Третий глаз-алмаз
Шрифт:
Тут только до меня дошло, что собеседница не знает о смерти Лукашиной.
– Лиза, Светлана умерла.
Гинзбург отхлебнула воды из стакана.
– Говорила я Юрке, что это отвратительная затея! А он! «Решу финансовые проблемы!» Как – умерла???!!
– После очередного припадка эпилепсии у нее случился сердечный приступ.
Лиза уставилась на меня.
– Эпилепсии?
– Вы не знали, что Лукашина больна? – поразилась я.
– Она в детстве переболела лихорадкой, – растерянно ответила собеседница, – жила с родителями-дипломатами в Африке и подцепила эту дрянь. Болезнь перешла в хроническую стадию. Света не была заразной, но ей делалось плохо при смене сезонов или при стрессе, поднималась
– Светлана скрывала, что больна эпилепсией, – сказала я, – она пыталась лечиться, пила много лекарств, но все-таки умерла.
– А где моя дочь? – заорала Лиза. – Где Барбара? Где?
Меня удивило странное поведение госпожи Гинзбург. Может, у нее проблемы с головой? Девочку украли, я вот уже четверть часа пытаюсь убедить мать дать мне адрес писателя с «благозвучной» фамилией Мерзкий, но Лиза не торопится это сделать. Она говорила о шантаже, предлагала мне денег и как-то вяло реагировала на происходящее. А сейчас вдруг аффект! Да такой шумный!
– Что это? Что? – тряслась Лиза, хватаясь за телефон. – Юра! Да ответь же! Не подходит! Выключил мобилу! Нет, я не верю! Барбара! Боже! Нет! Да что происходит?
– Выпейте воды, – предложила я, – попытаемся рассуждать спокойно! Вы знаете Владимира, это понятно! Давайте поедем к нему и…
Я залпом осушила чашку с чаем и рассказала Лизе всю правду про конкурс, «Десять негритят» и историю, в которую меня втянул безумный графоман.
Елизавета вскочила на ноги.
– Поехали. Ты на машине?
– Да, а ты пешком? – удивилась я.
– На такси, – пояснила Лиза, – нам на Якиманку, знаешь, где это?
– Живу в Москве с рождения, – пожала я плечами.
Сев в «букашку», Лиза открыла сумку. Я машинально бросила взгляд внутрь, увидела баллончик с бензином для зажигалок, кошелек, бутылку воды… Лиза стала рыться в содержимом, вытащила элегантную электронную зажигалку, чиркнула ею, закурила и сказала:
– Я в ужасном положении, катастрофическом, безысходном…
– Думаю, Барбара у Владимира, – воскликнула я, – как ты считаешь, он способен причинить ребенку зло?
– Вовка? Конечно, нет! Хотя в последнее время он совсем обезумел, – вздохнула Лиза, – напрочь головы лишился! Его не печатают, куда ни отнесет свою гениальную рукопись, везде отказ.
Я покрепче вцепилась в руль. Ну погоди, Мерзкий! Еще час, и ты ответишь за все.
– Обидеть Барбару он не способен! – закончила Лиза. – Но как дочка к нему попала?
– Каким-то образом Владимир уговорил Свету увести девочку и отдать ему, – предположила я. – Лукашина – ваша близкая подруга, Варя без колебаний отправилась с ней!
Лиза уставилась в боковое окно.
– Ладно, – с трудом выдавила она из себя, – я теперь от тебя завишу, хотя никак не пойму, ну как подобное могло случиться! Барбару никто не похищал!
Я нажала на тормоз, сзади послышались нервные гудки.
– Как? И где девочка?
– Она была у Светы, – пояснила Лиза, – нам дом на окраине показался лучшим местом!
– Икра и осетрина! – осенило меня. – Черешня из пафосного супермаркета! Новый DVD-проигрыватель!
– Ты о чем?
– Меня удивило содержимое холодильника Лукашиной. Дешевый йогурт и деликатесы. Теперь я понимаю, продукты она покупала для девочки.
– Ну да, – кивнула Лиза, – мы дали Светке приличную сумму. Купили в маленькую комнату новую мебель, подушки, одеяло, игрушки. Барбара бы не согласилась жить в грязи, хоть она и не стала капризничать, испугалась!
