Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы
Шрифт:
Хотя сестры не делали секрета из существования чар, замедляющих старение, у простых людей это не укладывалось в голове. На их жизни эта магия никак не сказывалась. Люди гордились тем, что живут возле Дворца, гордились его великолепием и могуществом, но при этом относились к нему с настороженностью, граничащей со страхом. Они не осмеливались задумываться о магии, подобно тому, как человек радуется солнечным лучам, но не осмеливается поглядеть на солнце.
Когда мать умерла, Верна жила во Дворце уже сорок восемь лет и выглядела на пятнадцать.
Она помнила и
Дочь Верны и Джедидии не обладала даром и Дворцу была не нужна. Верне сказали, что будет лучше, если девочку вырастит другая семья, где ее будут любить и обеспечат нормальную жизнь. Лишенным дара трудно жить во Дворце, а Верна должна была трудиться во имя Создателя. Она согласилась.
В соответствии с обычной в таких случаях практикой Лейтис не знала, что ее вырастили чужие люди. Верна полагала, что оно и к лучшему. Что за мать из сестры Света? Дворец хорошо обеспечил удочерившую Лейтис семью, так что Верна могла не беспокоиться за благополучие дочери.
Она несколько раз навещала ее в качестве сестры, которая приносит благословение Создателя добропорядочной работящей семье. Лейтис выглядела вполне счастливой. Когда Верна видела ее в последний раз, она была седой и дряхлой, ходила лишь с палочкой. Лейтис не помнила, что Верна – та самая сестра, что приходила к ней шестьдесят лет назад, когда она еще играла с друзьями в салочки.
Получив благословение, Лейтис улыбнулась Верне и сказала:
– Спасибо, сестра. Вы такая талантливая для вашего юного возраста.
– Скажи, Лейтис, ты хорошо прожила жизнь?
Дочь Верны задумчиво улыбнулась.
– Ах, сестра! Я прожила долгую и счастливую жизнь. Пять лет назад умер муж, но за исключением этого Создатель избавил меня от горестей. – Она улыбнулась. – Жаль только моих каштановых волос! Когда-то они были такими красивыми, точно как ваши! Да-да, клянусь вам!
Милостивый Создатель, сколько же лет прошло со смерти Лейтис? Должно быть, не меньше пятидесяти. У Лейтис были дети, но Верна не пожелала узнать даже их имена.
Ее душили рыдания.
Она стольким пожертвовала, чтобы стать сестрой. Она хотела всего лишь помогать людям. И никогда ни о чем не просила.
А с ней обошлись, как с последней дурочкой.
Она не хотела быть аббатисой, но, став ею, всерьез надеялась, что сможет воспользоваться своим положением, чтобы сделать жизнь людей лучше – ведь ради этого она и жила. А из нее опять сделали марионетку.
Прижимая к груди плед, Верна горько плакала до тех пор, пока последние лучи солнца не погасли за окном. От слез у нее жгло в горле.
Уже глухой ночью Верна решила наконец пойти спать. Ей не хотелось оставаться в убежище аббатисы. Это насмешка. Она не аббатиса. Выплакав все слезы, Верна чувствовала лишь полное отупение от пережитого унижения.
Она не смогла открыть дверь, и ей пришлось ползать на четвереньках по полу в поисках перстня. Закрыв за собой дверь, она снова надела его на палец. Напоминание об унижении, символ ее собственной глупости.
Деревянной походкой Верна вошла в кабинет аббатисы.
И надо не забыть завтра извиниться перед Уорреном. Это не его вина. Она вела себя непозволительно.
Уже выходя в приемную, Верна остановилась.
Установленный ею щит был нарушен. Верна оглянулась на стол. Новых бумаг не появилось.
Кто-то тут шарил.
Глава 26
По палубе барабанил дождь. Босые матросы изготовились прыгнуть на берег. Когда корабль подошел достаточно близко к причалу, они одним махом оказались на суше, не выпуская из рук мокрых причальных канатов. С невероятной быстротой они обмотали их вокруг кнехтов. Корабль скрипел и раскачивался, но матросы подтянули «Леди Зефу» к причалу и накрепко пришвартовали.
Сестра Улиция, вместе с другими сестрами Тьмы стоя под проливным дождем, наблюдала за капитаном Блейком, который расхаживал по палубе, суровым голосом выкрикивая команды. Он не хотел в такую погоду, да еще в темноте, заводить «Леди Зефу» в тесную гавань. Он собирался встать на якорь в акватории и высадить женщин на берег в лодках, но Улиция не испытывала ни малейшего желания оказаться в воде в полумиле от берега, поэтому ответила на предложение капитана решительным отказом. Одного ее взгляда хватило, чтобы он замолк на полуслове, стиснув зубы, вернулся к своим обязанностям.
Подойдя к сестрам, капитан сдернул с головы мокрую шляпу.
– Скоро вы будете на берегу, дамы.
– Видите, это оказалось совсем не так трудно, как вы думали, капитан, – бросила Улиция.
– Да, удалось пришвартоваться благополучно. – Блейк нервно мял шляпу. – Хотя я до сих пор не понимаю, почему вы не захотели высадиться в заливе Графан. Возвращаться в Танимуру по суше мимо этих проклятущих военных кордонов – задачка не из легких. Морем было бы куда проще.
Капитан не стал уточнять, что тогда он смог бы отделаться от пассажирок на несколько дней раньше, хотя, безусловно, в первую очередь по этой причине он с уклончивой любезностью предлагал доставить их прямо в Танимуру, куда они, собственно, и собирались. Улиция в душе была полностью с ним согласна – беда была только в том, что у нее не было выбора. Она сделала так, как ей было приказано.
Улиция посмотрела на берег. Он ждал их там. Ее спутницы тоже пристально вглядывались во тьму.
В коротких вспышках молний можно было различить окружающие залив холмы и на одном из них – крепость.
Джегань был там.
Встретиться с ним во сне – это одно дело. В конце концов, всегда можно проснуться. А вот предстать перед ним во плоти – дело совсем другое. Проснуться уже не получится. Улиция плотнее закуталась в шаль. Джегань когда-нибудь тоже не сможет проснуться. Ее истинный Повелитель получит его душу и заставит заплатить по счетам.