Травница для белого лиса

Ву Дарья

Встретишь такого дядьку поздней ночью, сама отдашь все ценности, перепугавшись до полусмерти.

Облачившись в хлопчатый фартук, он подметал деревянные полы пушистой метлой и мычал под нос на мотивчик детской песенки. На ногах здоровяка попискивали пушистые, домашние тапочки.

– Добрый день, мастер Крауз! – вошла я, предварительно стерев с лица слёзы и старательно улыбнувшись.

– Малышка Ая! – конструктор по-доброму взглянул на меня и раскинул широкие руки в стороны, намереваясь стиснуть в объятиях. – Какими судьбами?

Я кинулась к нему, утыкаясь носом в высокую грудь, будто маленькая девочка. Так уж получилось, что ещё в день,

когда я приходила в его мастерскую вместе с бабушкой, мы сумели подружиться. Тогда же оказалось, что несмотря на угрожающие размеры, он и котёнка не обидит. И пусть ручища у него были как у медведя, работал мастер Крауз ими с филигранной точностью.

– Как же ты похожа на Марлин в молодости! – сообщил он, отступив от меня на расстояние вытянутых рук.

Я улыбнулась, уже зная, что они с бабушкой познакомились давно. Тогда она только переехала в Ханиград и поселилась на границе леса, а мастер Крауз, будучи совсем малышом, стал одним из её первых покупателей. Вернее, то была его матушка, на руках принёсшая захворавшего сына к новой травнице. Тогда бабушка помогла ему справиться с оспой, а после и со многими другими хворями.

За чашечкой свежезаваренного чая с печеньем я поделилась своим желанием перенять её дело. Конструктор похвалил так, словно гордился моими начинаниями как собственными. Он оказался так добр, так заботлив, что вскоре моё плохое настроение совсем улетучилось. Я рассказала о желании создавать эфирные свечи, а он обещал помочь и с ними, и с ремонтом дома. Даже предложил остаться у него переночевать, чтобы не возвращаться к себе в потёмках, а с утра решил отправиться со мной и осмотреть, сколь многое требует обновления и починки.

– Понимаете, – смутилась я, – у меня туго с деньгами. Боюсь, сумею оплатить вашу работу не сразу, лишь с первыми клиентами.

– Ая, дочка, – отмахнулся мастер Крауз своей огромной ручищей. – Какие деньги? Скажи лучше, есть у тебя мазь какая, чтоб поясница не зудела?

На следующее утро, едва солнце обосновалось на небосводе, медленно затягивающемся тучами, мы с мастером Краузом отправились к моему дому. С собой он взял крупный чемодан на колёсиках, доверху наполненный инструментами. Чемодан Крауз обещал оставить у меня, на временное пользование. Колёсики, однако, не помогли. Едва мы подошли к окраине Ханиграда, как широкие расчищенные дорожки, вложенные городскими работниками, сменились тонюсенькими, протоптанными людьми. Пришлось конструктору подхватить увесистый чемодан и нести в руках.

Когда дома приходилось переносить что-то тяжёлое, матушка всегда переживала, что мы обделены магическим даром, а все эти «волшебные прибаутки», как она их называла, непомерно дорогие. Батюшка немного с магией управлялся. Бабушка говорила, что дар ему достался от отца. Матушка бранилась, почему ж детям и крохи не перешло, забывая, что женщины с магическим даром существа куда более редкие, нежели русалки. Русалок же давным-давно никто не видел.

На матушкин манер я посетовала, что приходится делать всё вручную, а мастер Крауз лишь посмеялся.

– Думаешь, будь я магом, додумался б до своих изобретений? – улыбка проглянула сквозь кудрявую бороду.

Когда мы дошли до домика, мастер Крауз тут же принялся осматривать и записывать объём будущих работ. Он обошёл и дом, и погреб, заглянул в колодец и прикосновением пальца покачал остатки заборчика вокруг. Я же обосновалась над очагом, заваривая чай с ягодами и нарезая ломти хлеба на бутерброды.

