Третий дневник сновидений
Шрифт:
– Что ты говоришь?!
– воскликнула я.
– К сожалению, я ужасно плохо тебя понимаю: музыка слишком громкая. «Нижнее бельё и логистика пикши»?
– Проклятая корова, - опять сказала Эмили тоном старухи.
– Спасибо. Также и тебе!
– Танцевальными движениями я удалялась от неё, не переставая улыбаться.
Дальше, у книжных полок, я возле Грейсона опять обнаружила наконец Генри и Персефону, а Джаспер остановил музыку, чтобы ещё раз обнять обоих друзей и сказать им, как он их любит. Вино он давно оставил на белом пианино. Так что отец его, по меньшей мере,
На мгновение могло показаться, что Джаспер от избытка чувств сейчас обнимет и Персефону, которая специально пододвинулась к нему поближе, но в тот самый момент, буквально в ту же секунду, зазвучала новая композиция, а именно «Sympathy for the Devil».
В комнату вошёл Артур и привлёк общее внимание к себе. Подмышкой у него было три упаковки по шесть пластиковых бутылок пива, и выглядел он ангелом с рекламы нива. Похоже, все были этому рады.
Все, кроме Грейсона, Генри и, конечно, меня. Мы инстинктивно придвинулись друг к другу. А Генри схватил меня за руку и с упреком сказал:
– Не говори, пожалуйста, Джаспер, что ты его пригласил!
Джаспер развёл руками:
– Ох, друзья! А что же я всё это время вам объяснял? Что такое дружба и чему я научился во Франции? Друзья превыше всего! Мне кажется, вы достаточно долго обижались друг на друга.
– Тебе во Франции отказала память и ты совсем забыл, что натворил Артур?
– Грейсон мрачно смотрел, как Артур в манере лучших Санта-Клаусов раздаёт банки с пивом направо-налево и всё больше приближается к нам.
Мик Джаггер пел: «Pleased to meet you, hope you guess my name. But what's puzzling you, is the nature of my game».
– Да идите же, - сказал Джаспер, - вам нужен какой-то толчок. Забудьте про этих проклятых демонов, эти глупости детских снов, проснитесь, наконец. Артур наш лучший друг ещё с начальной школы. Допустим, он совершал ошибки, но, во-первых, никто без них не обходится, а во-вторых, многое из того, что случилось тогда, выросло на почве, подготовленной Анабель...
– Правда?
– спросила Персефона, которая, широко раскрыв глаза, прислушивалась к разговору.
– Я же знала, что с вами что-то было. Но что именно?
Она уже бормотала не очень разборчиво. Я воспользовалась возможностью и застегнула, наконец, молнию на её платье, хотя мне для этого, к сожалению, пришлось отпустить руку Генри. Персефона в знак благодарности лишь слегка икнула.
– До сих пор никому не пошло на пользу желание жить старыми историями, - ответил Джаспер, не замечая, как гневно блеснули глаза Генри.
– Надо просто выйти из их тени и начать сначала. Настоящая дружба когда-нибудь даст себя знать. А мы здесь лучшие друзья, какие только были когда- либо и остались сейчас на свете, ведь правда, Артур?
– Правда. Вы четверо мушкетёров... мушкетёров.
– Персефона опять вмешалась разговор, бормотание её стало ещё неразборчивей.
– А ты, Артур, самая славная и красивая мушка из всех. У тебя такая крутая шевелюра! И кожа такая прикольная! Нежная, как фарфор.
– Спасибо, Персефона.
– Артур теперь стоял перед нами. Он успел раздать всё пиво и улыбался почти застенчиво.
– Хей!
В ответ не улыбнулся никто, кроме Джаспера. Мы, онемев, уставились на Артура: Персофона - с широко раскрытыми глазами, восторженно и с любопытством, мы - с отсутствующим видом, по возможности равнодушно. Меньше всего Артуру стоило думать, что мы его боимся. Хотя про себя я, к сожалению, могла так сказать. Мне не удавалось отделаться от мыслей про бедного Тео Эллиса и про то, как Артур ему отомстил, когда тот отважился бросить ему вызов.
«Just call те Lucifer. Cause I'т in need of some restraint» - пел Мик Джаггер.
А Генри, вскинув брови, заметил:
– Твой любимый саундтрек, Артур.
Джаспер с упрёком пихнул его локтем, подошёл к Артуру и демонстративно обнял его.
– Хорошо, что ты здесь, с нами. Грейсон и Генри тоже рады, они только не показывают виду. Но в глубине души они сознают, что для такой дружбы, как наша, не имеют знамения некоторые расхождения во взглядах. Дорогой наш и все вы, теперь что-то должно сдвинуться с мёртвой точки.
– Дай им немного времени, - сказал снисходительно Артур.
– Понимание приходит иногда, лишь, в крайнем случае, когда по-настоящему нуждаешься в старых друзьях. И это произойдёт скорей, чем вы, может, думаете.
– Он слегка наклонился, деланая робкая улыбка сменила на его лице обычно самоуверенное выражение.
– Я говорю лишьSaros-Zyklus.
Мы ничего не отвечали, продолжали держаться невозмутимо. Я, во всяком случае, молчала хотя бы потому, что мне не приходило на ум ничего, кроме «Ха?». О Saros- Zyklus я слышала впервые. Вдобавок моё внимание отвлекла Персефона, она как раз сейчас отошла от нас. Я смотрела, как она спешит покинуть комнату. Может, ей стало плохо от вина? Или её сестра появилась раньше, чем она ожидала, и Персефона не хотела попадаться ей на глаза в этом платье?
Артур совершенно точно оценил наше молчание.
– О, Анабель ещё не посвятила вас в свои расчёты?
– Он обеими руками изобразил в воздухе кавычки.
– Эти её не всем понятные таинственные смертельные угрозы... Она говорила, что вам не пережить день солнечного затмения?
Нет, этого она не говорила. Но какая-то угроза была.
– С некоторых пор она уже с ним не беседует, - продолжал Артур, и по моим рукам пробежали знакомые мурашки.
– Я имею в виду демона, Повелителя тьмы. Или наоборот.
– Он коротко засмеялся.
– Того, от которого нам, во всяком случае, не приходится ждать ничего доброго, так думает Анабель.
– Но тебя-то он уже считает своим, - довольно холодно произнёс Грейсон.
Я сжала руку Генри, потому что вдруг подумала, что через две недели действительно ожидалось солнечное затмение.
Мы собирались наблюдать это событие на школьном дворе, обзаведясь защитными очками и разными измерительными инструментами, которые уже мастерили из бумаги на уроках физики.
– Артур слабо улыбнулся: Если серьёзно, было бы умней вспомнить старые времена и держаться, как прежде, вместе. Положение может ухудшиться быстрей, чем нам хотелось бы.