Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы
Шрифт:
Вся площадь была усеяна кучами разных вещей. Понятно, что миллионы людей оставили миллионы разной одежды, белья и т. п. При этом каждый верил, что он обречен на страдания, но не смерть, потому и брал с собой лучшее, наиболее нужное. Сумки были полные, полные чемоданы и мешки. Лучшие продукты питания [331] . На площади в Треблинке можно было найти все, что душа пожелает. Все было в большом количестве. Проходя мимо, я заметил целый сноп перьевых ручек, кофе, чая и т. п. Площадь была усеяна конфетами. Заграничные эшелоны привозили много сала. Эти люди верили, что будут жить.
331
Выделенные курсивом предложения отсутствуют в англоязычном тексте.
При сортировке работали евреи. Все складывали, каждая вещь имела свое предназначение. Каждая вещь еврея имела свою цену и свое место, только они сами цены никакой не имели. Евреев заставляли воровать, чтобы потом отдавать все украинцам. Когда они этого не делали, те находили предлог, чтобы их убить. В случае, если евреев уличали в воровстве, их убивали на месте. Торговля продолжалась. Один прекращал, другой начинал. Так жили эти избранные счастливцы. Одиночки среди миллионов, между молотом и наковальней. Однажды прибыл из Варшавы эшелон с цыганами [332] . Было их 70 человек. Все они были жалкие и бедные. Мужчины, женщины и дети привезли с собой немного грязного белья, старые тряпки и самих себя. Когда они вышли на площадку, то очень обрадовались. Они думали, что находятся в очаровательном дворце, не менее обрадовались и их угнетатели. Уничтожили их так же, как и евреев. Через несколько часов наступила тишина – остались только трупы [333] .
332
Общее количество убитых в Треблинке цыган оценивается сегодня примерно в 2 тыс. человек. На эту тему см. также допрос Т. Х. Гринберга и М. И. Коритницкого.
333
Далее в англоязычном переводе начинается 9-я глава.
Я работал в лагере № 1. Вел я себя там свободно. Несмотря на то, что я слишком много видел, все-таки вид задохнувшихся от газа в лагере № 2 был ужаснее. Я должен был остаться в лагере № 1. Об этом хлопотали строительный мастер Герман и чешский мастер-столяр. Они считали, что нет мастеров, равных мне, потому я был им временно нужен. В середине декабря 1942 г. был издан приказ, чтобы все прибывшие в лагерь № 2 вернулись обратно. Этот приказ не подлежал обсуждению. Даже не успев закончить обед, мы направились в лагерь № 2. Первое, что я увидел, – задохнувшиеся от газа жертвы, у которых зубные врачи вырывали искусственные зубы. Беглого взгляда на эту картину было достаточно, чтобы мне еще больше расхотелось жить. Зубные врачи сортировали эти зубы согласно их ценности. Вполне понятно, все, на что накладывали руки украинцы, оставалось у них. В лагере № 2 в течение некоторого времени я занимался ремонтом кухни. Ее комендант ввел новые порядки. В это время эшелоны прибывали реже, и новые кадры на работу не прибывали [334] . В это время работникам лагеря № 1 начали выдавать номера в виде треугольника из кожи. У каждой группы был свой цвет. Эти номера крепились на груди слева. Ходили слухи, что в лагере № 2 тоже появятся номера. Пока этого еще не было. В любом случае вводили такой порядок, чтобы никто из эшелонов, как когда-то я, не мог пробраться и спасти себе жизнь. Нам уже становилось очень холодно. Начали выдавать одеяла. За мое отсутствие в лагере № 2 создали столярную мастерскую. Передовым рабочим-столяром был варшавский пекарь. Он должен был сделать носилки для переноски трупов из камер к могилам. Это было очень простое устройство: две палки и доски в промежутках, прибитые гвоздями.
334
Выделенные курсивом предложения отсутствуют в англоязычном тексте.
