Треба
Шрифт:
— Да, — хрипло сказал Кай.
— То заклинание было очень хитрым, — прошептал Сиват. — Или ты думаешь, что двенадцать не знали, что Ишхамай дочь Сакува и Хары? В конце концов, все прозрели, кроме Асвы. Или ты думаешь, что двенадцать не знали, что Ишхамай ударил ножом Сакува? Знали. Для чего же тогда они строили Храм, поднимали города, переносили в этот дикий мир тати людей, которые должны были воспевать и славить их? В том заклинании было многое, но главное, что в нем было, так это заклинание на захват Пустоты. Паркуи и Эшар вплели это в линии. Если бы оно удалось,
Кай посмотрел на Арму, она стояла неподвижно.
— А теперь я помогу вам в последний раз, — сказал Сиват. — Дальше только сами. Мне туда ходу нет. Злоба Эшар защищает Храм Двенадцати. Но сиуна Хары нужно уничтожить здесь. Явись!
Арма вздрогнула. Только что у костра стояла прекрасная женщина, и вот вместо нее появился ужасный мертвец, который медленно побрел к путникам. Запах тления забил ноздри. Кожа висела на его костях лохмотьями, плоть исходила гнилью, и только в провалах черепа подергивались и блестели глазные яблоки.
— У него глаза моего отчима, — сглотнул Кай.
— Так пусть сиуна развоплотит кто-то другой, — воскликнул Сиват. — Илалиджа!
Пустотница содрала с плеча лук и мгновенно выпустила стрелу. Та пронзила череп насквозь, вышибла один глаз и улетела. Но мертвец продолжал идти.
— Шалигай! — крикнул Сиват. — Не ты ли считался лучшим воином последнего иши?
Хиланец поднялся, выдернул меч из ножен, пробежал десяток шагов и опустил меч на голову мертвеца. Плоть поддалась стали, разделилась надвое — ото лба до промежности, но тут же слепилась снова, а отвратительная рука ухватила Шалигая за культю, и тот сам начал обращаться в мертвеца, пока не осыпался прахом.
— Теша! — закричал Сиват. — Теша! Может быть, ты?
Мугайка не двинулась с места. Стояла, закрыв глаза, и что-то нашептывала себе под нос.
— Все нужно делать самому, — горестно воскликнул Сиват, исчез, растворился, как дым, и явился через мгновение между сиуном и Тешей.
— Мертвое можно победить только живым!
Он ухватился за нож, торчащий в груди мугайки, и выдернул его, но выдернул не только лезвие, а что-то еще, что полилось струями света, как будто сам нож служил источником жизни, и этот источник Сиват заколотил сиуну во второй глаз. И сиун Хары рассыпался прахом. А там, где упала Теша, остался лежать высушенный труп худой и неказистой девчонки. А сам Сиват исчез.
— Вот так, — пробормотал, стуча зубами, Эша. — Путешествие близится к концу. Нас осталось четверо, а сиунов еще два. И Арша мы так и не встретили пока.
— Что скажешь? — повернулся к Арме Кай.
— Он говорил правду, — ответила она. — Я словно искупалась в черном фонтане со дна пропасти. Напилась этой мерзости. Но он говорил не всю правду.
— Всей правды не говорит никто, — заметила Илалиджа, наклонилась к останкам Шалигая и подняла рулончик пергамента. — Читай, зеленоглазый.
— «Вспомни», — прочитал Кай. — Что это?
— Угадай, — усмехнулась Илалиджа. — Твое умение читать мысли, Арма, тебя не выручило. Если бы не Сиват…
— Всех мыслей
— Но главные-то нужно улавливать, — рассмеялась Илалиджа. — Повеление иши хранилось в его голове скрытым, но, развернув этот пергамент, он бы вспомнил его и, уж поверь, убил бы зеленоглазого. Или ты поверила его ужимкам, его любви к золоту? Он даже руку потерял сознательно, потому как лучше сражался левой, хотя и старался этого не показать. Вот так отзываются письма вельможам. Не только Тамаша устраивало то, что есть, но и правителей Текана.
— Его послал не иша, — присела над прахом Арма и подняла ярлык клана Паркуи. — Обратная сторона зачернена. Вот, — она щелкнула пальцами, и ярлык пронзил солнечный луч. — Знак Пустоты!
— И этот служил Тамашу, — скрипнула зубами Илалиджа и тут же растянула губы в улыбке. — Кто будет печеного барашка?
— Что-то с аппетитом случилось, — мрачно бросил Эша. — Вот в трактире у Муриджана я бы перекусил. Там мертвечины поменьше.
— Тогда пошли дальше? — предложила Илалиджа.
— Пошли, — кивнул Кай и двинулся к дверям дома.
Арма вошла внутрь вслед за ним. Зашла и замерла, понимая, почему дверь была так знакома. Они вновь стояли в трактире Муриджана.
Глава 28
ЧУТЬ БОЛЬШЕ
— Ну, — расплылся в улыбке трактирщик. — Что встали? Заходите! Дочка-то нашлась! Все рассказала, все расписала в подробностях, уж даже и не знаю, как благодарить вас. Трактир бы этот отдал, но нужен ли он вам? Ваша судьба — дорога, одеяло — небо, постель — трава. Впрочем, просите, чего хотите. А уж я расстараюсь с угощением и теперь, и во всякий раз, когда заглянете ко мне. На сегодняшнее утро имеются свиные отбивные с тушеными овощами и крепкое ягодное вино. Устраивает? А к ним еще соленые грибочки, пряная ягодка с медом и хлебцы с чесноком и соленым сыром! Как?
— В лучшем виде, — ответила Илалиджа.
Кай взглянул на пустотницу, которая смотрела на Муриджана с явным интересом, и кивнул. Трактирщик тут же засуетился, смахнул со стола крошки, загремел жестяными мисками, побежал в кухню, и вскоре оттуда донесся восхитительный запах и шум кипящего масла.
— Это всего лишь сиун, — объяснила Илалиджа. — Это не твой отец.
— Я понял, — кивнул Кай.
— Нужно только придумать, как явить его, — пожала плечами пустотница.
— Думаю над этим, — ответил Кай.
— Так подумай еще и о том, что Ишхамай твоя сводная сестра, — растянула губы в улыбке Илалиджа. — А уж Сиват, а точнее правитель Пустоты, потому как Сиват все равно что сиун, даже меньше сиуна, если равнять его с величием самого правителя Пустоты. Так вот, правитель Пустоты вроде как дед твой. Понятно, что не родной, но все же.
— И много у него таких внуков, как я? — спросил Кай.
— Не считала, — поставила локти на стол Илалиджа и вновь стала почти такой же, какой она была, когда появилась на ступенях замка клана Смерти. — Но вряд ли много. Мало кто может похвастаться из людей, что он желанный гость в Пустоте.