Третий источник
Шрифт:
– Не знаю, получится ли у меня, – сказал Дарман за ее спиной…
Хейзел вздрогнула. Нет. Этого не может быть. Это всего лишь воспоминания!
– Такая молодая…
Она вцепилась руками в подоконник, ломая ногти. Боль обожгла тело.
– Нет!
– Такая свежая! – руки Дармана сжали ее бедра.
Хейзел заплакала. Без слез, без всхлипов. Дарман прижался
– Нет! – Хейзел дернула бедрами, пытаясь освободиться. – Я не хочу! Не с тобой! Не так! Не снова…
Она вывернулась из объятий и ударила Дармана в грудь. Кулаки прошли сквозь несуществующую плоть. Дарман рассмеялся. Ударил ее по лицу наотмашь, отбросив к подоконнику. Хейзел вскрикнула. Боль сдавила горло. Хрип. Слезы. Смех Дармана.
– Ты привыкнешь, – пообещал он, до синяков сжимая ее бедра.
– Я не хочу! – заскулила Хейзел, безвольно пытаясь вырваться, заранее зная, что это не удастся. Она повернула голову и посмотрела в глаза насильника.
– Ты привыкнешь, – пообещал он.
– Конечно, привыкнет, – подбодрила его незнакомая женщина… Нет, знакомая. Хейзел узнала ее даже сквозь пелену слез. Это была она сама. Но взрослая. – Ты ведь привыкнешь? – спросила женщина. – Примешь реальность, а потом убедишь себя, что все было иначе, что сама хотела остаться, совратив священника. Так ведь проще, верно?
Юная Хейзел не ответила.
– Нет смысла ненавидеть себя, – улыбнулась взрослая Хейзел. – У тебя не было выбора.
– Я могла убить его. Или себя… – юная Хейзел стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Самоубийство – это слабость. А ты никогда не была слабой, – сказала взрослая Хейзел, напоминая, как они жили с матерью до того, как пришли в проклятый монастырь, обещавший спасение.
Дарман захрипел и отпустил бедра юной Хейзел. Ноги подогнулись. Она упала на колени и закрыла глаза.
– Будешь умницей и когда-нибудь научишься получать от этого удовольствие, – пообещал он, застегивая штаны.
– Конечно, будет, – заверила его взрослая Хейзел. – Теперь можешь выпрыгнуть из окна, – сказала она себе юной, когда он ушел.
– Может быть, и прыгну… – прошипела та сквозь зубы.
– И никогда не встретишь Квинта.
– Я устала от Квинта.
– И никогда не встретишь Бити.
– Бити? – Хейзел открыла глаза…
В комнате никого не было. Лишь она. Лишь воспоминания.
Хейзел вытерла со щек слезы и умыла лицо. К черту наряды! К черту шикарные платья! Их любил Квинт. Их любил гладиатор. И где сейчас он? Бросил ее! Отвернулся! Нашел себе новую шлюху и веселится в ее постели, забыв обо всем! Хейзел почувствовала, как румянец заливает щеки. Вспомнила Бити, вспомнила проведенную с ним ночь и улыбнулась.
– Все будет хорошо, – сказала она своему заплаканному отражению. – По крайней мере, сегодня. По крайней мере, один день.
Полдень. Бити позвонил
– Он не останавливался у нас, – учтиво сказал служащий.
– Как не останавливался? – опешил Бити.
По спине пробежали холодные мурашки. Он обернулся. Никого.
– Ваш сын ушел через час после вас, – услышал Бити голос служащего.
По спине снова пробежали мурашки. Не от страха, нет. От презрения, с которым обычно смотрела ему в спину жена…
– Надеюсь, эта шлюха стоила того, чтобы потерять сына, – сказала Холли.
Бити сжался. Нет. Этого нет. Это не по-настоящему. Это все у него в голове.
– Ничтожество! Жалкое, никчемное ничтожество! – Бити резко обернулся. Снова пустота. Лишь голос. Этот наполненный презрением голос, который вечно находится за его спиной. – Жирный, отвратительный боров!
– Замолчи.
– Иначе что?! – Холли громко рассмеялась. – Кип и без меня знает, какая ты мерзость!
– Я сказал… – Бити стиснул зубы. Он не станет обращать на это внимания. Притворится, что не замечает. Научится игнорировать.
– Тряпка! – разрезало воздух еще одно слово-хлыст. – Тряпка по жизни! Тряпка в постели!
Бити оделся и вышел из номера.
– И не надейся! – говорила Холли. – Кип сбежал от тебя! Твой ребенок сбежал от тебя! Неудачник!
Бити вошел в лифт. Кабина устремилась вниз. На улицу! К людям! Голоса заглушили безумие, проглотив голос жены…
– Что случилось? – спросила Хейзел, когда он пришел к ней.
Бити обернулся. Нет. За спиной никого. Хотя безумие, наверно, невозможно увидеть.
– Я могу войти? – спросил он.
– Мой муж… – Хейзел махнула рукой и шире открыла дверь.
– Интересно, что она нашла в тебе? – спросила Холли.
Сквозняк распахнул подол халата Хейзел. Бити поморщился.
– Извини, – сказала Хейзел, спешно завязывая пояс.
– Это не из-за тебя, – Бити заглянул в комнату. – Кип пропал, – сказал он, глядя на заправленную кровать.
– Пропал? – Хейзел нахмурилась.
– Нет, ну вы только посмотрите на нее! – подала голос жена Бити. – Ведет себя так, словно ей есть дело до тебя и до твоего сына!
– Служащий сказал, что Кип ушел через час после нас, – сообщил Бити, заставляя себя не слушать Холли.
– Представляю, что он увидел в твоем номере! – продолжала исторгать желчь его жена. – Думаю, со стороны это так же отвратительно, как и под тобой!
– Замолчи! – не выдержал Бити. Хейзел наградила его вопросительным взглядом. – Извини, я не тебе, – он достал платок и промокнул вспотевший лоб. – Просто…