Тренер
Шрифт:
– Как у нас с Чешичем и Кесковым? – Столешников прищурился, вспоминая короткую медицинскую выдержку по результатам последних осмотров. – В каком состоянии?
Лариса приостановилась:
– Мы их продали.
– В смысле?!
Продали? Лучших игроков? Зачем?! Да что тут…
– Финансовые трудности.
И все, не больше и не меньше. Столешников поймал себя на мысли, что такая манера общения с работодателем хороша ровно на время, когда все прекрасно. А вот когда так…
– А… – черт, как ей объяснять спокойно?! – Почему
Лариса не дрогнула под напором его ярости, невозмутимо спросила:
– Что-то бы изменилось?
Столешников остановился, как игрок, забежавший в офсайд, зло и резко. Раздражение взорвалось внутри, наконец получив полную свободу и не давая себя поймать. Но он старался… Правда, он очень старался.
– Лара!
Все же остановилась. Слушает.
– Вы нормальный человек?!
Он видел, что ударил по больному. Дрогнул лед, дернулась щека, скулы разом стали резче. Лариса нахмурилась, застыла, вбив каблуки в беговую дорожку.
Столешников мелко задышал, заводясь с пол-оборота:
– Продаете ведущих игроков, не ставите меня в известность и мило так сообщаете об этом на ходу?!
Лариса, прикусив губу, уже открыла рот, собираясь ответить.
– Вот он!
Ну, конечно, и голос у него такой же, как внешность, сильный, уверенный… харизматичный. Руководитель, что тут скажешь.
Столешников повернулся к трибуне, откуда на него с Ларисой смотрели почти два десятка глаз и сколько-то там объективов.
Владимир Анатольевич, которому бы вместо должности «мэр», куда как больше подошло бы звание «генерал-губернатор», величественно, радушно и очень фотогенично сделал жест рукой, указывая на Столешникова.
– Вот он, друзья! Юрий Столешников!
Не хватало только громких аплодисментов.
– Ничего, что я вас так торжественно?
Мэр улыбнулся. Не улыбка, а реклама прямо, то ли стоматологическая, то ли предвыборная. До того выверенная и грамотная, миллиметр в сторону и уже не то, а так – с любых ракурсов фотографируй.
Вот как сейчас.
Щелк-щелк-щелк, невысокая сухонькая женщина непонятного возраста успела сделать сразу несколько снимков, пока Столешников и Лариса подходили ближе. Лариса поморщилась, стараясь уйти из кадра.
Мэр руку жал как соревновался, жестко, сильно. Столешников отвечать не стал, зачем?
– Ужасно рад, – мэр улыбнулся еще раз, повернулся, на миг застыв в другом ракурсе. – Как добрались?
Надо улыбнуться в ответ, открыто и как можно доверительнее. Играть – так играть.
– Спасибо, ничего.
Щелк-щелк…
– Маша, спасибо, – Лариса сделала останавливающий жест женщине с ее солидной зеркалкой. – Все, уйди отсюда.
Расстроилась та или нет – непонятно. Но новую жертву для снимков нашла быстро, затерявшись в толпе, окружавшей Владимира Анатольевича.
– Ну, думаю, поболтаем потом, так? – Мэр спрятал улыбку за деловой маской. – А теперь, пойдемте, на вопросы ответим.
Лариса незаметно и очень как-то по-свойски взялась за рукав его пиджака. Столешников старательно смотрел в другую сторону. Вот оно как, значит…
– Пап, дай нам минуту, пожалуйста. Договорить.
Мэр тяжело взглянул на Столешникова, но кивнул, отходя:
– Только быстрее, я потом сразу уезжаю.
И вернув на лицо выражение искренней доброжелательности, пошел к окружению.
Лариса повернулась к своему новому главному тренеру, вздохнула. Ну… послушаем…
– Давайте так, Юрий… – поджала губы и сразу продолжила: – вон там сидят журналисты. Выйти к ним в любом случае придется. Не нравится команда, можете сказать: я передумал, меня не проинформировали, уезжаю… У меня к вам претензий никаких.
Да ну?! Ох, как ему бы сейчас хотелось…
– Разумеется… Иногда сдерживать злость очень сложно. Вот как сейчас. Именно так и сделаю.
Лариса кивнула. Но…
– Решать вам. Только… – ну, давай, госпожа президент, не томи. – Сколько вы там без работы просидели? Вот и дальше сидеть будете. Потому что другую дуру, которая доверит вот это всё человеку с такой репутацией, вы вряд ли найдете.
Вот так, значит…
Столешников нахмурился, даже, наверное, покраснел, черт знает. Лицу точно жарко, аж горит все. Пожалела… или нет? Он оглянулся, оглядел газон. Его, Юрия Столешникова, газон редкого второго шанса.
«Шанс… он не получка, не аванс…»
Обернулся к Ларе, наблюдавшей за ним без каких-либо эмоций. А она молодец… еще какая молодец. И, что в итоге?
Игрушкой-то тут вроде как и не пахнет, получается? А папа… хорошо, что он такой есть. Может, проблем меньше, чем у других тренеров-неудачников. Так что…
Столешников кивнул на совсем уже истомившихся журналистов, пропуская ее первой. Так правильно.
Стулья на пресс-конференции оказались легкими и пластиковыми. Страх как Столешников их не любил. Так и напрягал ноги, чтобы ничего под ним вдруг не треснуло. Хорош будет новый главный тренер на своей первой пресс-конференции, если левая задняя ножка вдруг сломается.
Лариса сидела рядом, всем своим видом уверяя присутствующих в грядущих успехах команды.
– Добрый день. «Кубанские вести». Юрий, скажите, вы удивлены приглашением в наш город?
Какой оригинальный и интересный вопрос. Пошутим в ответ, это понравится:
– Я? Я удивлен, что у вас президент – женщина. Лара, без обид.
А она, скорее всего, все ждет, когда Столешников скажет: «Аривидерчи, неудачники, я улетаю ближайшей почтовой совой». Неудобно как-то.
Ну, с этим потом разберемся, лишний раз перед ней можно и извиниться. В конце концов, она – президент, ей за клуб переживать по должности положено, да и… и женщина, что еще важнее. Не обломитесь, Юрий Валерич, ничего страшного. Так, кто там у нас еще?