Тренер

Девни Перри

Форд был прав, заставив меня заговорить о прошлом. Но не этот разговор, не печенье-монстр и не торт наконец-то успокоили мое сердце. Это были даже не его извинения.

Это была та фотография в его кабинете.

Я помнила тот день так, словно это было вчера. Мы стояли на футбольном поле после игры. Было чертовски холодно, и у меня онемели пальцы на ногах, но мне было наплевать, потому что «Дикие коты» победили «Гризли».

Я отдала свой телефон случайному незнакомцу в толпе, чтобы он сфотографировал меня, Форда и Торена. На снимке мои щеки были красными не только от холода, но и потому, что Форд обнял меня. Это были дни, когда я притворялась, что не влюблена в парня Сиенны.

Но я была так влюблена в Форда.

Его волосы были потными и от них шел пар из-за ношения шлема. Он стоял как Голиаф, его широкая фигура казалась еще больше из-за накладок.

Торен был с другой стороны от него, и как раз в тот момент, когда была сделана фотография, он улыбался кому-то вне кадра — вероятно, девушке. Если бы я не была влюблена в Форда, я, вероятно, была бы по уши влюблена в Торена Грили.

Он настоящий плейбой, и всегда им был. В колледже девушки падали в обморок от его дьявольской ухмылки и сверкающих серо-зеленых глаз. Именно неоспоримое обаяние Торена было таким неотразимым.

Ну, для большинства женщин. Торен всегда был мне только другом. Всегда добр. Всегда рядом, чтобы рассмешить меня. Всегда готов поспорить на что-нибудь тривиальное, потому что нам нравилось соревноваться друг с другом.

Ни для кого не было секретом, что Торен поддерживал связь с Фордом на протяжении многих лет, но он никогда не бросал это мне в лицо. Торен знал, что Форд был больной темой — или был ей раньше.

Сейчас это не задевало. Десять лет, и боль просто… ушла. Забылась.

Когда я посмотрела на ту фотографию в офисе Форда, то прежде всего увидела дружбу.

Отпустить обиду, смущение, которые я так крепко держала в себе годами, оказалось на удивление легко, если не сказать немного эмоционально. Вот почему мне нужна была минута одиночества в субботу. Не потому, что смотреть на фотографию было больно.

А потому, что это было не так.

Нам с Фордом никогда не суждено было завязать сказочный роман.

Хотя когда-то давным-давно мы были лучшими друзьями. Возможно, как и предполагал Форд, мы могли бы снова ими стать.

Улыбаясь, я открыла дверь полевого дома и направилась к лестнице. Под мышкой у меня оттопыривалась сумочка из-за бутылки с водой и пакета с ланчем. Я захватила свое последнее печенье-монстр, чтобы съесть позже, приберегла его на выходных. Хотелось надеяться, что Джоуи съела не слишком много и у нее не заболел живот.

Когда я смотрела на ее лицо, все еще было трудно не видеть Сиенну, но к тому времени, как я уехала в субботу, я видела в ней больше Форда. В основном в ее характере. Она была дочерью своего отца. Умная. Уверенная. Смелая. И у нее была твердая рука с кисточкой для лака.

Мои неоново-розовые ногти скользили по темно-синим перилам, пока я поднималась по лестнице на следующий этаж. Маникюр был безупречен, и этот оттенок был единственным ярким оттенком в моем сером наряде, состоящем из угольно-черных брюк и графитовой блузки без рукавов. Мои теннисные туфли, тоже серые, были новыми, с мягкой подошвой.

Может быть, когда этот маникюр начнет облезать, я попрошу Джоуи сделать другой. И я имела в виду именно то, что сказала Форду, что было бы забавно сводить ее на игру.

В офисе было тихо, когда я толкнула дверь на лестничную клетку, большинство кабинетов пустовали. Но в воздухе витал запах кофе, значит, кто-то опередил меня этим утром.

— Привет, Милли. — Дрю вышел из комнаты отдыха с дымящейся кружкой.

— Доброе утро. Как прошли твои выходные?

— Ездили на озеро. Было приятно уехать, насладиться выходными, пока они у нас еще есть.

— Осталось еще две недели. — Тогда мы будем завалены работой до, ну… июня.

Большинство старшекурсников уже были в городе. Но через две недели первокурсники переедут в общежития. Они всегда привносили в кампус новый уровень волнения и энергии. Начнутся занятия, а затем футбольный сезон.

Лично я не могла дождаться. Каждый год это было снова похоже на мой собственный первый год в колледже. Только на этот раз без драмы Сиенны.

Мой первый год начался хорошо. Это было захватывающее время. По крайней мере, я так думала. Оглядываясь назад, я понимаю, что весь тот год был запятнан Сиенной.

Но вначале нам было весело как новым соседкам по комнате. Как близким подругам.

Это было за год до того, как она встретила Форда, тогда она была другой. Милой. Или, может быть, я просто была наивна. Может быть, она всегда была змеей, и я не замечала ее истинной натуры, потому что была так счастлива иметь подругу.

В старших классах с друзьями было трудно. Особенно с девочками. Все жалели меня после смерти папы. Было трудно понять, действительно ли я нравлюсь людям такой, какая я есть, или они были добры только потому, что их родители сказали им быть милыми.

Но когда я поступила в университет Мишна, никто не знал, что я дочь Джека Каннингема. Это был новый старт. Новое начало. И Сиенна выбрала меня.

Она была великолепна и умна. Ей нравилось быть в центре внимания, и даже будучи первокурсницей, она стала популярной девушкой в команде по легкой атлетике. Очевидно, этого было недостаточно.

Каждая из нас соревновалась в беге на 800 метров, и, хотя Сиенна была быстрой, она не была быстрее меня. Она становилась резкой со мной всякий раз, когда я обгоняла ее на тренировках. К весеннему семестру, когда мы были в гуще соревнований и встреч, она почти не разговаривала со мной.

Затем однажды днем я вернулась в нашу комнату в общежитии пораньше с занятий только для того, чтобы подслушать, как она говорит гадости обо мне. Как она притворялась моей подругой только потому, что мы жили вместе. Как она не могла дождаться, когда съедет. Какой я была грустной и хандрящей, и это раздражало ее.

Да, мне было грустно. Я хандрила. Неделей ранее отмечалась годовщина смерти моего отца.

С этого момента я решила, что мне не нужна Сиенна в качестве друга, что, возможно, мне не нужны никакие друзья-девушки. Точка.