Третий лишний

Ганова Алиса

Присушиваясь к каждому шорху и осторожно спускаясь по темной лестнице вниз, она подумала:

"Сам поставил, пусть сам и выкручивается".

Гнев плохой советчик, но как ни поверни, другого пути она не видела. Острожно подкравшись к двери его кабинета и прислушавшись, Ханна поняла, что мистера Гриндла там нет. Подергав ручку, она убедилась, что кабинет заперт. И хозяйка, и хозяин еще спали. В другое время ранним утром она бы в таком случае направилась на кухню к Марджори, однако сейчас ей важно было увидеть мистера Гриндла. Придется постучаться

в его спальню.

Если раньше она ни за чтобы не зашла в его спальню, опасаясь скомпрометировать себя, то теперь ей терять было нечего. Прислушавшись, Ханна тихонько постучала. Тишина. Стучать громче нельзя, оставалось только войти без разрешения. Она тихонько толкнула дверь, которая без скрипа открылась.

В спальне царил полумрак. Закрыв дверь, Ханна на цыпочках стала красться к кровати, на которой повернувшись к стене лицом спал мистер Гриндл. Он мерно посапывал и было похоже, что сон его был крепок. Пользуясь выпавшей возможностью, служанка стала внимательно разглядываться спящего мужчину. Судя по всему, он спал голым, потому как его голые плечи и ноги были видны из-под сбившегося одеяла. Рассматривать его спящим было крайне неприлично, но когда же еще представится такой случай.

Его широкие плечи и чистую белую кожу на спине, Ханна отметила сразу. Большие голые мужские ноги ее развеселили, потому как ступни была слишком велики, а голени очень волосатыми.

"С такой порослью и одеяла не надо".
– заметила служанка и улыбнулась. Разглядывать мистера Гриндла было интересно и познавательно. Как мужчина он был хорош, а вспоминая ночной жар его тела и сбивчивое сопение, она покраснела. Но любопытство ее манило. Ей хотелось рассмотреть его наготу полностью, а не урывками.

Вдоволь налюбовавшись его плечами, Ханна сделала еше один шажок и протянула руку, чтобы потрясти мистера Гриндла за плечо, но стоило ей только протянуть руку, как он схатил ее за кисть и дернул, уронив на кровать.

– Убить решила?
– совершенно неожиданно спросил он. Ханна опешила и только хлопала глазами. Сонное лицо мужчины было еще без нахальств. Его впервые застали в расплох и он не успел надеть маску превосходства или циничности. Для Ханны это было как откровение.

– Неее-ет!
– наконец робко выдавила она, справившись с сильным удивлением.

– Правда?
– его голос уже приобретал нотки насмешливости.

– Да-а!
– покачала головой служанка.

– Чего пришла? - было непонятно, спрашивает он серьезно или шутит.

– А-ааа я... Я...
– ее мычание выглядело глупо. От его бесцеремонного вопроса она смутилась, было стыдно.

Оказавшись теперь по своей глупости в его кровати, Ханна поняла, что она не только глупая и самонадеянная, но и окончательно падшая женщина, которая пришла в спальню к чужому супругу, своему хозяину. И теперь любое ее действо или слово будет не к месту. И уже не важно, что цель ее прихода была благой. Все, что она хотела сделать, снова оборачивалось против нее.

Мистер Гриндл продолжал молчать, ожидая от нее слов оправдания.

– Синяк.
– наконец осилила она и повернулась к нему опухшей скулой.

– М-м, видный синяк, сама напросилась! Но я тебя прощаю.

– Что!?
– от его нахальства лицо у нее стало злым и удивленным одновременно.

– Но тебе же понравилось!
– скорее утверждал он, чем спрашивал.

– Нахал!
– прорычала служанка. Помнить о иерархии, находясь в кровати с голым хозяином, не получалось.

– Я? Нет, скорее ты - развратная, сластолюбивая кокотка, которая без приглашения пришла в мою спальню. Это очень нахально!

– Дурак! У меня синяк на скуле! Я не знаю, что делать?
– отчаянно бросила она.

– Милая, а не забываетесь ли вы, называя хозяина - дураком?
– теперь перед ней был тот самый мистер Гриндл, которого она хорошо знала.

– А не дурак ли хозяин, который ночью, пока его супруга мирно почиет, силой берет служанку, не боясь, что все раскроется?

– Дурак или не дурак, не твоего ума дела!
– рявкнул он и закатил ей пощечину.
– Это за дурака!

– Дурак! Дурак!
– ее словно прорвало и она назло, выводя его из себя, продолжала осыпать оскорблениями. Обида помноженная за злость и боль даже умную женщину делают мегерой. Злость на него была слишком сильной, чтобы ее разум смог победить. Чувствуя, что Ханна себя не сдерживает, еще немного и она перейдет на крик, который грозил разбудить Кэтрин, Айзек не нашел ничего лучше, как накинуть на нее одеяло, чтобы заглушить ее вопли.

Накрыв голову Ханны одеялом, он постарался удержать ее под ним, но мужская сущность раним утром взяла верх и, решив закрепить успехи по укрощению строптивой, Айзек задрал ей юбки.

Покидая его комнату, она чувствовала себя глупым ребенком, которого снова обманули. Хотя чего она ожидала, приходя в его спальню?

– Если проспорят про синяк, отвечай что это я тебя ударил за строптивое поведение!

– Что!?

– Как сказал, так и делай. Этой новости будет рады и Кэтрин, и Мэри, так что не разочаруй их. Скажи, что вчера вечером, я проводил с тобой беседу, ты вывеля меня из себя... Да, забыл!
– спохватился Айзек и отбросив одеяло, совершенно не смущаясь своей полной наготы, подошел к брюкам и достав от туда что-то, подошел к Ханне и вложил ей в руку. Это оказалась еще одна трехдоллровая монета.

Ханна обомлела, а когда подняла голову, мистер Гриндл, вольготно развалился на кровати вновь и не сводил с нее глаз. На ее немой вопрос, он пояснил:

– Я же обещал хорошо платить!

– Но, платя мне каждый раз после... вы имеете ввиду, что относитесь ко мне как к шлюхе?!

– А вы хотите, чтобы я вам ничего не платил и не дарил?
– он курил, от чего его издевательская усмешка казалась еще более циничной. Не найдя, что ему ответить, она развернулась и молча направилась к двери. - Платье поменяй!
– услышала она в вдогонку. Мистер Гриндл веселился от души.