Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Я сказал ей, что поехал в клуб, - сказал Василий.
Игорь несколько мгновений смотрел на него – а потом покачал головой.
– Василий…
Игнорируя его, Василий повернулся к Жене.
– Евгения Романовна, мы еще далеко не закончили. Встретимся снова…
– У меня, - сказал Игорь. – Я напишу к вам записку, Евгения Романовна.
Кажется, в этот миг Василий ни о чем так не жалел, как о том, что привел Женю к брату.
– Прощайте, - сказал он и стремительно покинул дом первым.
– Идемте, Евгения Романовна.
Игорь
– Идемте, Игорь Исаевич.
После пережитого сегодня встреча, которая ждала Женю дома, почти не произвела на нее впечатления.
* Мужская и женская верхняя одежда, сшитая по арабскому образцу (шерстяной плащ с капюшоном).
* Легкий четырехколесный экипаж.
========== Глава 16 ==========
Оставшись наконец одна, Женя закрылась в своей спальне и поплакала немного – и о себе, и о Саше, которую, борясь за свое литературное будущее, совсем забыла. Как там Саша? Не повредил ли ей Ираклий?..
Женю так взволновали эти мысли, что она два часа не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Под ней даже постель разогрелась. Женя вспоминала, что наговорила Василию об особенностях беременности женщин, и ей становилось все жутче и жутче.
А что сейчас делается с ним самим?..
Жене несколько раз представлялось, будто рядом с нею снова фантом Василия. Но всякий раз это оказывалось только игрою теней. Этот вид медиумических явлений, по-видимому, был более недоступен Василию. Каковы бы ни были его способности, он ими не владел, они проявлялись через него помимо его воли, как будто какие-то божественные или демонические силы играли этим человеком.
Хотя разве не то же самое может сказать о себе каждый? Насколько человек хозяин себе, чьему влиянию покоряется, не ведая того?
Женя наконец уснула, успокоенная теплым прикосновением свернувшейся под боком кошки. Она решила на другой день непременно проведать Виргинских.
Женя сообщила о своем намерении матери, готовясь долго отвоевывать разрешение сделать визит. Тем более, что Серафима Афанасьевна была все еще сердита на дочь за вчерашнее.
Но тут госпожа Прозорова ее удивила.
– Поеду с тобой, - сказала она. – Проведаю мою бедную Нелли.
Госпожа Виргинская была ее институтской подругой*, хотя за прошедшие двадцать с лишним лет их дружба заметно остыла. Девичья дружба часто забывается за семейными хлопотами. Теперь Нелли Георгиевна и Серафима Афанасьевна почти не видались, уже и облик друг друга начал стираться из их памяти.
Серафима Афанасьевна тут же отправилась одеваться, прогнав дочь в ее комнату – тоже одеваться. Женя сама не знала,
Мать и дочь встретились через некоторое время внизу в гостиной и осмотрели друг друга. Женя оглядела мать и была, как всегда, уязвлена тщательностью и вкусом, с каким та оделась. Серафима Афанасьевна оглядела дочь и осталась, как всегда, недовольна.
Но она махнула на это рукой.
– Поехали, скорей, - сказала госпожа Прозорова.
Они оделись, вышли и сели на извозчика. Экипаж попался им почти сразу. Когда рядом была Серафима Афанасьевна, у Жени все получалось ловчее и быстрее – как и когда рядом была Саша.
– Какой она тебе показалась вчера? – спросила Серафима Афанасьевна, когда они поехали по полупустым заснеженным улицам.
– Кто? – спросила Женя.
Мать повернула к ней голову и посмотрела своими голубыми глазами, навеки, казалось, заключенными за стеклами пенсне – как и ее душа.
– Да Нелли, разумеется, - сказала госпожа Прозорова. – Она не больна? Как она тебя встретила?
– Очень мило, - сказала Женя, усиленно раздумывая, как выкрутиться.
Серафима Афанасьевна удовлетворенно кивнула и улыбнулась, поглубже пряча руки в муфту. – Я знала, - сказала она. – Нелли всегда была просто прелесть!
Женя поморщилась. Как мать может знать, какова сейчас Нелли, если она не виделась с ней сто лет? Наверное, ее мать из тех институток, для которых внешние приличия, условности важнее смысла дружеских отношений.
Жене было страшно.
Серафима Афанасьевна первой ступила на землю и направилась вперед, явно торопясь. Женя трусила следом, как всегда, неуклюжая и неуместная рядом с матерью. Хорошо было то, что Серафима Афанасьевна сейчас о ней совсем не думала и не упрекала. Только бы не выплыл на поверхность Женин или Сашин позор…
Нелли Георгиевна сама открыла гостям.
Она несколько мгновений стояла, с удивлением глядя на подругу детства, а потом ясно улыбнулась, как милостивая королева. Нелли Георгиевна была королева-мать – светловолосая и стройная, несмотря на четверых детей, а манера царственная, Сашина. Если бы Сашина судьба сложилась счастливо.
– Сима, как я рада тебя видеть!
Нелли Георгиевна заключила госпожу Прозорову в объятия. Гораздо более сдержанно, чем можно было ожидать.
– Проходите!
Женя гадала про себя, как много Нелли Георгиевна знает о семейной жизни своей дочери.
– Нелли Георгиевна, дома ли Саша? – рискнула она подать голос.
– Дома, Женя, сейчас позову, - бодро откликнулась хозяйка через плечо, ведя гостей за собой.
– Пожалуйте мыть руки, потом проходите в гостиную! – сказала госпожа Виргинская, проведя Женю с матерью в ванную комнату. – Какая приятная неожиданность!
“Нет, она не Саша, - подумала про себя Женя. – Та всегда была весомей, не рассыпалась в восклицаниях, как эта. И Нелли Георгиевна точно ничего не знает. Господи, как же так можно?”