Гауптштурмфюрер и оба коменданта приказали мне построить прачечную, лабораторию и помещение для 15 женщин. Эти здания должны были быть построены из старого материала. В окрестностях разбирали еврейские дома. Я это узнал по номерам домов. Я подобрал себе рабочих и начал работать. Часть материалов я взял из леса. Во время работы время пролетало быстро. Так шли дни. Картина становилась обычной. Я стал безразличным. Но новые события опять начали выводить меня из равновесия. Это был период, когда Катынь стала темой немцев [335] . Это нужно было им для пропаганды, и они это использовали. К нам случайно попала газета, и мы узнали об этих ужасных событиях. Под влиянием этих событий в это время в Треблинку прибыл Гиммлер [336] и приказал сжечь все трупы убитых, а сжигать было что. Это варварство нельзя было никому другому приписать, как только немцам, т. к. немцы были единственными хозяевами отобранной у нас силой земли. Они хотели замести следы. Во всяком случае, необходим был способ уничтожения всего, не оставляя следов [337] . Началось сжигание. Пришлось раскапывать и вытаскивать из могил трупы женщин, стариков, детей и мужчин. Когда такую могилу раскапывали, оттуда исходил ужасный смрад – след полного разложения. При этой работе люди страдали морально и физически. И опять к нам, живым, вернулась та же, но еще более усилившаяся печаль.
335
Речь идет о событиях весны 1940 г., когда более 20 тыс. польских граждан были расстреляны НКВД, причем 4,4 тыс. из них были убиты непосредственно в Катыни. Их могилы были обнаружены немцами, в апреле 1943 г. они использовали этот факт в качестве антисоветской пропаганды, стремясь нанести удар по советско-польским отношениям. В течение долгого времени советская сторона отрицала причастность к убийствам, перекладывая вину на немцев. В настоящее время ответственность Советского Союза как признана политическим руководством России, так и является неоспоримым фактом в отечественной и зарубежной историографии.
336
Гиммлер Генрих (1900–1945) – рейхсфюрер СС, ответственный за реализацию политики «окончательного решения еврейского вопроса». О визите Г. Гиммлера вспоминали и другие узники (например, С. Вилленберг, Т. Гринберг, М. Коротницкий), однако в опубликованном служебном дневнике рейхсфюрера СС говорится только о посещении им Собибора.
337
Последние четыре предложения в тексте перевода подчеркнуты карандашом. Вся часть текста, начиная со строчки про Катынь, отмечена слева карандашом. Вероятно, работники комиссии намеренно искали подтверждения советской версии расстрелов в Катыни. Любопытно, что в сентябре 1944 г., т. е. через месяц после перевода воспоминаний Я. Верника, было опубликовано коммюнике польско-советской комиссии по расследованию злодеяний немцев в лагере смерти в Майданеке (Люблин). В нем уничтожение трупов напрямую увязывалось со стремлением замести следы, после того как советская сторона якобы «раскрыла правду» об истинных убийцах польских офицеров.
Нас кормили плохо. Эшелоны не прибывали. Не было несчастных поставщиков. Из старых запасов пищу выделяли неохотно. Мы ели заплесневелый хлеб и запивали его водой. На почве голода свирепствовал тиф. Больному не требовалось лечение или кровать. Пуля в лоб обрывала его жизнь.
Первые опыты сжигания трупов были неудачными. Оказалось, что женщины горят лучше мужчин, тогда женщин стали брать для разжигания. Эта работа была тяжелой, потому началась конкуренция между группами, кто больше сожжет. На специальных табличках ежедневно записывали количество сожженных [338] . Но результаты все же были неважные. Трупы обливались бензином и сжигались. Это стоило дорого, а результат был слабый. Мужчины почти не горели. При появлении самолета в воздухе трупы маскировались елками, работа прекращалась. Это было ужасное зрелище. Самое ужасное, что человеческие глаза когда-либо видели. Когда сжигали беременных женщин, то живот лопался, ребенок вываливался и таким образом горел на трупе матери. Все это не производило никакого впечатления на бандитов. Они смотрели на это как на машину, которая плохо функционирует и мало производит. Однажды в лагерь прибыл обершарфюрер со знаком СС и дал указания создать для нас настоящий ад. Это был мужчина около 45 лет, среднего роста, всегда улыбающийся, его любимое слово было «tadellos» [339] , от этого пошло его прозвище – Безупречный [340] . Лицо его, очень доброе, не выражало того, что крылось в его подлой душе. Он получал истинное удовольствие, когда смотрел на горящие факелы трупов. Это пламя для него было великим явлением. Он ласкал его взглядом, лежал около него, улыбался и говорил с ним. Этот ад он разжег таким образом: он приспособил машину, выкапывающую трупы, так называемый багер, которая вынимала за раз [341] 3 000 трупов. На бетонированных столбах 100–150 метров длиной укладывали решетку из железных рельс. Рабочие клали трупы целыми штабелями на решетках и поджигали. Я немолодой человек и много в жизни видел, но более ужасного