Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Благодарю вас, — вполголоса произнес доверенный, пряча от Ясинского глаза. — Я не теряю надежды, что Тамара Владиславовна вернется в родительский дом и я буду иметь честь…
— Но они обвенчались! — воскликнул Ясинский и побагровел. — Она его жена. И это моя дочь! О, боже, боже!
— В море разное случается, — многозначительно заметил Тернов. — Промысел китов одинаково опасен для всех китобоев. Тамару Владиславовну я люблю, и останься она… — Он прервал себя, делая вид, что не решается говорить дальше, но Ясинский его понял. И ему впервые не понравилось поведение доверенного. «Слишком самонадеян. Впрочем, и я не против, чтобы Клементьев оказался за бортом. Тогда хозяйкой всего имущества останется Тамара, и, конечно, ей потребуется помощь». Ясинский довольно потер руки. В жизни всегда есть что-то хорошее.
…Настя стояла у широких бамбуковых корзин, наполненных мороженой навагой, и торговалась с хозяином рыбной лавки:
— Давай на две копейки дешевле — возьму у тебя десять фунтов.
— Ай-я-ха! — воскликнул торговец в ватной тужурке, вымазанной рыбьей чешуей. Она перламутром переливалась в красноватых лучах зимнего солнца. Бронзовое лицо торговца оживляла улыбка. — Шибко дешева, мадама. Покупай, навага хороший. Одна копейка дешевле.
Торговец с удовольствием смотрел на румяное лицо девушки, окруженное серым пуховым платком. Шумел Семеновский базар, гудел голосами, звоном бронзовых чашек весов. Настя уложила навагу, стучавшую, как деревяшки, в корзинку и обернулась, разыскивая взглядом Джо. Негр возвышался над толпой в стороне от девушки. В овчинном полушубке с пушистым воротником и в меховой шапке с опущенными ушами, он привлекал внимание своим черным лицом и посиневшими от холода толстыми губами. Джо выбирал у торговца фруктами мороженые яблоки. Их очень любили Геннадий и Ваня. Мороженые яблоки были сладкие, с особым запахом. Негр баловал сыновей Северова этими немудреными лакомствами.
Настя начала пробираться к Мэйлу, как вдруг кто-то сильно дернул ее за рукав: — Стой, воровка! Попалась! Резкий женский голос ворвался в базарный гул. Настя обернулась и вскрикнула. Перед ней стояла Адель Павловна в плюшевом пальто с меховым черным воротником. На шелковой ленте висела такая же меховая муфта. Женщина крепко держала Настю рукой, одетой в зеленую варежку. — Наконец-то я тебя поймала, тварь ты неблагодарная! Лицо у Адели Павловны было злое. Сквозь толстый слой пудры просвечивали синие прожилки. Меховая шапочка была сильно надвинута на лоб, отчего лицо казалось неестественно коротким. — Пустите! — прерывающимся голосом произнесла Настя. — Что вам от меня надо? Прижимая к себе корзинку с покупками, она пыталась вырваться из рук Адели Павловны. Вокруг них образовалось кольцо любопытных.
— Я тебя спасла от голодной смерти, от панели, — продолжала вопить Адель Павловна. — А ты за мою любовь обокрала меня. Ух ты, стерва!
Она ударила девушку по лицу. Настя вскрикнула, схватилась за щеку и широко раскрытыми глазами растерянно смотрела на людей. Никто за нее не вступался. Все с интересом ждали, что произойдет дальше. Послышались голоса, одобряющие Адель Павловну:
— Деревенщина разве способна на благодарность. — Раз воровка — тащи в полицию!
— Понаехали всякие потаскушки!
— Идем со мной! — Адель Павловна потащила Настю с базара.
Девушка попыталась остановиться, но чьи-то кулаки ударили ее в спину.
— Не артачься! Иди, воровка, иди!
Ужас охватил Настю. Она уже не сопротивлялась и покорно шла за Аделью Павловной. Перед глазами девушки промелькнула кухня с неразговорчивым шеф-поваром, синее платье, в котором она чувствовала себя обнаженной, красный кабинет, пьяное лицо и грубые руки Тернова и лицо — черное, но доброе…
— Джо! Джо! — громко и отчаянно закричала Настя. — Джо! Джо!
В одно мгновение негр вырос перед Аделью Павловной. Он, как горный обвал, прокладывающий себе путь среди, леса, раздвинул кольцо людей и стал перед содержательницей публичного дома.
— Джо… — тихо произнесла Настя, зная, что пришло спасение, и заплакала.
— А, и ты тут, черная морда! — закричала Адель Павловна, но тут же испуганно вскрикнула и попятилась назад.
Мэйл рывком оторвал ее руки от Насти:
— Эвуэй! [38]
Толпа отступила. Вид негра был страшен. Адель Павловна стояла с раскрытым ртом, силясь что-то сказать, но гневные большие глаза Джо, его фигура, возвышающаяся над всеми, подействовали на нее отрезвляюще.
— Какой страшный! — взвизгнул женский голос.
— Негр! Что ему надо?
— Такой и убьет не думая!
Джо обнял Настю за плечи и, обращаясь ко всем, указал на Адель Павловну:
— Мисс очень дурной… Настья хороший… Ноу бить…
38
Эвуэй — прочь (англ.).
И хотя мало что было понятно из слов негра, но его искренний тон изменил настроение собравшихся. Послышались голоса:
— Этак каждого можно вором назвать!
— Видно, девушку зря обидели.
— Раз негр вступился… Брат он ей, что ли? — Черный, а тоже понимает.
А Джо с Настей уже выбрались из толпы. Адель Павловна что-то крикнула им вслед, но они не расслышали. Настя шла, прижимаясь к Мэйлу. Она все не могла успокоиться, слезы бежали по ее лицу. Джо взял из рук девушки корзинку.
— Настья… Настья… — повторял Джо, желая успокоить девушку.
А она уже плакала не от испуга, не от страха, а от сознания, что у нее есть друг, который никогда не даст ее в обиду, который всегда защитит ее. Сама тому не удивляясь, она сейчас с гордостью вспоминала, как все испугались Джо, когда он прибежал на ее крик.
Дома они не рассказали о происшедшем. К вечеру Мэйл стал собираться на шхуну. Настя загрустила и тайком утирала слезинки. После ужина, когда пора было уходить и Белов стал со всеми прощаться, негр вошел в детскую, где спали Геннадий и Ваня. Джо постоял у их кроватей и направился в свою комнату за сундучком с вещами. В коридоре его тихо окликнула Настя:
— Джо…
Голос у девушки был ласковый, нежный. Мэйл почувствовал прилив радости. Горячо и взволнованно отозвался милый голос Насти в его сердце. Еще никогда так ласково не говорила она с ним.
Он обернулся. Настя сунула ему в руки что-то мягкое и, поднявшись на носки, обняла его горячими руками и поцеловала. Это произошло так быстро и неожиданно, что, Джо и опомниться не успел, а Настя уже бежали от него по коридору.
— Настья… — позвал Джо, но в ответ хлопнула дверь. «Милая Настья, — думал Мэйл. — Я же люблю, люблю тебя. Я приду, и мы…» Он взглянул на свои руки. В них был шерстяной красный шарф.