Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы
Шрифт:
Владетель, несомненно, будет доволен, когда сестры Тьмы восстановят его власть в этом мире, и вознаградит их, дав возможность полюбоваться на мучения Джеганя, если им этого захочется. А им захочется непременно.
Экипаж остановился перед воротами крепости. Здоровенный солдат, увешанный таким количеством оружия, которого хватило бы, чтобы в одиночку уничтожить средних размеров армию, приказал сестрам Тьмы выходить. Они в молчании прошли под дождем в ворота, и решетка опустилась за ними. Их провели в темное помещение и велели ждать стоя. Можно подумать, что у женщин могло
Тем более что они надели свои лучшие платья: Тови – темное, в котором она выглядела чуточку изящнее; Цецилия – зеленое, отделанное по вороту ажурной лентой, которое прекрасно гармонировало с ее седыми волосам; Никки – простое черное, с тугим корсетом. Мерисса предпочла алое, своего любимого цвета, которое как перчатка облегало ее великолепную фигуру. Эрминия выбрала темно-синее платье, которое очень шло к ее глазам цвета небесной синевы. Улиция тоже надела синее платье, только более светлого оттенка, с кружевными манжетами и таким же воротничком.
Все они хотели быть красивыми, когда будут убивать Джеганя.
На голых каменных стенах торчали только два факела. Ожидание затягивалось, и Улиция почувствовала, как гнев ее начинает разгораться сильнее. То же самое чувствовали и ее подруги.
Наконец в эту же комнату ввели моряков, и один из солдат, открыв внутреннюю дверь, резким кивком велел сестрам войти. Коридоры крепости оказались такими же мрачными, как и то помещение, где они столько времени прождали. Что же, в конце концов, это боевая крепость, а не дворец, и комфорт здесь не обязателен. По пути Улиция не заметила никакого иного освещения, кроме воткнутых в грубые подставки факелов. Ни одного масляного светильника. Тяжелые двери обиты железом. Все это очень смахивало на большую казарму.
Стражники распахнули двойные двери и встали по обе стороны дверного проема. Один из них небрежным жестом приказал сестрам пройти в зал. Улиция поклялась себе и своим подругам запомнить его лицо и заставить заплатить за наглость. Вслед за сестрами в зал вошли моряки. Звон оружия и топот сапог конвоя эхом отдавались от мрачных стен.
Зал оказался огромным. Высокие окна не были застеклены, и дождь проникал внутрь. Вдоль стен горели жаровни и потрескивали факелы, добавляя к запаху сырости вонь горелой пакли. В пляшущих отсветах пламени зал казался нереальным, словно тоже был продолжением сна.
Между двумя жаровнями стоял тяжелый стол. За столом сидел один-единственный человек. Лениво жуя кусок истекающей жиром свинины, он взглянул на вошедших.
В таком освещении трудно было с точностью сказать, Джегань это или нет. А сестрам нужно было знать наверняка.
Позади стола вдоль стены стояли люди, причем не солдаты. На мужчинах были только белые штаны, а на женщинах – прозрачные одеяния, напоминающие мешки, перевязанные на талии. С таким же успехом они могли бы ходить просто голыми.
Мужчина за столом поднял руку и поманил сестер пальцем. Они двинулась к нему через громадный зал. На расстеленной перед столом медвежьей шкуре сидели еще две рабыни. И они, и женщины у стены были неестественно неподвижны. У каждой сквозь
Сестры молча остановились перед столом. Рабы даже не посмотрели в их сторону. Все их внимание было приковано к мужчине, в одиночестве сидящему за огромным столом.
Теперь Улиция узнала его.
Джегань.
Он был среднего роста и на вид очень силен. Широченные плечи распирали распахнутую на груди меховую жилетку. Мощная волосатая грудь увешана золотыми цепочками, которые явно когда-то принадлежали королям и королевам. Громадные мускулы на руках перехвачены широкими серебряными браслетами, а каждый толстый палец украшен золотым или серебряным перстнем.
Сестры отлично знали, какую боль могут причинить эти пальцы.
Отблески огня играли на бритой голове Джеганя. Кстати, бритая голова весьма гармонировала со всем остальным. Улиция не могла себе представить его с волосами. Он выглядел бы менее устрашающе. Шея Джеганя вполне подошла бы быку средних размеров. Из золотого кольца, вставленного в левую ноздрю, к золотому колечку на левом ухе тянулась тоненькая золотая цепочка. Джегань был чисто выбрит за исключением двух коротких усиков над верхней губой и клочка волос в центре подбородка.
Но больше всего поражали его глаза. Они были лишены белков. Вообще. Сплошной серый цвет, переходящий в чернильную тьму, но при этом у того, на кого он смотрел, не возникало сомнений, что император смотрит именно на него.
Не глаза, а два очага кошмара.
Ухмылка Джеганя стала шире и превратилась в зловещую улыбку.
– Вы опоздали, – произнес он низким скрежещущим голосом, который сестры так хорошо знали.
Улиция не стала терять времени на ответ. Она мысленно отдала приказ уничтожить все в радиусе двадцати миль вокруг и выпустила на волю бурлящую в ней магию. Объединенная ярость Магии Ущерба и Магии Приращения вырвалась на свободу. Воздух мгновенно раскалился и вспыхнул ослепительным светом.
Улиция сама изумилась той силе, что выпустила наружу.
Ткань реальности лопнула.
Последняя мысль Улиции была о том, что она наверняка погубила весь мир.
Глава 27
Медленно и постепенно к ней возвращалось зрение. Сначала она увидела жаровни, потом – факелы, потом – темные каменные стены и, наконец, людей.
На мгновение все ее тело словно бы онемело, но чувствительность тут же вернулась тысячами болезненных уколов, и Улиция едва не задохнулась от боли.
Джегань отломил ножку от жареного фазана и ткнул ею в Улицию.
– Знаешь, в чем твое слабое место? – спросил он, не прекращая жевать. – Ты пользуешься магией со скоростью мысли. – На жирных губах снова появилась ухмылка. – А я, как ты знаешь, сноходец. Я использую тот промежуток времени, когда между мыслями пустота. Я проскальзываю туда, куда не может попасть больше никто.
Он откусил от ножки и снова наставил ее на Улицию.
– Видишь ли, в этом промежутке время для меня безгранично, и я могу делать все, что захочу. С тем же успехом вы могли быть каменными статуями и пытаться меня поймать.