кавказе, последних оставшихся крупиц суверенитета в Монтенегро, Сербии и Румынии, реальной власти в Боснии и Герцеговине. Греция еще раньше стала независимой, да и процессы, итогом которых должно было стать избавление Египта от Оттоманской империи, уже начались. Ознакомившись с состоянием дел, султан не мог не признать, что день, когда все остальные его владения окажутся в руках неверных, уже недалек. Что вызвало распад обширной Турецкой империи? Действительная причина глубоко кроется в характере турка, но Абдул-Хамид видел лишь более очевидный факт: освобождение порабощенным народам принесло вмешательство великих европейских держав. Из всех государств, образовавшихся из бывших султанских владений, только Сербия – честь ей за это и хвала – сама завоевала независимость. Всех остальных освободили Россия, Франция и Великобритания.
Естественно, то, что неоднократно происходило раньше, может произойти еще раз. В составе Оттоманской империи все еще остается народ, имеющий национальные устремления и национальный потенциал. В северо-восточной части Малой Азии, граничащей с Россией, находятся шесть провинций, в которых подавляющее большинство населения составляют армяне. Еще со времен Геродота эта часть Азии носила название Армения. Сегодняшние армяне – прямые потомки людей, населявших страну три тысячелетия назад. Их происхождение является настолько древним, что корни их теряются в веках, окутанные дымкой легенд и преданий. До сих пор сохранились клинописные тексты на каменистых холмах Вана – крупнейшего армянского города. Некоторым ученым, хотя таких и немного, они дали основание идентифицировать армянскую расу с библейскими хеттами. Точно об армянах известно лишь одно: веками они являлись самым цивилизованным и трудолюбивым народом в восточной части Оттоманской империи. Спустившись с гор, они расселились по многим владениям султана и составили большой процент населения крупных городов. Они известны своим трудолюбием и умом, всегда вели честную и упорядоченную жизнь. Они настолько превосходят турок в интеллектуальном и моральном плане, что львиная доля турецкой промышленности и бизнеса со временем оказалась в их руках. Вместе с греками армяне составляют экономическую мощь империи. Эти люди стали христианами еще в IV веке и принадлежат армянской церкви, старейшей из существующих христианских церквей.