Старенький чайник побулькивал над огнём, а мастер

Крауз всё не возвращался. Выглянув в окошко, я не заметила его, потому вышла на порог. Перед домом мужчины тоже не оказалось, тогда я дом обошла, ведь спуск в погреб находился с противоположной стороны. Крышка погреба оказалась открыта, а мастер Крауз нашёлся на некотором отдалении. Он со смехом рассказывал что-то не кому иному, как Юки. Юноша отвечал ему добродушным взглядом и периодическими кивками. Предположив, что они, должно быть, хорошие приятели, пусть Юки внешне возрастом был ближе ко мне, я помахала им рукой и сообщила, что чай уже готов.

– Вы всё оглядели? – обратилась я к конструктору. – Тогда пойдёмте в дом, согреемся. Юки, и для тебя чашка найдётся.

– Не откажусь, – юноша наградил меня благодарным взглядом.

Мы вместе пошли к дому, обсуждая в сколь плачевном состоянии дом. Из-за того, что две зимы его никто не топил, многие балки отсырели и покрылись плесенью. Колодец хорош, а забор необходим новый. Я попросила мастера Крауза начать работу с дома, с крыши и окон, с тех мест, через которые продувало зимой, а по весне побежала б вода.

Погрузившись в обсуждения того, что и как необходимо сделать в первую очередь, я не заметила, как Юки замедлился. Не придала значение тому, как его лицо на мгновенье накрылось тенью.

– Прости, Ая, – сказал он холодно, остановившись, не доходя до порога. – Я совсем забылся. Мне уже надо идти.

– Может, в другой раз заглянешь? – держась за дверную ручку, попросила я.

– Хорошая мысль, – печально улыбнулся юноша и, повторно извинившись, пошёл прочь.

– Что это с ним? – задумчиво сказала я.

– Думаю, воспоминания ещё свежи, – печально отозвался мастер Крауз, а плечи его вдруг поникли. – Это Юки Марлин нашёл. На кухне бездыханная лежала.

– Он не говорил, – произнесла я, закончив мысленно: «Не говорил, что был знаком с бабушкой».

– Такое тяжело говорить. Да что там, даже вспоминать, – по-своему истолковал мою заминку мастер Крауз.

Я же вспомнила недовольный взгляд матушки. Уж не винила же она Юки в смерти бабушки? Чем бы он сумел помочь?

Пока мастер Крауз всеми мыслями отдался чаю с бутербродами, я сжала свою чашку в прохладных ладонях и задумалась. День, когда я узнала о смерти бабушки, вспомнился сам собой. Я вернулась домой с работы, а там сидели сестра с матушкой. Матушка выглядела угрюмой и озадаченной. Камилла не скрывала злости, плескавшейся в её глазах. Матушка горестно поведала, что бабушка Марлин скончалась, что остались мы втроём, словно раньше бабушка жила с нами. На самом деле она перестала навещать наш дом в том же году, когда умер батюшка, её сын, лишь со мной общалась.

Матушка тогда взяла меня за руку и крепко сжала. Камилла, пыхтя и ёрзая на стуле всё ждала чего-то, а так и не дождавшись, подскочила на ноги с такой скоростью, что стул, крякнув, повалился на пол.

– Почему тебе? Я старшая! Наследство должно быть моим! – взвилась сестрица и выбежала вся в слезах.

Я хотела пойти за ней, но не понимала, в чём провинилась. Какое наследство? Бабушка умерла!

Тогда матушка, не выпуская моей руки, передала бабушкино письмо. К нему прилагалась кипа бумаг, сложенных в конверт и запечатанных магической печатью. Вскрыть её можно только в ратуше, магическим способом, чтобы никто не смог подделать завещание. Однако я не торопилась вскрывать документы, а из письма и так ясно прочитывалось, что дом на опушке и всё, с ним связанное, переходили ко мне.