ада сам Люцифер не был бы в состоянии создать. Может ли кто-нибудь себе представить такой длины решетку, на которой лежат 3 000 трупов людей, которые еще недавно были живы? Вы видите их лица, кажется, что через минуту эти тела сорвутся и проснутся от глубокого сна. А здесь по приказу разжигают факел, горящий живым пламенем. Если ты стоишь невдалеке, то кажется, что это спящие стонут, что дети сейчас же подскочат и будут кричать «мама». Страх и жалость охватывают тебя, но все же ты стоишь, работаешь и молчишь. Бандиты, стоя у пепла, смеются сатанинским хохотом, дьявольское удовольствие искрится в их глазах. По этому случаю они пьют водку, лучшие ликеры, закусывают вкусностями. Они гуляют и забавляются, греются от огня. Даже после смерти еврей дает пользу. Лютая зима, но здесь из печей веет жаром. Этот жар исходит от горящих еврейских тел. Греются от них бандиты, пьют, едят и поют. Костер постепенно угасает, остался только пепел, который удобрит эту безмолвную землю. Земля залита человеческой кровью и засеяна пеплом человеческих тел. Потом она будет плодоносна. Если бы она могла говорить, она многое бы рассказала. Она знает обо всем и молчит. Дни шли, а бедные рабочие при трупах горевали, гибли, пухли. И день за днем сердца бандитов наполнялись гордостью и удовольствием. Они совершенствовали ад. Было ясно и тепло – горели факелы, следы казненных исчезали, наши сердца кровоточили. А обершарфюрер сидел у костра, смеялся, ласкал его взглядом, говорил ему «безупречный», видел в этом костре осуществление своих извращенных мечтаний и дерзаний.
338
Это и предыдущее предложения были подчеркнуты карандашом в исходном документе.
339
«Безупречный» (нем.).
340
Выделенная фраза отсутствует в англоязычном переводе.
341
Т. е. за одну смену или для одного костра.
Сожжение трупов удалось. Ввиду того, что немцы хотели выиграть время, началось строительство новых решеток. Команды увеличивались и сжигали по 10–12 тысяч человек одновременно [342] . Был создан настоящий ад. Если смотреть на костер издали, он казался вулканом, извергающим огонь и лаву. Все вокруг свистело и трещало. Вблизи были такие дым, огонь и жар, что нельзя было выдержать. Это продолжалось очень долго потому, что было около 3,5 млн трупов [343] .
342
Это и предыдущее предложения в оригинале перевода подчеркнуты карандашом.
343
В одном англоязычном варианте цифра отсутствует, в другом говорится про 500 тыс. трупов.
С новыми эшелонами было мало работы. Их сразу же после казни в газовых камерах сжигали. Начали прибывать эшелоны из Болгарии [344] . Это были богатые люди, привозившие с собой большие запасы пищи: белый хлеб, копченое баранье мясо, сыр и т. д. Их так же уничтожали, как и всех. Мы пользовались их запасами и получали лучшую пищу. Болгарские евреи были сильные, хорошо сложенные и мужественные. Смотря на такого человека, не верилось, что через 20 минут его уже не будет. Этим евреям бандиты не разрешали так быстро умирать. Впускали в камеры небольшое количество газа и душили их на протяжении целой ночи. Долго мучились они, пока не умирали. Тяжелые муки им также предстояли перед входом в камеры. Им завидовали в их красоте, поэтому больше издевались над ними. После эшелонов из Болгарии начали прибывать эшелоны из Белостока [345] и Гродно [346] . В это время я закончил строительство лаборатории, прачечной и помещения для женщин.
344
Общее количество депортированных в Треблинку с территорий, подконтрольных Болгарии, оценивается более чем в 11 тыс. человек.
345
Белосток (Bialystok) – польский город в Подляском воеводстве. Основан в XV в. Еврейская община известна в городе с конца XVII в. После начала Второй мировой войны город стал центром еврейского переселения из оккупированных немцами областей Польши, к 1941 г. еврейское население в Белостоке могло достигать 60 тыс. человек. С 27 июня 1941 г. по 27 июля 1944 г. оккупирован немцами. Расправы над евреями начались с первых же дней оккупации, а уже в июле было создано Белостокское гетто. В сентябре 1941 до 6 тыс. евреев из Белостокского гетто были перевезены в гетто в Пружанах, где впоследствии уничтожены. Первый этап ликвидации Белостокского гетто прошел в феврале 1943 г., он сопровождался казнями узников на месте и депортациями для истребления в Треблинку. Белостокское гетто также было местом транзита для узников, депортируемых из других гетто. 16 августа в ответ на новую попытку депортации в Белостокском гетто вспыхнуло вооруженное восстание. До 300 бойцов из числа узников гетто 5 дней сопротивлялись превосходящим силам немецких и коллаборационистских украинских карателей. Части удалось прорваться в окрестные леса, где они присоединились к партизанскому движению. После подавления восстания узники гетто были депортированы в лагеря, часть в трудовые, но большинство в лагеря смерти: Треблинку и Аушвиц-Биркенау. Окончательно Белостокское гетто было ликвидировано в сентябре 1943 г. Лишь около 260 белостокским евреям удалось пережить войну.
