Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Не подходите!..
– Послушайте, - начал Василий, не зная, что может ей сказать. Его бы кто успокоил сейчас! Медиум перевел взгляд на дверь и увидел несколько потрясенных физиономий. Менделя среди них уже не было.
– Василий Исаевич! – воскликнул второй редактор, когда Василий встретился с ним взглядом. – Это поразительно! Как вы это сделали?
– Василий Исаевич медиум, - благоговейно сказал кто-то третий среди общего молчания. – Господа, это же исторический момент!
Говоривший протиснулся в дверь – остальные не решались
– Милостивый государь, вы наш российский Юм*, наше национальное достояние! Как же вы это скрывали? – произнес в восторге этот смельчак - средних лет толстячок, как только что выяснилось, спирит. – Почему вы не устраиваете сеансов? Кому, как не вам, это делать!
Василий посмотрел на своего почитателя так, точно ему нанесли кровное оскорбление.
– Я не верю в спиритизм, - глухо сказал он. – Оставьте меня в покое!
Он вдруг с коротким стоном уронил голову на руку – почувствовал, видно, что уж теперь-то его не оставят в покое. Из частного лица он превратился в ходячее чудо.
– Василий Исаевич, но это же просто безумие, - сказал растерянный и огорченный спирит.
Темноволосая голова, лежавшая на локте, не шевельнулась.
– Сударь, вам бы пойти к доктору, - крикнул кто-то снаружи. Этот человек не очень хорошо рассмотрел, из-за чего вся шумиха, и понял только, что что-то неладно с редактором.
– Доктора Василию Исаевичу! Проводите его, кто-нибудь! – подхватил второй редактор. – Я сам, господа!
Он решительно протиснулся в кабинет, раздвинув остальных. Впрочем, теперь уже любопытствующие, осаждавшие дверь, подались назад, поняв, что сеанс окончен.
– Василий Исаевич, вставайте, голубчик, - редактор бережно поднял своего коллегу под локоть. – Вам нужно временное освобождение от работы! Медицинское свидетельство о болезни! Вы же совсем плохи!
Спирит, все еще остававшийся в кабинете, поддержал Василия с другой стороны. Василий не сопротивлялся – он был бледен, его пошатывало, и он невольно опирался на сочувствующих сотрудников. О Серафиме Афанасьевне, все еще находившейся в кабинете, все забыли. Она и сама не помнила, где находится – только в ужасе, растеряв все мысли, отошла в угол и безмолвно следила за сменой событий.
На пороге Василий Морозов вдруг сердито высвободился, точно очнувшись.
– Господа, ничего не нужно! Я вполне здоров!
– Нет, нет, вам нужно к доктору, - сказал теперь спирит. Ему явно не хотелось расставаться со своим чудотворцем. – Я сам вас провожу! Господа, не беспокойтесь, я позабочусь о Василии Исаевиче!
Бедный Василий произнес про себя проклятие. Но сопротивляться сейчас не было никакой возможности. Он знал, что буря разразилась – и что он против нее не выстоит. Он был только маленький человек, которого избрали своим орудием грозные силы.
И он был действительно великий человек. Один из тысяч, удостоенных этого звания, и один из тысяч достойный его.
Серафима
***
“Юм или не Юм? Вот в чем вопрос!
В редакции издательства “Пегас” в два часа дня восьмого числа сего месяца произошел необыкновенный случай. Служащие издательства, все как один, наблюдали явление, противоречащее всем законам природы!
Редактор издательства В.И.Морозов во время разговора с посетительницей самопроизвольно устроил для своих сослуживцев спиритический сеанс, подобно какому-нибудь английскому Юму. Очевидцы утверждают, что Морозов обмяк на стуле, будто в обмороке, и от него отделилось словно бы белое облако, из которого и сформировался его телесный двойник. Он с угрожающим видом подступил к даме, с которой редактор только что беседовал о литературной карьере ее дочери, отчего сия дама также впала в бесчувствие. Как зловеще, господа!
Фантом был сфотографирован мною в таком виде, в каком представился всем свидетелям этого загадочного события. Свет, произведенный фотографическим аппаратом, воздействовал на фантом самым пагубным образом: он тут же растаял, подобно туману. Что же это было?
Тот вопрос, который каждый из достопочтенных читателей задает себе в эту минуту, я задаю себе сам. Не связан ли сей необыкновенный случай с дамой, находившейся около господина Морозова в тот час – а может, с ее юной дочерью, делающей первые робкие шаги на литературном поприще?
Вы во власти нетерпения, господа! Но вашему покорному слуге удалось узнать имя дочери: это некто Евгения Прозорова, девица, связанная с господином Морозовым узами дружбы и взявшая себе псевдоним “Аврора”. Вот она, таинственная муза! Вот страстный дух, вдохновивший нашего отечественного Юма! Торжествуйте, господа, нам открылась новая истина!
“Нет, нет, довольно с нас лжецов! Довольно дешевых фокусов!” - в негодовании воскликнете вы. Преклоняюсь перед проницательностью и здравостью суждения моих читателей. Невольный свидетель в высшей степени таинственного явления, я и сам в сомнениях: не есть ли это новый обман?
И какие отношения в действительности связывают юную писательницу Аврору с редактором “Пегаса”?
Оставайтесь же со мною в этом расследовании, а я остаюсь с вами. Вместе мы добьемся истины.
Г. Светоч”.
Ниже помещался крупный снимок фантома, справа от которого был виден лежащий в обмороке Василий Морозов. Серафима Афанасьевна в кадр не попала.
И фантом, и медиум получились нечетко – фантом чем-то напоминал фотографический дефект. Фотография выглядела значительно менее убедительной, чем само явление. Но читающая публика была в массе своей непритязательной и падкой на сладкое – такие вот новости.