– Что за дикая идея инсценировать похищение собственного ребенка? – поразилась я.
Лиза поправила ремень безопасности.
– Это Юркина идея. Кредит в банке.
– Извини, не понимаю!
Гинзбург спросила:
– Ты кем работаешь?
– Имею диплом преподавателя
– Не нашего полета птичка, – протянула Лиза, – хорошо, слушай.
Через десять минут исповеди госпожи Гинзбург я очень порадовалась тому, что никто из моих домашних не поет на сцене песни про любовь. Похоже, в мире шоу-бизнеса бытуют весьма своеобразные представления о порядочности, любви и долге.
Юра поднялся в середине девяностых, написал несколько мелодий для группы «Сладкий июнь» и разбогател. Три мальчика, голосившие про цветущую сирень, падающие звезды и белые облака, гребли деньги лопатой. Бойбэнд колесил по всей России, собирал стадионы, а Юра пек новые хиты, мало чем отличающиеся друг от друга. Публика ломилась на концерты, певцы зазвездились, подсели на кокаин, стали срывать гастроли, потом переругались из-за денег, решили начать каждый по отдельности сольную карьеру и сгинули в неизвестности. Юра не растерялся, занялся певицей Амантой, вложил в нее деньги, написал парочку хитов, вывел красотку на сцену и стал получать прибыль. Но тут Аманту приметил богатый «папик», он предложил девочке руку, сердце и кошелек в придачу. Это был тяжелый удар, но Гинзбург перенес его стойко и сделал нужные выводы. Следующим его проектом оказалась Вишенка – девушка из очень обеспеченной семьи. Богатый отец согласился вложить немалые средства в раскрутку дочери, не пожалел денег на оплату ротаций на радио, телевидении, на интервью и съемки. В результате Вишенка, все с теми же песенками про цветочки – облака – раненое сердце, весьма успешно заняла свою нишу, позвездила два года, затем устала и уехала в Лондон учиться. А Юра основал продюсерский центр и стал искать новые таланты. Гинзбурга считали богатым и влиятельным. Юра оброс связями, но вот с деньгами дела обстояли не так уж и радужно. Нет, Юра ездил на «Бентли», «Мазератти», «Порше» с шофером, имел роскошный загородный дом, носил Гуччи – Прада – Кавалли. Но никто не знал, что пафосные автомобили ему давали в качестве рекламной акции салоны, водила месяцами не получал зарплату, а особняк на Рублевке Юрка получил в качестве отступных, когда развелся со своей первой женой. Сделка произошла в доисторические времена, мало кто помнил, что Гинзбург был когда-то женат на дочери академика, и тесть, мечтавший избавиться от неприятного зятя, отдал ему дачу.
Иногда ситуация бывала парадоксальной. Юра, шикарно одетый, приезжал в пафосной тачке на встречу с очередными родителями или мужьями, желавшими сделать звезд из своих детей или жен, но в кармане у Гинзбурга не было даже мелочи на кофе.
Тем не менее продюсер держался на плаву, выглядел успешным, даже Лиза не понимала, что семья постоянно балансирует на грани разорения.
Глаза у нее раскрылись три месяца назад, когда ей в фитнес-клубе на рецепшен сказали:
– Простите, вам велено не давать ключ, пока не оплатите счета. У вас большой долг за тренировки и СПА-процедуры.
Лиза вернулась в особняк и сказала Юре, который, как на грех, оказался дома:
– Милый, там какая-то непонятка со счетами! Мы задолжали спортклубу и…
Договорить ей не удалось, муж швырнул об пол чашку и заорал:
– Блин! Еще и дурацкие тренажеры!
– Тише, тише, – испугалась Лиза, но Юру уже понесло, он выложил супруге правду.
– Мы нищие! – визжал Юра. – Чертова кукла Лаура! Ее отец требует назад вложения, девчонка ни одной премии не получила, никто ее вой пением не считает. Лаура дура, дура и лентяйка. Тут никакие миллионы не помогут! Группа «Флип» развалилась, солист в наркологии лежит, новый парень, тот, что из Екатеринбурга, хорош, но он без богатых родственников, я в него вбухал половину бабок Лауры! Блин! И тут еще ты с этим фитнесом! У нас счета за электричество с января не оплачены! За Варькину школу долг! Няня зарплату просит!