«Третий ангел вострубил...» (сборник)
Шрифт:
– Дезертира поймали, - объяснил подошедшему лейтенанту Векслеру один из толпившихся рядом солдат, - мы уже почти подъехали к лагерю, как он выпрыгнул из крытого кузова и сиганул в лес. Благо ехали медленно, и он, спрыгнув, не сломал себе ничего. Ну, мы - за ним: еле догнали. Ребята, которые с ним в палатке живут, рассказывали, что он последние дни шибко грустил. Все жену и детей вспоминал. Сетовал, что никогда их не увидит, умрет от радиации. Теперь уж точно долго не увидит - знамо дело, под трибунал пойдет.
Как-то вечером в палатку доктора Векслера заглянул его старый знакомый, врач соседнего батальона, доктор Семен Шмулевич. Со времени их последней встречи на летном поле
– Привет! Как дела? Чем занимаешься?
– спросил Семен.
– Да вот, вернулся со станции сейчас, пытаюсь навести порядок в журнале приема больных, - ответил Михаил. Он был рад приходу Семена. Из всего населения лагеря в той, прежней жизни он был знаком только с двумя - Владимиром и Семеном. И хотя его и доктора Шмулевича до всей этой истории объединяли только служебные отношения, в этой напряженной обстановке и Семен казался не чужим.
– Ну и что интересного на станции? Я, к слову сказать, там так до сих пор ни разу и не был.
– Все довольно прозаично. Много неразберихи. Вот несколько дней назад говорил с одним кадровым офицером из нашего батальона. Так он похвастался, что когда возит людей на станцию, то намеренно занижает записанную дозу облучения, чтобы задержать людей на работах в «зоне». Говорит, что тем самым уменьшает количество новых мобилизованных и сохраняет большую часть мужского населения страны необлученными. Я его спросил, кто дал ему право решать судьбу этих несчастных, и знаешь, что он мне ответил? Что не видит большой разницы между двадцатью пятью и сорока пятью рентгенами. Что ты скажешь на это?
– Я полностью согласен с тобой. Надо думать о людях. В наших руках их здоровье, если не жизни.
– Система расчета полученной дозы здесь, мягко говоря, крайне несовершенна. Мы считаем только дозу при нахождении на станции или в деревнях, не учитывая облучения при нахождении в лагере или по дороге на объект и обратно? Я с ним не согласен. По моему мнению, честнее записать чуть большую дозу, чтобы хоть как-то уменьшить недостатки записной системы.
– Ну и что же ты делаешь с записыванием доз?
– Так стараюсь немного завышать их, чтобы учесть хотя бы часть из неучтенного. Это довольно рискованно. Я надеюсь, ты понимаешь, что эта информация не для разглашения.
Возникла пауза. Михаил как будто о чем-то задумался. Лейтенант неожиданно вспомнил, как несколько дней назад он с группой из тридцати солдат прибыл на станцию, чтобы укладывать и разравнивать привезенный грузовиками бетон. Солдаты стояли на открытом пространстве под невидимыми смертоносными лучами, исходящими от развороченного реактора, и ждали приезда автомобилей-бетономешалок. Чтобы защитить людей, он отправил их в укрытие, а сам произвел с дозиметрическим прибором ДП-5 разведку местности. Территория была относительно безопасной. В этот день не было ветра со стороны реактора и не было выбросов. Только в одном из дальних углов территории от участка травы исходило сильное излучение. По-видимому, туда попали при взрыве несколько мелких фрагментов разрушенных графитовых стержней. Запомнив для себя этот участок, чтобы не допустить туда солдат, он сообщил по рации в штаб на станции о радиационной обстановке (с применением своего «повышающего коэффициента») и продолжал ждать грузовики.
Неожиданно появилась группа людей - генерал в сопровождении младшего офицера и двух солдат. Генерал довольно грубо спросил, почему сообщенный мной уровень радиации значительно расходится
– Да, здесь, пожалуй, радиация выше, чем вы сообщили, - более спокойным тоном сказал генерал.
– Это потому, что уровень радиации меняется и зависит от направления ветра - ответил он. После этого «опасная» группа медленно удалилась. На счастье лейтенанта никто из них не разбирался в дозиметрии.
– Послушай, Векслер, мне кажется, что ты слишком часто ездишь на станцию, - прервал его размышления Семен.
– Есть масса способов остаться в лагере или выезжать в сторону Киева. Я, например, езжу в Киев для медицинского снабжения бригады. Все равно всех нас вывезут отсюда одновременно. В лагере, по крайней мере, ты сам контролируешь зону своего облучения и можешь даже снижать ее. Я распорядился накрыть пол в палатке, где сплю, брезентом. Санитары два раза в день производят влажную уборку, а землю вокруг палатки, чтобы не пылили, поливают водой. Главное выиграть время!
– Не знаю, наверное, это глупо. Я не люблю громких слов, но когда все ребята там, а ты здесь, как-то не по себе становится. Если уж судьба забросила нас в это место, то надо постараться и тут оставаться человеком. Кстати, хотел рассказать тебе об одном эпизоде. Вчера я и мой взвод больше двух часов ждали машины с бетоном. После того как солдаты получили дозволенные дозы облучения, я отправил их в душевые, а сам немного задержался. Тем временем подъехали две машины с бетоном. Я вызвал по рации подкрепление со станции, а пока ждал, принялся разравнивать бетон. Помощь подоспела примерно через час. Мне рассказывали, что были случаи, когда сваленный в кучу бетон застывал горой, и назавтра посылали новую группу солдат с отбойными молотками очищать территорию. Эта дополнительная группа также работала под непрерывным облучением.
– Я думаю, что каждый здесь в первую очередь должен позаботиться о себе. Вот ты - молодой парень. Тебе еще предстоит завести семью. И - поверь мне - твой героизм тут никому не нужен! О нем никто не вспомнит, а тебе всю оставшуюся жизнь предстоит зализывать эти раны! На станции ты не застрахован от разных непредвиденных ситуаций. В лагере же намного спокойнее! Подумай над этим!
Секретным Протоколом № 9 от 8 мая 1986 г. Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями, превышающие прежние в 10 раз. В особых случаях разрешалось увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние в 50 раз.
На следующее утро к Михаилу в столовой подошел доктор Соколов. Улыбаясь, он хлопнул Михаила по плечу:
– Сегодня на станцию не едешь! С разрешения комбрига ты сопровождаешь больного и меня в Киев. Повезем тяжелого пациента в военный госпиталь. По пути выполним еще одно небольшое, но ответственное поручение командования, - многозначительно добавил он.
– Надень химическую форму: все же официальное мероприятие!
– С чем больной?
– поинтересовался Михаил - Почечное кровотечение. Совсем плох парень!
По дороге в Киев, сидя в салоне зеленого микроавтобуса УАЗ рядом с лежащим на носилках больным, лейтенант смотрел в окно на проносившиеся мимо рощи и перелески. Он впервые после начала кампании выезжал за пределы тридцатикилометровой зоны.
Лежащий на носилках сорокалетний мужчина, скосив глаза на сидящего рядом с ним врача, робко спросил:
– Доктор, а у меня не рак?
–Да что вы!
– ответил ему Михаил.
– Кровь в моче - это частый признак камней в почках - почечных колик.