Трагедия закона
Шрифт:
— Ничего, сэр.
— Ничего?
— Совсем ничего, сэр. Логически рассуждая, мне кажется, что все эти угрозы, нападения и прочее, с такой регулярностью происходившее во время всего турне, прекратятся теперь, когда турне окончено и предрасполагавшая ко всему этому причина устранена.
— Надеюсь, вы правы. Мы не можем позволить себе рисковать, когда речь идет о персоне такого ранга. Вы действительно думаете, что отныне он в безопасности?
— Нет, сэр. Так далеко я не захожу. Я бы не поручился, что это так, даже если бы речь шла об обычном человеке, что уж говорить о судье Барбере. Единственное, что я могу сказать, так это то, что, если опасность ему по-прежнему грозит, исходить она будет теперь из совершенно другого источника. Если, конечно, не существует в этой истории нечто еще, что нам неизвестно. Но вам это лучше знать, сэр. Я сообщил вам все факты, и, полагаю, это исчерпывающая информация.
— Благодарю вас, Моллет. Вы рассказали мне чрезвычайно удивительную историю и выдвинули чрезвычайно забавную теорию в ее объяснение. Историю я, разумеется, принимаю, и разрази меня гром, если я вижу хоть какой-то изъян в выдвинутой вами теории. А посему могу лишь надеяться, что ваше предсказание столь же разумно. Кстати, как насчет следующего турне судьи Барбера? На этот счет у вас тоже есть прогноз?
— Я полагаю, что он будет одним из судей, которые следующий выездной срок проведут в городе, — ответил инспектор. — А после этого…
Мужчины, поджав губы, обменялись понимающими взглядами. Оба прекрасно сознавали, что юридическая карьера Барбера висит на волоске.
Глава 20
НА ВОЛОСКЕ
Около двух месяцев спустя Дерек шел вдоль южной стороны Стрэнда в восточном направлении. Поравнявшись с Домом правосудия [38] , он заметил Петтигрю, в сопровождении своего секретаря переходившего улицу. Петтигрю сделал ему знак рукой и через секунду уже стоял на тротуаре рядом.
38
Главное здание судебных установлений в центральной части Лондона.
Это была их первая встреча после осеннего турне, и каждый оглядывал другого, словно желая понять, как прожил его визави минувший период, который теперь уже почти сравнялся по длительности с тем, который они провели вместе. Петтигрю остался доволен увиденным. Дерек выглядел повзрослевшим и более уверенным в себе. На его лице появились незнакомые черты, свидетельствовавшие о долгих часах упорной работы, но в то же время он казался сейчас определенно более счастливым, чем тогда, когда плясал вокруг Брадобрея. Дерек со своей стороны заметил, что Петтигрю чрезвычайно доволен собой. В его походке появилась некая гарцующая легкость, которая подчеркивалась поведением его секретаря: тот широко улыбался из-за огромной тяжелой кипы бумаг и полудюжины связанных бечевкой книг.
— Ну, — сказал Петтигрю после того, как они обменялись приветствиями, — и чем вы теперь занимаетесь? На какие сферы перенесли свой идеализм?
— Я работаю, — гордо ответил Дерек.
— Так я и понял по вашему почти агрессивно важному виду. И что это за работа? Наверняка вы украшаете собой какое-то министерство. Я всегда знал, что вы рождены писать короткие остроумные замечания на официальных бумагах.
— Я работаю в министерстве контрактов, — пояснил Дерек.
— Ну слава Богу, а то я уж испугался, что вы скажете — в министерстве информации. А что вы делаете здесь?
Дерек объяснил, что идет обедать.
— Мой офис находится поблизости, за углом, — сказал он. — А поскольку я еще плохо знаю этот район, то решил прогуляться и попробовать зайти в…
Он назвал заведение, которое журналисты любят именовать в печати «знаменитой гостиницей», а на практике тщательно стараются обходить стороной.