346
В оригинале перевода абзац слева выделен чертой карандаша. Последнее предложение подчеркнуто карандашом. Гродно – белорусский город. Основан в XII в. Первые сведения о еврейской общине относятся к XIV в. Накануне Второй мировой войны почти половину населения города, около 30 тыс. из 60 тыс., составляли евреи. 23 июня 1941 г. город был оккупирован германскими войсками. Сразу же начались репрессии против евреев. В ноябре 1941 г. в городе было создано два гетто общей численностью в 25 тыс. человек. Гетто № 2 было ликвидировано в ноябре – декабре 1942 г. Гетто № 1 уничтожено в феврале – марте 1943 г., большинство его узников были направлены для уничтожения в Треблинку. Красная Армия освободила правобережную часть Гродно 16 июля, а левобережную 24 июля 1944 г. Освободителей удалось дождаться всего лишь около 180 евреям из Гродно и его окрестностей.
Как-то поздно вечером в Треблинку прибыл эшелон. Мы уже были заперты в бараках. Немцы и украинцы без нашей помощи занялись жертвами. Вдруг раздали крики и выстрелы. Целая очередь выстрелов. Мы не сдвинулись с места, но с нетерпением ждали рассвета. Каждый хотел знать, что произошло. На следующий день поле было усеяно трупами. Во время работы украинцы рассказали, что прибывшие сопротивлялись, когда их повели в камеры. Они начали трагическую борьбу, разбивали все вокруг. Разбили и ящик с золотом, находящийся при входе в камеру. Хватали палки и все что попало, сопротивлялись. Недолго продолжалась эта неравная борьба. Утром вся площадка была усеяна трупами, и около каждого лежало его средство обороны. Они погибли, а остальные оказались в газовой камере. Все они были изуродованы, некоторым поотрывали части тела. Утром все было кончено. Восставшие были сожжены, а мы еще сильнее убедились, что исхода и спасения для нас нет [347] .
347
Далее в англоязычном варианте начинается 10-я глава.
В это время ужесточилась дисциплина. Построили караулку, увеличили количество постов и поставили в лагерь № 2 телефон. Нам не хватало сил для работы. Началась посылка новых людей из лагеря № 1. Но они не выдерживали, все были истощенными. Через несколько дней, когда немцы поняли, что евреи для работы не годны, они их уничтожали. Им жалко было для них пищи. Ко мне прибыл шарфюрер – столяр, чешский немец, о котором я уже писал. Он посоветовался со мной, как построить четырехэтажную наблюдательную башню, которую видел в Майданеке [348] . Когда я ему все объяснил, он был доволен. Он выразил свою признательность тем, что принес нам хлеба и колбасы. Я ему дал размер дерева и винтов и начал строить. Когда я начинал новую работу, я знал, что моя жизнь продлится на несколько недель. Пока во мне нуждаются – меня не уничтожат.
348
Речь идет о концентрационном лагере / лагере смерти Люблин (Майданек), находившемся на окраине г. Люблин. Всего за 1941–1944 гг. здесь погибли не менее 90 тыс. узников. Отметим также, что здесь и далее в оригинальном переводе Майданек пишется на польский манер – «Майданку». Такое же написание встречается в документах и газетных публикациях июля – августа 1944 г., сразу по освобождении лагеря Красной Армией.
Когда я построил первую башню, пришел гауптштурмфюрер, выразил свое удовольствие и приказал вокруг лагеря № 2 построить еще таких три башни. Усилили охрану лагеря. Нельзя было переходить из одного лагеря в другой. Семь человек спланировали побег, они хотели бежать из лагеря через вырытый туннель. Четырех из них схватили. В течение дня их ужасно мучили – это было хуже смерти. Вечером по возвращении с работы всех собрали и на всеобщем обозрении этих четверых повесили. Один из них, Михель из Варшавы, перед повешением крикнул: «Долой Гитлера, да здравствуют евреи!».