Треба
Шрифт:
«Она стала выше, — подумала Арма. — Теша стала выше и сильнее».
— Не бойся, — присела мугайка перед Аи. — Мы уже здесь.
— Хорошо, — ответила девочка, вынула руку из-за спины и ударила Тешу в грудь. И тут же перестали бить черные фонтаны. А девочка вдруг изменилась. Стала чуть выше, чуть тоньше. Ее одежда показалась Арме ветхой и старой. Аи, или уже не Аи, отступила на шаг, позволив Теше повалиться на камень, и закружилась и запела — зазвенела колокольчиком и стала стремительно удаляться, как уносимый ветром ночной светляк.
— Аи, — прошептала Арма. — Ишхамай.
Глава 27
ПОДЪЕМ
— Мой нож, — прошептал Кай, держа Тешу на руках. — Это мой нож, тот, который украл Сувана!
Теша закашлялась, положила руки на рукоять ножа, с удивлением посмотрела на ладони. Кровь слетала с ее пальцев сухими чешуйками.
— Колдовство, — пробормотал Эша. — Это колдовство, зеленоглазый. Нож вошел в сердце, а она жива. Его нельзя трогать.
— Откуда у Аи… Ишхамай мой нож? — продолжал бормотать Кай. — Он же был украден не в этот раз, а в прошлый. Сувана отдал им? Или они убили уже и его? Кто он?
— Тринадцатый сиун? — усмехнулась Илалиджа. — Брось. Кто бы ни был, не он нам нужен, а Хара.
— Она растаяла, — заметила Арма, затягивая новую рану скулящему Шалигаю.
— На, — протянула ей мазь Илалиджа. — Хуже ему уже не станет. Потеряет ли собака четверть хвоста, половину хвоста, три четверти хвоста — она все равно будет бесхвостой собакой. Намажь прямо тряпицу, пропитает и достигнет раны.
— Это не хвост, а рука! — заныл Шалигай.
— Уже не рука, — не согласилась Илалиджа и взяла Тешу за руку. — Идти сможешь?
— Да, — глухо выговорила мугайка.
— Тогда пошли. Поставь ее, Кай. Нам нужно настичь сиуна Хары.
— Она растворилась, — напомнила Арма.
— Пойдем за Ишхамай, — предложила Илалиджа. — Если она заодно с Шиттар, значит, мы найдем обеих.
— Я возьму твой мешок, — сказал Теше Кай.
— Копье? — протянула руку Арма.
— Нет, — процедила сквозь стиснутые зубы Теша. — Копье не дам. Хочу… посмотреть, чем все это закончится. Я могу идти. Это даже не боль, это словно холод. Холод, который расползается корнями по телу. Но я могу идти. Идем.
Они шли еще долго. Когда Эша увидел впереди такие же ворота, как и на входе, он начал уверять, что путь опять длился не менее двенадцати часов, но Кай щелкнул крышкой механизма. Они шли около часа.
— Тут нет времени, — толкнула ворота Илалиджа, и те снова ответили заунывным скрипом.
— Вне этого упокоища начинается ночь, — уверил Илалиджу Кай.
— Выберись отсюда, и мы проверим, — рассмеялась пустотница.
— Хотел бы я знать, как мы это сделаем, — протянул Эша.
Глухая каменная стена начиналась через полсотни шагов после ворот. Дорога подходила к основанию утеса, вздымалась на локоть вверх и иссякала.
— Что это? — не поняла Теша, закашлялась, осторожно касаясь рукояти ножа. — Дорога кончилась?
— Чтобы проверить это, нужно подняться наверх, — заметил Эша.
— Будем искать подъем? — спросила Теша.
— Зачем его искать? — удивилась Илалиджа. — Он перед тобой.
Арма шагнула вперед. Над дорогой были забиты в скалу стальные, тронутые ржавчиной костыли. Кованые гвозди, достойные молота Шувая. Один торчал из стены на высоте в три локтя, другой на высоте в четыре локтя. Двумя локтями выше торчала еще пара. И еще выше. И еще. Костыли уходили вверх беспрерывной полосой, насколько позволяла рассмотреть мгла. Их торцы были расплющены от ударов неведомого скалолаза, но грани оставались острыми.
— Я так все руки порежу, — надул губы Эша. — Мне ж тянуться придется, я не такой высокий, как все.
— А у меня вообще одна рука! — скривился Шалигай.
— Вон. — Арма подняла голову. — В четвертом ряду на одном из костылей полоса черной ткани. Думаю, что это лоскут из платья Шиттар.
— Заманивает? — спросил Кай.
— Ага, — сплюнул Эша. — То растворяется, как призрак, и уносится, куда хочет, то карабкается по костылям? Где здравый смысл?
— Здесь — и здравый смысл? — рассмеялась Илалиджа.
— Она правит дном пропасти, — предположила Арма. — А выше — обычная Запретная долина.
— Обычнее не бывает, — кивнул Кай и повернулся к Илалидже: — Я видел, как ты сражалась с тенью Вериджи. Его меч раскололся от удара о твой.
— О его же, — поправила Кая Илалиджа.
— Дай мне его, — попросил Кай. — Ненадолго. А ты, Эша, готовь веревки. Ведь веревка Тару у тебя в мешке?
Зеленоглазый взял меч Вериджи и пошел обратно к воротам. Оглянулся на последовавшую за ним Арму, кивнул, подошел к железному плетению и стал рубить железо мечом. Вырубал кольца из плетения и надевал их на руку. Отсекал штыри и передавал их Арме.
— Это на тот случай, если где-то не будет хватать костылей, — сказал Кай.
— И чем же мы их будем забивать? — поинтересовалась Арма.
— Чем-нибудь: гардой, камнем, который выломаем из стены, — проговорил Кай и вдруг улыбнулся. — Если бы об этом спросил Эша, я бы предложил ему забивать головой.
— Две с половиной лиги! — напомнила Каю Арма.
— Ведь ты не хочешь меня испугать? — обнял он ее. — Поднимемся на сотню локтей, а там посмотрим.
— И еще на сотню, — ответила она.
— А потом еще, — согласился зеленоглазый, глаза которого, как и всё вокруг, были серо-сизыми, и окликнул Эшу: — Старина! Режь веревки на куски по десять локтей. Мне нужно шесть кусков крепкой веревки.
— Как раз на шесть шей, — пробурчал Эша.
— Не торопись, — успокоил его Кай и бросил на камень двенадцать колец. — Надеюсь, это железо не истлеет наверху, как истлела лошадь, на которой я сюда спустился? Каждый берет веревку и привязывает собственными узлами на ее концы по кольцу. Середину захлестывает на поясе. Возможно, что над нами две с половиной лиги стены. Каждый может устать, заснуть, оступиться. Может вывалиться костыль. Обломиться, наконец. Поэтому каждый надевает кольца на костыли. Поднимается, снимает кольца и надевает их на костыли выше.