«Третий ангел вострубил...» (сборник)
Шрифт:
– Но у меня никогда не кололо в почках!
– Знаете, сидит такой камушек в почке, постепенно растет в размерах, но не перекрывает тока мочи и в силу своих солидных размеров уже не может продвинуться дальше из лоханки в мочеточник и вызвать колику. Иногда он начинает ворочаться и ранит стенки почечной лоханки. Тогда кровь в моче есть, а боли нет. Да вы не волнуйтесь! Вас обследуют и подлечат в госпитале, а когда выпишитесь, то вся эта кампания уже закончится.
Объясняя все это больному, доктор не очень верил своим словам. Он уже не раз слышал от Соколова об участившихся обращениях солдат, находившихся
Передав больного персоналу госпиталя, Соколов, прислонившись к двери уазика, закурил сигарету. Лейтенант Векслер и водитель, сидя на бордюрном камне тротуара, смотрели на доктора Соколова и ждали дальнейших распоряжений.
– Теперь вторая задача, - после небольшой паузы произнес он.
– Надо приобрести водочку - господа офицеры заказывали.
– Так ведь «сухой закон», трибунал и прочее - ты разве не слышал, как об этом комбриг говорил!
– в полном недоумении произнес Михаил.
– Сухой закон - это для солдатни. В отношении офицерского корпуса подобных распоряжений не поступало. Короче: в сложенные и подвешенные к крыше санитарной машины носилки помещается двенадцать бутылок. У нас двое носилок, то есть двадцать четыре бутылки. Главное, чтобы нас не остановили для проверки перед въездом в зону - не все знают об избирательности сухого закона. Ну, поехали?!
Проезжая по Крещатику, Соколов велел водителю остановить машину. Было жарко. Михаил еще издали заметил длинный хвост очереди за мороженным. За месяц нахождения в зоне, питаясь консервами, он мог только мечтать о таком деликатесе. Машина остановилась недалеко от киоска. Доктор Векслер и водитель, одетые в форму войск химической защиты, выскочили из машины и быстрым шагом направились к киоску. Завидев их, длинная очередь как будто растворилась. Продавщица нервным голосом скороговоркой выпалила: забирайте вместе с ящиком - там осталось несколько порций, только, ради Бога, не приближайтесь ко мне и уходите скорее!!!
Опешившие от неожиданности военные взяли указанный продавщицей ящик и пошли к машине. Отношение к ним, как к прокаженным, было до боли обидным. Соколов встретил их косой усмешкой: хавайте здесь, только не простудитесь - в зону ввозить все равно ничего нельзя! И поехали, наконец, выполнять «главное» задание!
Загрузив в сложенные носилки водку, Соколов взял одну из бутылок и перелил ее содержимое в солдатскую фляжку. «Авось пригодится!» - побурчал он.
Вдоль Крещатика буйно и торжествующе, вопреки всему, цвели каштаны. Воздух был пропитан ароматами весны.
За несколько километров до въезда в зону на дороге появилась одинокая фигура. Причин для беспокойства не было: по уставу патрульных должно было быть как минимум двое. Однако доктора были неприятно удивлены, когда приближающийся человек сделал им требовательный жест рукой. «Ну, кажется, влипли», - пробурчал Соколов.
Машину остановил стоявший на дороге капитан. Он внимательно осмотрел киевский пропуск, прикрепленный к лобовому стеклу, открыл задние двери и пробежал глазами по салону.
– Что в носилках?
– отрывисто спросил он.
– Медикаменты, - не моргнув глазом, выпалил
– Мне приказано останавливать для досмотра все машины, возвращающиеся в зону. К сожалению, моя патрульная команда еще не подтянулась. Так что проедем до комендатуры - тут недалеко.
Соколов потеснился. Капитан лихо запрыгнул в кабину и захлопнул дверцу.
Владимир Иванович нарушил молчание первым.
– Как вас величать, капитан?
– Виталий Евгеньевич.
– Вы, вижу, тоже не кадровый военный. Вот мы с коллегой врачи из районной больницы. А вы, Виталий Евгеньевич, кем были на гражданке, до призыва?
– Я инженер-железнодорожник.
– А, это благодаря вашему ведомству мы так стремительно были доставлены к месту назначения: по зеленой волне, без единой остановки и на предельной скорости.
Капитан ничего не ответил. Михаил сидел в салоне на переднем сиденье и с напряжением следил за развитием событий в кабине микроавтобуса. Тем временем Соколов, обращаясь к капитану, произнес:
– Виталий Евгеньевич, я предлагаю по этому случаю выпить по сто грамм за ваш успех и ваше здоровье - вы же знаете древний российский закон: надо обязательно выпить, чтобы пожелание сбылось!
Соколова несло. Употребив всю свою эрудицию, он припомнил события из отечественной истории и истории минувшей войны, когда только принятые «на грудь» сто грамм спасали положение. Ему удалось убедить капитана прикоснуться к заветной фляжке, из которой он тоже отхлебнул приличный глоток. Он предлагал все новые и новые тосты, жестами прося Михаила наполнить опустевшую фляжку, и лейтенант опорожнил туда еще одну бутылку водки, вынутую из носилок. Соколов не пьянел, чего нельзя было сказать о капитане. С трудом успев выяснить место, где капитан квартировался, Соколов продолжал уже разговаривать один. Виталий Евгеньевич больше не отвечал ему - он мирно похрапывал, раскинувшись на переднем сиденье.
Доехав до упомянутого ранее капитаном места - небольшого дома, притулившегося на самом краю деревни, доктора взвалили Виталия Евгеньевича на плечи и постучали в дверь избы. Им открыла невысокого роста пожилая женщина. Приятели занесли капитана в дом и положили его на кровать. «Ишь как умаялся-то, сердешный!» - жалостливо произнесла хозяйка.
Глава 4
На ночном оперативном совещании в штабе батальона появилось несколько незнакомых лейтенанту лиц. Одним из них был молодой майор в форме военно-воздушных сил. Он внимательно рассматривал людей, сидевших в палатке, и почему-то дольше всего задержал свой взгляд на лейтенанте Векслере.
«Откуда здесь у нас представитель авиации? Может, он имеет отношение к разведывательным вертолетам?» - подумал лейтенант.
Михаил также обратил внимание на молодого капитана с приколотым к гимнастерке орденом Красной Звезды. Выражение лица его было подавленным. Слушая комбата, он смотрел на земляной пол палатки и не задавал вопросов. Когда все закончилось и люди стали расходиться, капитан обратился к Михаилу:
– Доктор, нет ли у вас какого-либо средства от кашля.
В зоне кашель не был чем-то редким, и о причине его было судить трудно. Но, скорее всего, кашель вызывала вдыхаемая радиоактивная пыль.