Травница для белого лиса
Шрифт:
Покивав, я перечитала документы. Там столбцом перечислялись: дом, колодец, погреб. Затем шёл перечень мебели, а в самом конце цифрами записаны размеры земельного участка.
Брови мои приподнялись. Я протёрла глаза и поморгала.
– Здесь какая-то ошибка, – ткнула я в число.
Господин Шольц перехватил у меня бумагу. Сверился с записями в книге города и сказал, что это число указано верно. Я вновь взглянула на размеры владения бабушки и поперхнулась.
– Это как же они на карте смотрятся?
– Сейчас, сейчас, – пообещал Шольц
Там на серого цвета карте, изображавшей Ханиград и лес возле него, зелёным светилась опушка перед домиком бабушки, сам дом и добрая половина леса за ним, включая широкий овраг, в котором круглый год стоял туман из-за сильной влажности. Я наклонилась над столом, чуть не касаясь носом выпуклой светящейся карты.
– Всё зелёное, – подсказал господин Шольц, вновь утираясь платочком, – отныне ваше, госпожа Хаас.
Я ещё долго рассматривала бы карту, но он нажал что-то на камне, и изображение исчезло как никогда и не было. Я-то думала, бабушкина земля та, что огорожена заборчиком. Не больше.
Осознав же реальные размеры, я пребывала в несколько затуманенном состоянии и с трудом различала, о чём говорил господин Шольц. Попрощалась с ним машинально. Не особо понимая как, с трудом открыла дверь из кабинета и бездумно вышла в коридор. Однако там меня, как оказалось, ждал усатый господин Леманн. Его настойчивый взгляд вернул меня в чувство.
– Меня зовут Генри Леманн, – зачем-то представился он. – Я представляю компанию, которая заинтересована в ваших землях, госпожа Хаас. Мы готовы предложить вам щедрое вознаграждение за их приобретение.
– Не стоит тратить время. Мой домик не продаётся.
– Понимаю ваше желание сохранить память о бабушке, но давайте будем честными, госпожа Хаас. Деньги могут сделать вашу жизнь гораздо лучше, нежели старый, полуразвалившийся домишко и дикий лес за ним. Если продадите мне своё наследство, то сможете построить новый дом в куда более престижном месте, обставить его мебелью, обеспечить своё будущее.
– Я не продам его, господин Леманн, – твёрдо стояла я на своём. – Мне уютно там, на границе леса. Тихо и спокойно, и воздух пропитан хвоей.
Леманн подкрутил усы и смерил меня неприязненным взглядом.
– Вы просто не понимаете, от чего отказываетесь. Представьте, какие возможности откроются перед вами, если согласитесь на моё предложение. Вы сможете путешествовать, познакомиться с новыми людьми, реализовать любые мечты.
– Замечательно, господин Леманн, – в моём голосе прорезались стальные нотки. – Моя мечта стать травницей, помогать людям и жить на границе леса в домике, доставшемся от бабушки.
Усы Генри Леманна затряслись, а нижняя губа выпятилась. Я в ответ расправила плечи, гордо вздёрнув подбородок. Мы играли в гляделки. Никто не желал сдаваться. Я чувствовала, как под стальным взглядом этого усача, у меня затряслись коленки. К счастью, под длинной шерстяной юбкой, он этого видеть не мог.
– Вы пожалеете о своём
– Или нет, – прицокнула я язычком, довольная своей маленькой победой.
В этот миг за моей спиной раскрылась дверь кабинета под номером три. В проёме показался Шольц, который прикладывал платок к шее.
– Совсем забыл, – сказал он, обращаясь ко мне. – Если вы за полгода не возместите долги, оставленные Хаас Марлин, то город изымет все ваши земли. Успехов и простите, но большей отсрочки я дать не могу. Всё в выданных вам документах.
Глава 3
Словно мне мало было встречи с Леманном, так оказалось, что последний год бабушка на продажу ничего не готовила, а ведь я помнила, как она создавала масла с помощью своего нового агрегата, заготавливала разные мази, высушивала чайные травы. И когда я обходила домик, то почти не нашла там ни заготовок, ни готовых мазей, ни чайных наборов. Зато бабушка закупалась так же много, как в любой другой год. Закупалась в долг, как оказалось. Я долго хмурилась и пересматривала полученные документы, усевшись на широкий подоконник на втором этаже ратуши, пока меня не попросили уйти. Ратуша закрывалась для посетителей, а я с ужасом понимала, что домой возвращусь после заката.
Сумма долга вкупе с набежавшими пенями за год простоя, перешедшая мне в наследство вместе с землёй, размерами была почти сравнима с той самой землёй.
Расстроенная, но закупившая всё необходимое я возвращалась домой. Когда господин Шольц сказал, что вместо домика и небольшого участка мне перешли огромные владения, я думала, что схожу с ума. Когда он добавил, что мне достался такого же размера долг, я была готова плакать прям там. Казалось, мир рухнул, а предложение продать землю не такое уж и плохое.
Даже солнечные блики окрасились багряным. Ханиград погрузился в полутьму, освещённую лишь редкими фонарями да тусклым свечением из окон.
Где взять такие деньги? Ведь за год со смерти бабушки, все её прошлые покупатели давно нашли себе новых травников, лекарей, а может, и новое место жительства. Мне предстояло заготовить новые мази с маслами и чаями в невероятно короткие сроки, также быстро найти себе новых покупателей, и, похоже, работать все отведённые полгода на уплату долгов. На какие же деньги жить? На какие питаться?
Я не заметила, что вместо привычной дороги из города ступила на другую. На ту, по которой ходила в прошлом, которая вела к мастерской местного конструктора.
Остановившись перед красного цвета двухэтажным домом, на котором висела металлическая табличка, гласящая, что внутри можно приобрести сложные изделия, не уступающие магическим, но подвластные простым, обделённым даром людям, на заказ. Внутри сквозь витринное стекло, я видела хозяина. То был высокий плотный мужчина с кудрявой бородой. Он крепко сложен, а мускулы на руках хорошо просматривались даже сквозь плотную рубашку.