— Ну и местечко вы выбрали! — воскликнул Петтигрю. — Дорогой друг, совершенно очевидно, что вы и впрямь незнакомы с этой частью Лондона. Это же притон под прикрытием, самый настоящий притон! Еще до войны даже до американцев это дошло. Нет, я не могу этого допустить. Мы должны отпраздновать вашу новую должность совместным обедом, я приглашаю.
— Это очень любезно с вашей стороны, — начал было Дерек, — но…
— Не хочу слушать никаких отказов. Вам что, всегда надо силой навязывать гостеприимство? К тому же это будет двойной праздник. У меня тоже есть повод для небольшого торжества, пусть и эфемерного. Сегодня утром, — сообщил он, проводя Дерека под старинной кирпичной аркой, — мне удалось побить Хильду.
— Побить Хильду?
— Именно. В апелляционном суде. Вы наверняка помните то злополучное дело, которое рассматривалось во время саутингтонских ассизов. Говоря между нами и этой колонной [39] (которая, кстати, сооружена не Кристофером Реном, как скажет вам любой путеводитель, а Джеймсом Гиббом), Хильдин приговор, оглашенный тогда Папой Уильямом, был абсолютно справедлив, но я ухитрился убедить их светлостей судей в обратном. Вот так.
39
Так называемый «Лондонский монумент», колонна высотой 188 м, построенная в 1667 г. по проекту Кристофера Рена (1632–1723), крупнейшего английского архитектора и математика, в память о Великом лондонском пожаре 1666 г.
Дерек никогда прежде не бывал в Темпле. [40] Он, как и все туристы, глазел на выдержанные в мягких тонах безмятежные здания иннов, населенные призраками прославленных мертвецов, и на внутренние дворики, которым через год предстояло превратиться в уродливые завалы обугленной древесины и кирпичной пыли. После обеда под знаменитыми резными стропилами холла Внешнего инна он принял предложение Петтигрю совершить послеобеденный моцион, и они дважды обошли еще не оскверненный тогда бомбежкой сад, спускавшийся к реке. Очарование окружающей обстановки, приятный спутник и отменная еда — все это, вместе взятое, развязало ему язык, и, прежде чем они завершили первый круг, он открыл Петтигрю причину (кроме новой работы), по которой был особо доволен жизнью в тот момент.
40
Темпл — исторический район Лондона, ограниченный с севера Флит-стрит, а с юга — Темзой. Название происходит от средневекового ордена тамплиеров (храмовников), который владел этим участком земли до XIV в. В настоящее время занят судебными иннами.
Петтигрю искренне порадовался за него.
— Помолвлен! — воскликнул он. — И помолвлен, и нашел работу! Воистину вы ничего не делаете наполовину. Примите мои поздравления! Вы должны мне о ней рассказать.
Что Дерек, запинаясь, но с соответствующим энтузиазмом и сделал.
— Восхитительно, восхитительно! — восклицал Петтигрю в коротких паузах, по мере того как постепенно вырисовывался портрет, разумеется, несовершенный, серафима в женском обличье. — Восхитительно! И тем не менее… — Он внезапно остановился и пристально посмотрел на своего спутника. — Возможно, я ошибаюсь, но вы не выглядите таким ликующим, каким должны были бы быть в подобных обстоятельствах. Какая-то забота омрачает ваше чело. Это бумажная работа в министерстве так уж обременительна? Или какие-то другие загвоздки имеются?
Дерек, одновременно и огорченный тем, что выдал себя, и обрадованный тем, что есть с кем поделиться своими тревогами, признал, что «загвоздка» действительно есть.
— Это не имеет отношения непосредственно к Шиле, — поспешил объяснить он. — Дело в ее отце. Видите ли, у него довольно серьезные неприятности. С полицией.
Петтигрю сочувственно цокнул языком.
— Да, такие вещи не облегчают отношений и в собственной семье, — заметил он.
— Конечно. Хотя мама воспринимает все с исключительным пониманием. В любом случае это вовсе не нечто порочащее или такое уж серьезное, но он сбил машиной человека…